Кровавая жатва

– Мама, посмотри, – позвал Том, надевая высокую, явно большого размера маску, которая должна была изображать восточно-европейского крестьянина, с бегущей изо рта слюной и очень маленьким мозгом.

– Что? – сказала Элис, делая вид, что неохотно отрывается от своего журнала. – О да, замечательно.

– Ты же знаешь, кто я сейчас, – подсказал ей Том. – Слуга из «Молодого Дракулы». Тот самый, который делал им овсяную кашу с соплями летучих мышей.

– Да, думаю, действительно похож, – согласилась Элис. – А есть там что-нибудь посимпатичнее?

Том вернулся к коробке, а Милли покачиваясь направилась к ней с маской Невероятного Халка.

Через тридцать минут Том добрался до дна коробки, и Эви готова была признать свое поражение. Положительным моментом стало то, что все дети Флетчеров, похоже, отнеслись к тесту совершенно спокойно. Том, рассматривавший его как игру, примерял каждую маску и даже заставил Эви надеть несколько штук. Милли тоже присоединилась к развлечению, но, видимо, уже немного устала и поэтому пошла к маме. Джо полностью игнорировал брата и сестру, сосредоточившись на своем занятии. Но он находился от Эви слишком далеко, чтобы она могла увидеть, что именно он рисует.

Часы в углу комнаты показывали двадцать пять минут седьмого.

– Боюсь, что нам нужно уже заканчивать, – сказала Эви. Она бросила взгляд на большое зеркало на стене. Детектив за ним, наверное, заснул. – Спасибо, Том. Ты вел себя отважно. И очень помог нам. Спасибо, Милли.

Она посмотрела на Элис и констебля Мортимер в углу комнаты. Элис приподняла брови в немом вопросе. Эви покачала головой. Элис встала, подхватив на руки Милли. Глаза малышки были грустными, и она крепко прижималась к маме.

– Думаю, попробовать все равно стоило, – пробормотала детектив, тоже поднимаясь на ноги.

– Пойдемте, мальчики, – сказала Элис. – Куда мы подевали свои пальто? Джо, ты уже закончил?

Эви почти забыла о нем. Все время, пока она общалась с Томом и Милли, мальчик вел себя очень тихо. Теперь он встал, внимательно посмотрел на рисунок, над которым трудился, и, подойдя к ней, отдал его.

Эви взяла его в руки и почувствовала, как что-то сдавило в груди. Рисунок был сделан исключительно хорошо для шестилетнего ребенка. На нем была изображена фигура, одетая во что-то голубое, с длинными светлыми волосами и непомерно большими ладонями и ступнями. Рот с полными губами был широко открыт, а форма шеи ужасно искажена. Почувствовав рядом с собой какое-то движение, Эви поняла, что Том тоже смотрит на рисунок. Элис с Милли подошли ближе.

– Эбба, – сказала Милли, глазки ее загорелись, и она потянулась за рисунком. – Эбба.

– Это она, – тихо сказал Том. – Вот так она и выглядит.

3

– Все трое? Вы в этом уверены?

– Абсолютно, – сказала Эви. – Джо ее нарисовал, а Том и Милли узнали. У Милли даже есть для нее имя. Она называет ее Эбба. Эта Эбба вполне реальная личность. Полиции просто нужно разыскать ее. Что у вас там за музыка? Спрингстин?

– Человеку свойственно мечтать. Подождите секундочку, я прикручу. – Гарри взял пульт и сделал звук тише. – Так кто же она такая? – спросил он. – Ребенок, карлик?

– Трудно сказать. Том показал мне на детском ростомере, какого она примерно роста. Около ста сорока сантиметров, что в среднем соответствует росту ребенка восьми-девяти лет. Но если Джо нарисовал все правильно, ладони, ступни и голова у нее непропорционально большие. Такое бывает у взрослых с задержкой физического развития. И похоже, у нее на передней части шеи какая-то опухоль, может быть, зоб.

– Если кто-то похожий живет в Гептонклафе, люди наверняка знают о нем.

– Безусловно. А она должна жить именно здесь. Других населенных пунктов поблизости нет.

– В окрестностях разбросано немало ферм. Некоторые из них совсем изолированные. Она могла прийти оттуда.

– Детектив, который там был, тоже сказал об этом. Он собирается поговорить со своим боссом о том, чтобы взять пару офицеров и начать обход домов.

– Они относятся ко всему этому серьезно? Я хочу сказать, что, в конечном счете, это все-таки всего лишь рисунок шестилетнего ребенка.

– Думаю, что у них особо не из чего выбирать.

– А что сам Джо говорит о ней?

– Ничего. Я больше пяти минут пыталась поговорить с ним наедине, но он не произнес ни слова. Том думает, что он дал ей что-то вроде обещания, что не будет о ней рассказывать, но, похоже, о том, чтобы не рисовать ее, они не договаривались.

– А может быть, что она угрожала ему? – спросил Гарри.

– Может. Хотя я в этом сомневаюсь. Джо не обнаруживает никаких признаков того, что боится ее. Во время нашего разговора он не был напряжен, просто молчал. А Милли отреагировала на портрет так, будто это ее старая подруга.

– Выходит, Том был до смерти напуган кем-то, с кем его брат и сестра в нормальных отношениях? Насколько такое вообще возможно?

– Том гораздо старше их, – сказала Эви. – Во многих отношениях он уже начинает рассуждать как взрослый. Он должен понимать, что человек, выглядящий, как она, – это очень странный человек. Джо и Милли, которые намного младше, с большей вероятностью могли принять эту Эббу.

– Как вы ее называете? – переспросил Гарри.

– Эбба. Это имя, которое дала ей Милли. Или это может быть что-то похожее – Эмма, Элла, кто знает. Самое главное, что она реальная.

– А как она попадает в дом?

– Ну, больше она, по словам Тома, не приходит. С той ночи, когда обвалилась стена, он ее не видел. Теперь, когда Элис и Taper ужесточили меры безопасности, войти в дом она не может. Он думает, что она по-прежнему следит за ним, когда они выходят на улицу, но возможности убедиться в этом у него не было.

– Приезжайте ко мне, – сказал Гарри, испугавшись того, как много он от нее хочет.

Молчание.

– Я готовлю ужин, – снова попробовал он, так и не дождавшись ответа.

– Вы же знаете, что я не могу этого сделать, – ответила она. Внутри у Гарри что-то щелкнуло.

– Ничего такого я не знаю, – сказал он. – Единственное, что я знаю, – это то, что я впервые в жизни теряю контроль над тем, что происходит вокруг меня. Каждый раз, когда я выхожу, на меня набрасываются репортеры, и, похоже, я начал уже бояться поднимать трубку телефона. Куда бы я ни повернулся, нос к носу сталкиваюсь с офицером полиции. У меня уже появляется ощущение, что я сам являюсь подозреваемым, хотя и нахожусь здесь всего три месяца.

– Я все понимаю, но…

– Я все время имею дело с горем, уровень которого является для меня запредельным, сталкиваюсь с детскими трупами, вывернутыми из земли, а мои единственные друзья здесь находятся на грани нервного срыва. Я нахожу чучело в виде детской фигурки на полу церкви, кто-то шутит надо мной, подсунув кровь, которую надо выпить…

– Гарри…

– И единственный человек, которого я встретил здесь и который мог бы дать мне шанс не свихнуться в этой ситуации, этот человек в открытую отказывается иметь со мной хоть что-то общее.

С каждым словом его тон менялся все больше и больше. Он уже практически кричал на нее.

– Чучело? Кровь? О чем вы говорите?

Ее голос упал. Теперь он звучал так, будто она держала трубку очень далеко от себя. Гарри услышал легкий стук. Может быть, кот что-то перевернул?

– Эви, если бы я думал, что это вам совсем не интересно, я бы вам не докучал, – сказал он, оглядывая комнату. Никакого кота видно не было. – Я обещаю вам, я не настолько патетичен. Просто скажите мне, что я веду себя нахально, и я оставлю вас в покое. Но я думаю иначе. Я думаю, что вы чувствуете то же, что я…

Снова этот стук. Блин, это кто-то у дверей.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что пили кровь?

– Послушайте, мы не могли бы на минутку забыть весь этот бред и поговорить о нас с вами? Приезжайте, мы поужинаем, и больше ничего, я обещаю вам, я просто хочу поговорить.

– Гарри, вы мне чего-то не рассказали?