Время ацтеков

вние евреи, играли по праздникам. Солнце встало, и за день евреи разгромили врага.

– Ага, – припоминает он.

– Припоминаю что-то в этом роде, – говорит он.

– Смотрел в утренних мультфильмах, ну, где истории из Библии доступно разжевывают, – допускает он тавтологию.

– Еще когда мы были со Светой, – грустит он.

– У меня по пятницам не было утренних дежурств, – вспоминает он, – я на цыпочках шел на кухню и смотрел это дерьмо по маленькому телевизору почти без звука, чтобы не разбудить горячо любимую жену, – вздыхает он.

– Ах, – говорю я.

– Выпьем, – говорю я.

Мы чокаемся и пьем залпом, и он сразу разливает еще. Мы так же не спеша закуриваем. Адова смесь. Но луна шепчет – оставайся.

– Так вот, – вспоминаю я.

– Этот гребаный миф оказался вовсе не мифом. Астрономы подбили баланс и выяснили, что в тот день какая-то комета пролетела так, что гребаное Солнце над нашим полушарием и правда зависло на сутки, – затягиваюсь я.

– Понятно, – задумчив он, – значит, над другим гребаным полушарием была ночь. Сутки.

– Верно, Спиноза, – выпиваю я.

– Это-то и определило мировоззрение ацтеков, – говорю я.

– Они умоляли Солнце вернуться и не покидать их больше, – говорю я, – они были дикари и перепугались, что мир покинет их, вот так возьмет и покинет. В буквальном смысле умоляли. Детей своих убивали ради этого.

– Но уверенности в том, что Солнце не кинет их еще раз, у ацтеков не было, – говорю я.

– Поэтому они смотрели на мир мрачно, – улыбаюсь я.

– Понимаешь? – спрашиваю я.

– Ага, – кивает он. – Устоявшийся порядок вещей, и все такое.

– Бинго, – говорю я и затягиваюсь.

– Все это очень интересно, – говорит он.

– Только не объясняет мне одного, – разводит руками он.

– А именно, почему ты это сделал, – говорит он.

– Зачем ты их всех убил? – искренне интересуется он.

И правда. Зачем я это сделал?

– Только прошу тебя, – говорит он.

– Не нужно дергаться, и прости, что эта фраза ну прям как из боевика, – говорит он.

– Стреляю я превосходно, – напоминает он.

– Полиция нам не помешает, – говорит он.

– Ведь это все же я сбил тех двух телок, – напоминает он.

– Хоть запросто могу повесить их на тебя, – улыбается он.

– Но это не проблема полиции, а наше с тобой дело. Давай разберемся с ним, – говорит он. – Я хочу знать, почему ты это сделал?

– Ладно, – говорю я.

– Зачем ты это сделал? – спрашивает он.

– Я о Свете, – уточняет он.

– Она тебе надоела? – спрашивает он.

– Но если это было так, – говорит он, то на хрена было устраивать весь этот цирк? Бросил бы ее, да и все.

– Я правда не понимаю, – вынимает он из буфета пистолет.

– Я еще ничего не решил, поэтому тебе нечего бояться, – говорит он.

– Но так как я все еще ничего не решил, то тебе стоит опасаться, – говорит он.

– Я общался с тобой почти год, – шевелит губами, подсчитывая, он.

– Ты явно не маньяк, – качает он головой.

– Так. Почему. Ты. Это. Сделал?

Я вижу, что он плачет.

– Может быть, я шизофреник? –