Самая лучшая месть

— Вы не уверены в том, что не он убил ту девушку. Вот в чем вы не уверены.

«Какую девушку? Ту, в округе Парк? Или другую, которую ее подруга звала Джонс?»

Я хотел спросить его об этом, но не стал. Я еще знал, как ходить вокруг да около. И этот танец у меня неплохо получался. Почему бы не исполнить его с Бокой?

И все же мой собеседник не ошибся в своих подозрениях. Хотя Том и утверждал, что никогда не был на Гавайях, я вовсе не был в нем уверен. Рассказ Кельды о дневнике Джонс, в котором та поведала о своих страхах перед Томом, не выходил у меня из головы. Подозрения Сэма Парди подкрепили мои собственные. Сомнения в отношении Тома, зародившиеся вскоре после первой встречи с ним, росли в последние часы как грибы после дождя.

— Не обижайтесь, доктор, но Том нуждается в вашей помощи. А сомнения нужно отбросить в сторону.

— Знаю.

Я действительно знал, что Том нуждается в моей помощи. Однако в глубине души сомневался, что искренность моих чувств соответствовала искренности слов.

— Людям иногда приходится делать то, в чем они не уверены. Во имя гуманности нам приходится иногда протягивать руку. Иногда приходится делать шаг в темноту. Этот шаг может вести в никуда, но мы все же должны его делать.

У меня перехватило дыхание.

— Спасибо.

— Да.

Он рассеянно потер локоть.

Может быть, этим бессознательным жестом Бока приглашал меня к разговору о своей татуировке, может быть, ждал возможности рассказать о том, как сам когда-то протянул руку и сделал шаг в темноту. Но я решил, что в отсутствие более явно выраженного желания самым лучшим будет двинуться дальше.

Дальний удар грома эхом разнесся между Индейскими пиками.

— У нас здесь каждое лето бывают муссоны. Вы знаете об этом? Иногда приезжие даже не знают, что в Колорадо бывают муссоны.

Он поднял брови:

— Муссоны? Как в Индии? Это когда все время идет дождь?

— Ну, не все время, но часто. Бури приходят в июле из Мексиканского и Калифорнийского заливов. Когда сегодня вечером началась гроза, я принял ее за начало сезона муссонов. В этом году в горах было необычайно сухо.

— Муссоны? — задумчиво повторил Бока. — Меня все предупреждали о зиме. А вот о муссонах не рассказывали.

— Если вы не фермер, то беспокоиться из-за них не стоит. Фермеры — другое дело. Мало дождей — плохо. Много дождей — тоже плохо. Град — плохо. Молния может создать настоящие проблемы. Но большинство из нас их почти не замечают. Обычные летние дожди.

Он смотрел в сгустившуюся за окном черноту с такой напряженностью, как будто ждал, что вот сейчас, с минуты на минуту, из-за Передового хребта придет муссон.

— У вас есть соседи, Бока?

Он взглянул на меня, как мне показалось, с подозрением, и я подумал, что переход на уровень тривиальной беседы ни о чем немало его озадачил.

— Ближайший домик в полумиле отсюда. По уик-эндам туда приезжает какой-то парень. В другие дни в доме никто не живет. Второй сосед еще дальше. — Бока улыбнулся. — Могу я предложить вам чаю? Плита горячая, так что это займет всего пару минут.

— Нет, спасибо. А вы знаете того парня, вашего соседа?

— Нет, сэр, не знаю. Молодой человек. Приезжает на зеленом внедорожнике, который часто моет. Люди в городе говорят, что его имя Оливер. Но мы с ним никогда не разговаривали. Ни разу.

— Пока Том был здесь у вас, он рассказывал о чем-то еще? Что-то такое, что помогло бы нам понять, как быть дальше?

— С годами непоколебимых истин становится все меньше. Но я хорошо знаю, как выглядит лицо страха. Когда Том вошел в эту дверь, у него было такое лицо. — Голос моего собеседника снова перешел с тенора на баритон. — Страх был пеленой в его глазах. В его словах я слышал песню недоверия. Дух его сгибался под бременем отчаяния.

Он цитировал что-то. Строки из некоего гимна, который читал или сочинял после того, как сам побывал в аду. Я считал, что знаю, что такое ад. Это то, что было в секторе Газа.

Я видел ад по телевизору.

Словно отвечая на мои мысли, Бока продолжил:

— Том — человек, который прошел половину пути в ад, и он еще не уверен, что сможет вернуться.

— Даже так?

— Он постоянно говорил, что в последние дни ему давали уроки страха.

— Уроки страха?

— Да, сэр. Вы проходили когда-нибудь урок страха, доктор? Том прошел его здесь, на этой самой горе. Я видел это по его лицу. И, видит Бог, в моей жизни их хватало.

— Я не знаю… не понимаю, о чем вы.

— Поймете. Поймете, когда придет ваше время постичь урок страха.

Резкий сухой треск пронзил ночь.

Я вздрогнул. Бока не шевельнулся. Но его глаза наполнились слезами.

— Боюсь, это был выстрел.

— Ружье?

— Я бы сказал, пистолет.

Он поднялся и прошел в дальний угол комнаты.

Я отметил, что Бока старается держаться подальше от двери.

— Мне нужно посмотреть, как там Кельда и Том.

— Если вы не против, я бы предпочел остаться здесь. — Он выдвинул ящик стола и достал что-то. Это был свисток. Бока подал его мне. — Свистните один или два раза, и я позвоню девять-один-один. Извините, но большего я сделать не могу.

«Поймете, когда придет ваше время постичь урок страха».

Когда я закрывал за собой дверь, что-то подсказало мне, что это время пришло.

Глава 55

Гроза умчалась, оставив в качестве напоминания о себе свежий и почти влажный воздух. Выйдя из домика Боки, я поежился от ночной прохлады.

Глаза постепенно привыкали к непроницаемой темноте, уши — к тишине. После того как выстрел разрушил иллюзию покоя и безопасности, тишину не потревожил ни один звук. Ничего — ни призыва о помощи, ни вскрика боли, ни хриплого, затрудненного дыхания, ни торопливых, наугад, шагов.

Я слышал, как бьется сердце. В ушах звучало предостережение Дайаны.

«Не ходи туда. У тебя есть дочь».

Может быть, воспользоваться предложенной альтернативой? Остаться в доме и никуда не идти.

Айру? Ох, Айра. Ребенок. Что она будет делать, когда найдет Айру? Даже короткого разговора с Бокой оказалось достаточно, чтобы понять: Айра не сумел замести следы. А след Айры неминуемо выводил бы охотника на нее.

Этот след грозил ей катастрофой.

Кто был тот человек, который вышел к дому Боки? Кельда считала, что это один из тех копов, которые устроили ей с Томом засаду по дороге из тюрьмы. Но где в таком случае второй? Тот, с мощными бицепсами? Прехост? Где Прехост?

Найти одного из копов означало найти и второго. И хотя Бока отобрал пистолет у худого, она не сомневалась, что оружием они не обделены.

Первым насторожившим ее звуком стал хруст сухой веточки. Кельда моментально бросилась на землю и распласталась в канаве у дорожки.

Олень? Медведь? Лев?

Хотелось бы. Но Кельда знала, что такая удача не для нее.

Второй звук напоминал стон человека, получившего сильный удар в живот.

Она вскинула руку, направив пистолет в ту сторону, откуда донесся звук. «ЗИГ-зауэр» весил никак не меньше арбуза.

Прошло пять секунд. Десять. В ногах пульсировала боль. Кельда подумала о пакетиках с замороженным горошком.

Внезапный вскрик перерос в затяжной крик, с которым неизвестный несся из леса к дороге. Шум, тени, силуэты — информации оказалось слишком много, и мозг Кельды не успевал перерабатывать все поступавшие в него разрозненные данные.

Бежавший, похоже, повернул в ее сторону.

Из темноты прозвучал надсадный голос.

— Стой, мать твою! Или буду стрелять! Стой!

Голос не принадлежал Айре. И вряд ли принадлежал Тому. И все же Кельде показалось, что она узнала его; это был голос человека из зеленого пикапа, того, кто две недели назад «провел» ее из Боулдера до Лафайета.

Голос человека, произнесшего «Добрый вечер, дорогуша».

Вероятно, это был один из тех двух полицейских, скорее всего тот, которого звали Хоппи, или же кто-то еще, кто-то совершенно незнакомый, кто-то, о существовании кого она и не догадывалась.