Кровь избранных

После оживленной дискуссии Флэймс на правах старшего по званию, а еще потому, что обладал белой кожей, предложил взять под наблюдение подземную стоянку Роузбоул-резиденс. Там есть еще один въезд, и Чак не хотел лишних проблем.

— Нам нельзя ошибиться, Диего. Ты же знаешь, как Кроу дорожит этой работой. А противный японец чересчур требовательный. Если Копленд смоется на автомобиле через второй выход, нам не поздоровится. Надо разделиться.

Об этом в инструкции ничего не говорилось, но Хест не сомневался, что его задача уже обозначена, и не собирался отрывать зад от мягкого сиденья из искусственной кожи. Он останется в автомобиле и будет поддерживать связь с командиром.

— Возьми уоки-токи и спустись по пандусу вниз, — приказал Толстяк. — Так тебя не заметит охранник у главного входа. Спрячься получше и наблюдай за происходящим на расстоянии. Риска никакого.

Хест попытался возразить:

— А почему именно я должен идти в гараж, а не ты?

— Кто подставляет физиономию и спину, когда шеф устраивает разнос? А кто наизнанку выворачивается, когда надо что-нибудь придумать? Всегда я. И потому я — мозг Бикини, а ты — руки, Красавчик.

— Я не согласен с таким…

— А ну, шевелись, быстро!

Чак был серьезен, как никогда. Диего посмотрел в землю, словно надеясь найти там капельку своих прав, потом снова на напарника. Флэймс начинал злиться, и Хест решил подчиниться. Он вылез из машины и пошел к пандусу, ведущему в гараж. Через несколько шагов Красавчик обернулся, и Флэймс подбодрил его:

— Не волнуйся, Диегито. Все будет хорошо. Вот закончим — и закажем себе по тройному чизбургеру у старины Джоша, ладно?

— Я Бикини-два, здесь внизу только пара машин. Обе у въезда в гараж, как раз напротив нас. Слушай, а когда мне выходить обратно наверх? Я уже начал замерзать.

— Бикини-два, что за чушь ты мелешь? Оставайся на месте до особого распоряжения. В квартире опять какое-то движение. Не могу понять, сколько народу в чертовой конуре, одна Копленд или еще кто-то…

— Черт возьми, я должен подняться и высказать свое мнение! Что же мне, вечно сидеть тут на холоде и следить непонятно за кем?

Басовитый голос Хеста гулко раздавался в пустом полутемном гараже, и ему вдруг стало казаться, что он там не один. Потянулись длинные, как часы, секунды.

— Чак, сколько я…

Связь прервалась.

Последние слова Диего озадачили Флэймса. Чак ожидал, что вот-вот напарник появится у пандуса. Но прошло две минуты, потом еще три. Толстяк внимательно оглядел машины на вечерней улице и взял в руку микрофон, решив связаться с боссом, но передумал. Пока нет нужды говорить с шефом. Он представил себе, какая физиономия будет у Кроу, если агент Флэймс натворит глупостей. Сначала надо разобраться, что случилось: спуститься на стоянку и разыскать Хеста.

Чак завел двигатель и нервным движением зажег фары. Потом включил первую передачу и очень медленно тронулся. Перед въездом вниз у него засосало под ложечкой. «Шевроле» спустился в гараж, едва освещенный блеклыми неоновыми фонарями. Колеса отзывались ритмичным шуршанием на вделанные в асфальт решетки. Заехав, Флэймс аккуратно затормозил. Нервно постукивая пальцами по рулю, он прикинул, откуда начать поиск. Через несколько секунд Толстяк заглушил мотор. Наступила полная тишина, и стал слышен малейший звук, даже позвякивание брелока на ключе зажигания.

Флэймс открыл дверцу и осторожно вылез, зажав в руке пистолет. Что-то не так… Под ногами скрипел песок. Черт, откуда его столько в таком месте, как Балтимор? Оглядываясь по сторонам, Чак взял себя в руки. Он почувствовал уверенность, ощущая в руке старый, добрый «магнум», которым стал размахивать, как шпагой.

— Чтоб вам всем пусто было, сучьи дети… — прошептал Флэймс, ослабив узел галстука и сдвинув шляпу на лоб.

Чак ускорил шаг и пришел на парковочную стоянку. Там Толстяк снова огляделся, бросил беглый взгляд на лестницу, ведущую к апартаментам, и пробормотал с кривой усмешкой:

— Где же этот дурень прячется со страху…

Вдруг из темного угла слева от ступенек раздался какой-то звук, непонятный, но довольно громкий. Площадка за лестницей была невелика: несколько квадратных метров, не больше, но там мог поместиться целый ад. Вытаращив глаза, Флэймс постарался разглядеть во тьме, что происходит, потом обернулся к оставленному неподалеку автомобилю. Толстяк снова ощутил в руке тяжесть «магнума» и с силой стиснул оружие.

Вытянув руку с пистолетом, Чак сделал первый шаг в сторону неосвещенной площадки. Тишина взорвалась бешеными звуками музыки: мощным крещендо ^[160] грянули струнные и литавры. Он перестал видеть землю под ногами и остановился на границе тусклого света. По правой щеке с виска стекла капля пота.

Пришло время действовать. Как и подобало специальному агенту, Толстяк преодолел всю длину затемненной площадки несколькими прыжками и убедился, что опасности нет. Ткнув пистолетом в потолок, как положено по инструкции, он с облегчением вздохнул и опустил оружие. Темный угол капитулировал, и Флэймс мог собой гордиться. Чак снова надвинул шляпу на лоб и направился к лестнице. Теперь стало ясно, что напарник прошел именно здесь.

Толстяк не сделал и трех шагов, как за его спиной из-за колонны между темной зоной и ступеньками выскочил мужчина и врезал ему дубинкой по голове. Удар получился сокрушительный. Чак потерял сознание и рухнул на асфальт. Нападавший оттащил Флэймса в противоположное крыло парковки, где его уже поджидал человек в машине.

— Прекрасная работа, Тавр.

— Помоги мне забросить его на приятеля.

Водитель открыл просторный багажник, и они вдвоем подняли бесчувственного Флэймса. Неподвижное тело Хеста уже лежало на дне. Чак упал сверху, и дверцу захлопнули.

Щелчок зажигалки выдал присутствие еще одного человека. Стройный и элегантный, тот стоял за колонной возле автомобиля, и яркий огонек сигареты свидетельствовал о том, что он быстро и жадно затягивается.

— Отлично, братья. А теперь отвезем скотинку в надежное место. Думаю, кое-кто не прочь будет заняться симпатягами Бикини. Посмотрим, сколько они продержатся.

16

Балтимор, окрестности Роузбоул-Резиденс,

10 декабря 1957

(2)

Отару не мог позволить себе проиграть.

Японец всю жизнь провел в гонке за «дыханием Сета», как в заколдованном круге. Ему нельзя еще раз потерпеть поражение. Проигрыш стал бы уже шуткой самого дурного пошиба: жестокой и издевательской.

Мелкий дождик моросил над ночным Балтимором, и стекла «кадиллака флитвуд спешл» запотели, отделив пассажира от внешнего мира. Отару, маленький и нахохленный, сидел, забившись в левый угол просторного заднего сиденья из черной кожи. Хиро чувствовал себя усталым и старым. Шел последний бой, единственная возможность завладеть Аль-Харифом. Японские химические корпорации сейчас, увы, слишком сильны, и в случае провала ученый лишился бы права голоса в совете.

Хиро сознавал, что потерять еще раз контроль над «дыханием Сета» означает его конец. Они обойдутся без Отару. Потратят астрономические суммы и запустят в работу лучших секретных агентов. А ему отвесят короткий сухой поклон. «Огромное спасибо, но вы потерпели неудачу».

Саёнара, ^[161] Отару-сан.

Японец разглядывал огоньки светофоров, рассыпанные тысячью капелек на стекле, и любовался их ярким калейдоскопом. Ясный, пристальный взгляд выдавал внутреннее смятение. Худые руки с надувшимися венами прижимали к животу маленький чемоданчик черной кожи. На усохшей от старости и забот голове красовалась большая темно-коричневая шляпа от «Борсалино Комо». ^[162]

Дурные мысли. Полное замешательство. Покорность превратностям судьбы. Ведь очевидно же: ками, злые духи синтоистской религии, ^[163] никогда не дадут ему стать хозяином Аль-Харифа. А как еще все это объяснить? Никто не знает, даже боги.