Молчание

Карен не знала, что ответить. Она всматривалась в дождь, который был уже не таким сильным. В конце пирса горел огонек — должно быть, на судне.

— Но тут Серафим сплоховал, — продолжал Том. — Он совершил ошибку. Угрожал мне оружием, которым, он это понимал, не мог воспользоваться. Ведь чтобы все выглядело как самоубийство, оно должно быть моим. Так до скольки я досчитал? До двух, до трех? Он, во всяком случае, считать перестал: надо было вернуться вниз и подобрать подходящее ружье в подвале. Ключ я держу в бюро в моей гардеробной. На пути туда Виктор позволяет себе отвлечься. Я вижу в этом свой шанс и использую его. Знаешь, что я сделал, дорогая? Я спас Неду жизнь. Спас жизнь нашему малышу.

— Ты любишь его, Том, так же сильно, как я.

— Если… — Он коснулся губами ее уха. — Если, конечно, это не было всего лишь игрой и на самом деле они не собираются убивать Неда. Возможно, Серафим блефовал. Давил на меня, понимаешь, доводил до последней крайности. То есть ему пришлось блефовать — не так ли? — действуя заодно с тобой и Хейнсом. А что, если бы я уступил? Каков был план? Ты остаешься со мной, этакая верная женушка, пока выкуп не будет заплачен, а потом сходишься с Джо и вы втроем исчезаете, так?

— Не было никакого плана.

— ТРИ… Значит, ты готова признать, что это был блеф?

— Нет, Том, подожди!

— Глухонемые, разумеется, не слышали выстрела. Если эти ребята еще там, то они продолжают ждать сигнала.

— Чего ты хочешь? — завопила Карен.

— ЧЕТЫРЕ… Помимо удовольствия видеть, как ты страдаешь, я хочу, чтобы ты узнала, что такое настоящая боль. Не то баловство, не те мелкие царапины, которые ты наносишь себе, усмиряя свою чересчур ненасытную плоть, не та боль, которую можно унять. Ах, эти жгучие раны! Теперь я понимаю, почему все это возобновилось. Объяснение — на одной из пленок. «Как ты могла позволить ему такое?» Что, твой Мистер Мэн был не слишком сговорчив? Надо было как-то его убедить? И тебе пришлось продемонстрировать ему следы когтей злодея мужа, после чего он бросился тебя спасать?

— Если я должна ответить «да», то есть признать, что в каком-то смысле ты прав… то — пожалуйста, пожалуйста, я сделаю все, что угодно.

— Все, чего я хочу, это разделить с тобой потерю того, что ты отняла у меня. Боль, которую испытываю я, Карен, не может утолить ничто.

— Пощади хотя бы Неда.

— Ты же не пощадила. А теперь протяни руку и выключи свет. Я хочу, чтобы ты составила мне компанию в аду.

— Домой! — взмолилась Карен, прибегнув к спасительному слову. — Домой, Том!

— То есть? — Он рассмеялся ей в лицо. — Ты и так дома.

Где-то у самого пола работала вентиляция, слышалось непрерывное шипение всасываемого и высасываемого воздуха. Джо стоял на карачках, ожидая, когда Рой-Рой вернется из камбуза, и чувствовал, как холодеет пот у него под рубашкой. Немой не спускал глаз с его лица и наполнял стакан, пока вода не полилась через край.

Джо продолжал говорить, рассказывая ему о своих надеждах на будущее, о Карен, о мальчике, о том, что они хотят найти последний незагаженный уголок Америки и зажить там одной дружной семьей, — нес всякую околесицу, пытаясь тем временем освободить багор от зажимов, крепивших его к плинтусу красного дерева. Наконец ему это удалось — багор хлопнулся об пол под кушеткой.

— Еще не поздно, Рой, — сказал Джо, повысив голос, как будто хотел заглушить стук. — Ты еще можешь уйти.

Немой нахмурился. То ли он уловил вибрации, то ли его насторожила какая-то перемена в выражении лица Джо, но он поставил стакан на стойку и, ссутулив плечи, пошел проверить. Джо подождал, когда Рой войдет в зону досягаемости, и тогда, вытянув деревяху из-под кушетки, двинул ему снизу острым наконечником между ног. В тот же момент он вскочил на ноги и с силой отдернул багор назад, раздирая длинным латунным крюком ткань и плоть в обвислой промежности Роя.

Тот испустил резкий, свистящий вопль и с остервенением схватился обеими руками за шест, уронив монтировку на пол. Джо крутанул древко и, воспользовавшись преимуществом высокого роста, увеличил угол наклона, чтобы получить выигрыш в силе. Ему удалось протаранить противника на пару шагов в сторону камбуза и, подцепив пяткой монтировку, откатить ее назад. Но ему нечего было противопоставить силе Рой-Роя. С искаженным злобой лицом немой пошел на него, перебирая руками деревянный шест как канат.

— Дубина недоделанная! — глумился Джо, опьяненный собственным страхом.

Тут он услышал плеск волн, поднятых прошедшим мимо катером. Через секунду «Акулу» сильно качнуло, и оба парня чуть не упали, но Джо не растерялся и неожиданно выпустил древко из рук. Рой-Рой отскочил в сторону и, не удержав равновесия, повалился навзничь вместе с импровизированным гарпуном.

Джо бросился к лестнице, не забыв прихватить монтировку, и выбрался на палубу. Дверь каюты он запер на ключ — это давало ему пару минут, не больше.

Сойдя с транца [64] на широкие, скользкие от дождя сходни, он увидел огни спрятавшегося за мысом Эджуотера и спрыгнул на берег.

Том взял руку жены и мягко, но решительно потянул ее к шторам. Карен пыталась сопротивляться, крепко сжимая кулак с обломком бронзы, чтобы в нужный момент пустить его в ход. Но Том все еще держал пистолет у ее горла и так легко направлял ее тонкую руку, сплетенную с его рукой, как будто учил ее играть в теннис или показывал новый танец.

— Прекрати! Сколько можно? Вспомни, о чем мы с тобой договаривались, Том, — спасительное слово… ДОМОЙ!

— О чем это ты? Сумасшедшая. Разожми кулак.

Сквозь дождь Карен расслышала доносившиеся с улицы помехи коротковолнового радиоприемника и влажный шорох шин по гравию.

— Слышишь? — спросила она и тут же пожалела, что не закричала во все горло, не позвала на помощь.

Том зажал ей рот ладонью и спокойно, но быстро, то шагом, то волоком протащил ее через комнату к противоположному ряду окон. Стоя вплотную к стене, так чтобы их не увидели снизу, он дал ей посмотреть, как патрульная машина полиции округа Нассау плавно въехала на подъездную аллею и остановилась у парадной двери.

— Все нормально, — прошептал он, когда водитель вышел из машины и встал лицом к дому, оглядывая окна. — Я знаю этого парня, он мой приятель.

В холле Том перед зеркалом неторопливо поправил халат, прикрыв воротником красноватые отпечатки пальцев Виктора на горле, затем подступил поближе проверить, нет ли на лице чего-нибудь такого, чего на нем не должно быть. Покрутил головой туда-сюда, не двигая глазами. Осмотрел ногти (грязь под одним из них была похожа на кровь), обдумывая, что сказать, если кто-нибудь сообщил о выстреле.

Запеклась уже, приобрела цвет темной ржавчины.

В дверь снова позвонили.

— Все нормально, нормально! — Он почистил ноготь зубом, провел рукой по еще влажным волосам и, приказав Брэкену, чье рычание доносилось из подвала, сидеть тихо, открыл парадную дверь.

— Ну, ты хорош, Чарли, — сказал Том старшему из двоих полицейских в форме, стоявших под мокрым балдахином глицинии. — Ты хоть представляешь, который час?

— Извините за беспокойство, мистер Уэлфорд. — Офицер почтительно приподнял шляпу. — Думаю, это ненадолго.

Том был даже рад видеть Чарли Кавальски, состоявшего на службе в полиции Долины Акаций столько же лет, сколько он прожил в Эджуотере. Этакий седовласый, плосколицый поляк с покатыми плечами и пивным брюшком, без двух минут отставник, он помог ему как-то остановить понесшего мерина на Сканк-Мизери-роуд, и он тогда сделал щедрое пожертвование в пользу полицейского управления, что снискало ему хорошую репутацию у местных представителей закона.

Офицер Кавальски по сей день питал к нему самые добрые чувства.

— У нас тут… э… заявитель. — Его усталые брови удивленно приподнялись, когда с территории Нонсача донесся шквал пьяных голосов. — То есть одна обеспокоенная юная леди там, в машине, говорит, что она у вас работает. — Он, полистав, открыл блокнот.