Заговор

Как она и говорила, платформа была пуста, никто не попался им на пути до самых эскалаторов, которые вели на нижние уровни, к аэропорту, и вверх, к главному вокзалу. Хватка у женщины была крепкая, движения — расторопные. До этого он и не подозревал, насколько сильна она физически: его правая рука практически была лишена возможности пошевелиться, как в тиски зажатая у локтя. Может, женщина и не убийца, но обучена оченьхорошо.

Наверху, у самого схода с эскалатора, она кивнула в сторону пригородных поездов, подталкивая его к пути, откуда шли электрички к одной из множества окраин Франкфурта. Пройдя за ним через турникет, она тут же пристроилась сбоку, едва стали спускаться по лестнице. Минута потребовалась ей, чтобы оба оказались в дальнем конце платформы.

— Ждать будем здесь. Улыбайтесь.

Ксандр подчинился, он почему-то все еще пребывал во власти спокойствия, в какое погрузился еще в поезде. Полминуты спустя блики света на дальней стене возвестили о приближении поезда, следующего во Франкфурт. Когда он помчался мимо, женщина еще сильнее уткнула дуло пистолета меж ребер Ксандра и заломила руку в локте, дабы он сразу уяснил, чего от него хотят.

— Когда состав остановится, стойте спокойно, дождитесь, пока пассажиры выйдут, и тогда садитесь в поезд. — Приказ был отдан шепотом, жаркое дыхание увлажнило ему ухо. — Если я почувствую хоть малейший подвох, тут же выверну вам руку. Это понятно, доктор Джасперс?

Ксандр кивнул, боль уже ломила плечо, мысли бились как в лихорадке, ища путь к спасению. Если удрать суждено, то только в следующую минуту. Стоит ему оказаться внутри поезда — и он в ловушке, уже не нужны станут никакие угрозы и не будет больше шанса на отсрочку в конце поездки.

Поезд стал тормозить, пот выступил у Ксандра на затылке и шее, когда показался последний вагон. К его удивлению, у окон вагонов толпились люди. Неведомо откуда до него донесся голос Ферика, объясняющий, что толпы народа — это инструмент, механизм, который стоит пустить в ход. Двери открылись, народ повалил из них, а агент Эйзенрейха прямо-таки впиявилась ему в бок. Он ждал, уверенный, что она чувствует барабанную дробь в его груди.

— Только спокойно, — донесся голос — ее ли, его ли собственный, Ксандр сказать не мог.

Уголком глаза Ксандр заметил, как какой-то пассажир вскочил со своего места, как замелькали его руки, расталкивающие других пассажиров. Нетерпеливая гримаса на лице мужчины сомнений не оставляла: человек вот-вот пропустит свою станцию. Ксандр медленно поднялся в вагон, рассчитав так, что окажется на пороге тамбура, когда нетерпеливый пассажир выскочит туда и ринется к двери.

В самый последний момент Ксандр толкнул ее прямо на спешащего пассажира.

— Sie hat eine Pistole! [27] — заорал он по-немецки и, чудом высвободив локоть, сумел пробиться к выходу. — Пистолет!

Визг и вопли покатились по вагону, люди отпрянули подальше от пистолета, торчавшего у всех на виду, двери стали закрываться. Ксандр выпрыгнул на платформу, женщина же чересчур промедлила и растерялась, чтобы удрать от уже взъярившейся толпы в вагоне. Двери с лязгом сошлись, и на секунду взгляды их встретились, разделенные толстым стеклом: ее глаза были недоуменно растерянными. Осознание провала начинало отражаться на ее лице, глаза наполнились ужасом, когда поезд медленно покатил. Ксандр успел разглядеть, как она вжалась в дальний угол, как толпа стала укрываться за спинками сидений от смертоносного дула пистолета, все еще зажатого в ладони незнакомки.

Ксандр повернулся и пошел с платформы — обычным шагом, понурив голову. Вот и конец. Каждый из нас играет свою роль.Он научился играть свою.

Нью-Йорк. 5 марта, 4.12

Джанет Грант крадучись пробиралась по темной комнате, крохотный лучик фонарика подрагивал в такт ее движениям. Приказания были краткими, никаких деталей: «Записи, на итальянском, небольшая книжка. Возможно, конверт с почтовым штемпелем из Европы». И адрес этой коричневой халупы в западной части города на Сто седьмой улице. Больше ничего.

Вдоль дальней стены протянулся зеленый диван, напротив два таких же кресла: отгораживалось что-то вроде маленькой гостиной. На подлокотниках кресел по салфеточке. Все аккуратно, прибрано. Слева на тумбочке громоздился старый проигрыватель, сбоку ряд пластинок — Брамс, Бетховен и Бах. Самое современное из мебели — строгий письменный стол возле окна: четыре незатейливые ножки под столь же незатейливой крышкой. Год шестьдесят пятый, самое позднее. В этой комнате лет тридцать ничего не менялось.

Джанет подошла к столу, он был пуст, если не считать нескольких древних рамок с фотографиями, на которых были проставлены столь же древние даты. Сев в кресло, она принялась проверять ящики — нижний левый оказался заперт. Вынув из своего рюкзака похожий на перьевую ручку предмет, Джанет просунула его жало в щель. Замок открылся. Внутри она увидела большой желтый конверт: штемпели европейские. Вынула уже вскрытый конверт из ящика, вытащила содержимое.

К посланию прилагались записи на итальянском языке. Джанет сунула их под курточку, закрыла ящик и встала.

И в тот же миг оказалась на коленях.

От первого удара в спину из глаз посыпались искры, второй ошеломил. Джанет перевернулась — как раз вовремя, чтобы отразить третий; обученное тело взметнулось к стоявшей над ним фигуре. Руки в перчатках обхватили старческую шею, их жесткая хватка сделала свое дело: нападавшая рухнула на колени. Стало различимо лицо: старуха, черные волосы, толстые щеки.

Клара Губер сражаться уже не могла.

Джанет, уставившись в старушечьи глаза, не знала, как поступить. Не было никаких указаний на действия в непредвиденных обстоятельствах. «Записи, на итальянском, небольшая книжка».И ничего больше. Несколько жутких секунд она просто сдавливала горло. И тут иные слова всплыли в голове девушки: Жертве всегда должно быть уготовано место.Слова успокоения для нее.

Не раздумывая, Джанет Грант вдавила большие пальцы в дыхательное горло Клары Губер и крутанула шею. Один щелчок — и глаза старой женщины остекленели.

Джанет еще раз глянула на лицо у себя под руками. Ни сомнений, ни угрызений. Опустила голову жертвы на пол и сверилась с часами. Восемь минут.

Старец был бы доволен.

Избавившись от компьютера в одном из аэропортовских туалетов (еще один из советов Ферика), он, пользуясь случаем, подровнял бородку, смочил, прилизывая, волосы. В таком виде и стоял у стойки «Американ эрлайнс», и впрямь похожий на фото в одном из многочисленных паспортов, которые Ферик прятал в своем рюкзачке. Взяв несколько купюр из пачки денег, найденной там же, купил билет на двенадцатичасовой рейс до Нью-Йорка. Это означало остановку в Лондоне, полтора часа ожидания, но Ксандр понимал: разумнее провести это время там, чем здесь. Они наверняка еще вернутся в аэропорт — выяснить, куда подевалась их добыча. В общем, выхода не было, кроме как попасть на ближайший рейс.

На его счастье, женщина за стойкой ничуть не удивилась, что он платил наличными и при нем не было никакого багажа: все ее усилия ушли на поиски свободного места в столь поздний срок (вам повезло!) и на убеждение его добраться до места посадки за пятнадцать минут до взлета. Улыбкой обещая следовать ее наставлениям, Ксандр чувствовал, как все сильнее сводит плечи и больше зудит под одеждой тело. Почти семь часов он не вылезал из этой одежды, от нее уже разило неприятным душком, а Ксандр отнюдь не собирался проверять, до каких пределов благопристойности сможет дойти за время десятичасового перелета. И что важнее, он понимал — неплохо было бы изменить внешность. Очередная подсказка Ферика. До отлета чуть меньше часа, времени и денег у него вполне хватит, чтобы поправить дела.