Сердце России

И надо же — накануне родов, у самого порога родильного дома!..

"Если случится трагедия, — в отчаяньи думал Глеб, обхватив голову руками и стеная от горя и обиды, — выбью всю цыганскую нечисть из города без остатка!".

Он прислушался: по ту сторону двери по-прежнему царила тишина.

"Теперь уже никто не поможет! — Глеб совсем упал духом и терял последние надежды. — Каким бы крутым ни был этот таинственный Мастер, он всего-навсего мужчина…".

Илья извлек из потайного кармана пиджака какую-то вещицу и зажал ее в кулаке правой руки. Левую руку он простер ладонью вниз над головой роженицы, почти касаясь ее лба, и повернулся к медсестре.

— Пожалуйста, раздвиньте шторы, — произнес он негромко.

Медсестра вскочила из-за стола и быстро раздвинула тяжелые портьеры.

В окно ослепительным потоком хлынули утренние лучи. Илья протянул правую руку в сторону окна. На его сжатую в кулак ладонь легла тень.

— Светлана, не заслоняй мне солнце!

Повинуясь ровному голосу зятя, становившемуся все более тихим и отрешенным, Светлана встала с краешка стола и отошла в сторону.

Илья, глядя прямо перед собой, чуть приподнял голову, прикрыл глаза, с минуту посидел совершенно неподвижно и разжал кулак. Ударивший в открытую ладонь солнечный луч, отразившись от лежащего на ней небольшого золотого оберега, ослепил врача и медсестер неожиданно мощным, невероятной яркости световым фонтаном!

Казалось, кто-то плеснул в окно ушат расплавленного золота неслыханной, Небесной пробы, и оно мгновенно растеклось по полу, по стенам, по потолку, преобразив до неузнаваемости и комнату, и души находящихся в ней людей! Глаза Светланы и ее помощниц на короткие мгновения закрылись, но сердца ликовали.

Лиза зажмурилась вместе со всеми и… рассмеялась счастливым смехом!

То, что она увидела, длилось, как ей показалось, минут пять; столько же времени прошло в земном мире, в мире Яви. Из этого вещественного, осязаемого мира туда, где находилась душа Лизы, не доносились ликующие голоса трех повитух: "Схватки! Рожает! Девочки, принимаем! Надо же, она еще и смеется!!!".

Там, в осиянном золотыми брызгами мире Нави, в мире тонких энергий, в обители Богов и душ, в переливающемся праздничными красками, ничем не ограниченном пространстве царила Она — прекрасная, светловолосая русская Богиня! Только Ее голос слышала Лиза; видела только Ее бесконечно счастливые глаза; Ее, украшенную венком из неземных цветов, голову; Ее, неописуемой красоты, наряд…

До Лизы не долетел крик новорожденного младенца. Она не видела Глеба, услышавшего из коридора громкий плач своего обиженного сына, которого его мама слишком долго не хотела "выпускать в свет". Не видела, как, услышав этот долгожданный плач, ее муж вышиб дверь плечом и вместе с ней с грохотом ввалился в комнату!

Зато она видела мальчика лет двенадцати, высокого, стройного, красивого…, белокожего и русоволосого!

Русская Богиня, прижав мальчишку к себе, обнимала его за плечи.

— Лада, — сразу догадавшись, кто перед ней, восторженно спросила Лиза, — это… мой сын?!

— Твой! — с горделивой улыбкой сказала Лада, поскольку этот замечательный ребенок был, отчасти, и ее творением. — Нравится? — улыбнулась она лукаво.

— Да!!! — счастливый крик русской матери, казалось, заполнил все окружающее их беспредельное пространство.

— Так забирай!

Богиня продолжала прижимать мальчика к себе; он стал вдруг быстро уменьшаться в размерах, пока не превратился в крошечного младенца, которого Лада уже держала на руках.

— Воин, князь! — немного полюбовавшись сморщенным личиком новорожденного, улыбнулась Лада. — Я ему, пожалуй, меточку оставлю!

Она поцеловала ребенка в правую пяточку и протянула его матери.

— Счастливым будет! Мужа люби и береги, он сыну имя даст и воспитает как надо!

— Благодарствуй, Богиня! — прошептала Лиза, роняя слезы на махонькое тельце.

— Будь с мужем поласковей, — улыбнулась Лада на прощанье. — Почаще заходи!

Илья сжал ладонь правой руки, скрыв в кулаке золотой оберег, и волшебное сияние в комнате исчезло. Он встал со стула и, ни слова не говоря, вышел в коридор сквозь образовавшийся после вторжения в комнату счастливого отца пустой дверной проем.

Лиза открыла глаза.

Глеб стоял на коленях рядом с кроватью и плакал. Их сын, уже завернутый в пеленки, похныкивал, лежа у материнской груди.

— Кого я там видела-а-а! — сладко потянувшись, весело произнесла Лиза и поцеловала младенца в щечку.

— Не знаю, кого ты там видела, — с улыбкой проворчала Светлана Николаевна, — но родила ты — как выплюнула!

— Точно, — в тон ей добавила акушерка, — стоило столько времени и нас, и себя мучить!

Глеб утер слезы, привстал и поцеловал жену.

— С первенцем, родная! — благодарно прошептал он ей в ухо.

— Знал бы ты, кого я тебе родила! — улыбнулась Лиза. — Светлана Николаевна, посмотрите, пожалуйста, у него должно быть родимое пятно на правой пяточке.

Главная повитуха быстро распеленала ребенка.

— Есть пятнышко, белое… — растерянно воскликнула она. — С ума сойти!

Светлана высмотрела зятя из окна своего кабинета.

Илья сидел на скамье в небольшом скверике, примыкающем к родильному дому с обратной стороны. Откинувшись на деревянную спинку, он закрыл глаза и, казалось, дремал.

Светлана спустилась вниз, прошла по тенистой липовой аллее и присела на краешек скамьи рядом с Ильей. Разведчик открыл глаза и покосился на главную повитуху.

— Скажешь мне по секрету, что это было? — спросила Светлана, совершенно не надеясь на утвердительный ответ.

Она стала свидетельницей чуда, сотворенного этим сильным духом и телом мужчиной, волею судьбы вошедшим в их семью меньше трех суток назад. Вряд ли он станет распространяться о таких сокровенных вещах!

— Роды были, — пожал плечами Илья. — Знаешь, теща, я больше сюда не приду!

— Даже, когда Ленка будет рожать?

— А ты на что? Вынесешь мне ребенка в конверте на крыльцо и — слава Всевышнему!

— Неужели, так страшно?

— Не то слово! — поежился Илья. — Когда вторгаешься в тайный мир врагов, по крайней мере, знаешь, что силой ума или оружия сможешь одержать победу. Не сможешь — значит, погибнешь сам, только и всего. Но тайный женский мир, ваш духовный мир — нечто совершенно особое, настолько прекрасное… Убийственно прекрасное для мужчины! Тонкий мир, неприкосновенный. Мужчина в нем — как слон в посудной лавке: чуть плечами шевельнул неаккуратно — все рассыпалось! Главное — врагов там нет, драться не с кем, да и не за что…

— А тебе — лишь бы подраться?

— Нет, конечно! Мне говорил как-то с год назад один великий человек…

— Рабинович Сигизмунд Яковлевич?

— Он… — усмехнулся Илья. — Одарит, мол, тебя женщина любовью, никогда не спрашивай, чем ты это заслужил: она и сама этого точно не знает, но все равно окажется права. В каком-то высшем, непостижимом для мужчины, женском смысле права! Так что, просто будь ей благодарен, а в душу к ней не лезь, обожжешься…

Светлана смотрела на него с улыбкой.

— Знаешь, почему мы, женщины, позволяем себе беззастенчиво вторгаться в ваш, мужской духовный мир?

— Почему? — заинтересовался Илья.

— Потому что этот мир примитивен, прост, и мы в нем — как у себя дома! А у себя дома всегда тянет навести порядок, что-то передвинуть, приукрасить…. Все мужчины по сути своей — неандертальцы! Вы и сопротивляетесь этим вторжениям, как дикари: пьете, от жен гуляете налево, воевать бежите.

Илья поцеловал Светлане руку.

— Ты права! За что мне такое счастье: жена — ведьма, теща — повитуха?!

— "Никогда не спрашивай, чем ты это заслужил…", — процитировала Светлана услышанные от зятя слова Римлянина.

— Не буду!

По аллее в их сторону двигались Глеб и Леонид.

Счастливый отец с расплывшимся в белозубой улыбке лицом нес бутылку шампанского и пластиковые стаканы.