Белая дорога (др. перевод)

Я посоветовал им найти Атиса, и они уже озаботились его поиском — правда, не как вероятной жертвы, а как потенциального подозреваемого еще в двух убийствах. Разумеется, они заблуждались. Я был в этом уверен.

На заправке в южной части Портленда топтался у «ниссана» кривой горбун, уплативший в кассу двадцатку. Других машин там не было, кроме стоящего со шлангом в боку «шевроле» восемьдесят шестого года с погнутым правым крылом. Своему новому хозяину «шеви» обходился в тысячу сто: пятьсот вперед, остальное до конца года. Собственная машина появилась у Медведя впервые за пять с лишним лет, и он ею несказанно гордился. Теперь ему уже не приходилось добираться до кооператива на перекладных, и артельщиков по утрам приветствовали жестяным звоном динамики Медведева авто, который, распахнув дверцы, стоял у конторы.

В сторону горбуна Медведь толком и не взглянул. Людей со странностями он с лихвой навидался по тюрягам и твердо усвоил, что лучше всего в их присутствии заниматься своим делом. Залив бак на занятые у сестры деньги, он проверил давление в шинах и уехал.

Сайрус заплатил в окошечко скучающему кассиру, чувствуя, что тот все еще пялится, зачарованный его кривыми очертаниями. Давно уже привычный к брезгливой неприязни окружающих, манеру таращиться Сайрус тем не менее считал дурной. Нахалу повезло, что он скрыт за толстым стеклом, а у него, Сайруса, есть дела поважнее. Тем не менее, если позволит время, надо будет сюда наведаться и разъяснить кассиру, что пялиться на людей — признак невоспитанности. Заправившись, Сайрус сел в машину и вынул из-под сиденья тетрадку. В нее он записывал все, что видел и делал, потому что крайне важно не забывать и не упускать из виду ничего полезного.

А потому в тетрадку был занесен и паренек, наряду с прочими наблюдениями прошлого вечера: о том, что делала рыжеволосая женщина у себя в доме, где временами показывался еще и здоровенный темнокожий бугай. Последнее обстоятельство Сайруса крайне удручало.

Ему не нравилось мараться кровью мужчин.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Полицейское управление Чарльстона занимало кирпичный особняк на бульваре Локвуд, напротив стадиона Джо Райли и с видом на Бриттлбэнк-парк и реку Эшли. Допросная, впрочем, особо не выделялась, если не считать лица двоих разъяренных детективов, что сидели сейчас здесь напротив меня.

Чтобы понимать, что собой представляет чарльстонское отделение полиции, надо вначале понять его начальника Рубена Гринберга. Эту должность он получил в 1982-м и быстро стал популярным. За восемнадцать лет своего пребывания на посту он ввел ряд инноваций, которые не только сдержали, но в некоторых случаях и снизили рейтинг преступности в городе. В ход шло все, начиная от программы «Зерна из плевел» для наиболее бедных районов до введения в обиход кроссовок у патрульных, чтобы эффективнее гоняться за преступниками. В этот период существенно сократился уровень убийств, позволяя Чарльстону выгодно смотреться на фоне других городов Юга — разумеется, аналогичного размера.

К сожалению, смерть Альберта, Джинни и Сэмюэла Синглтонов означала, что надежда на повторение прошлогодней статистики оказалась под угрозой, а любой, даже отдаленно причастный к порче криминальной статистики, в здании № 180 на бульваре Локвуд не мог рассчитывать на теплый прием.

После часа ожидания в запертой патрульной машине возле этого дома меня провели в комнату, окрашенную в два цвета, враждебных хорошим эмоциям, и обставленную соответственно. Кружка растворимого кофе передо мной успела остыть; не потеплел и тон дознавателей.

— Эллиот Нортон, — устало повторил один из них. — Значит, вы утверждаете, что работаете на Эллиота Нортона.

Он носил фамилию Адамс. Под мышками голубой форменной рубашки темнели пятна пота. Кожа у него была иссиня-черной, а глаза с кровяными прожилками. Я уже дважды ему сказал, что работаю на Эллиота Нортона; прошлись мы с полдесятка раз и по последним словам Альберта, но, похоже, он не видел большой беды в том, чтобы все повторить еще разок.

— Он нанял меня для доследования по делу Джонса, — излагал я, — Атиса Джонса мы забрали из окружной ричлендской тюрьмы. На время перевезли в дом к Синглтонам. Считали, что там безопаснее.

— Ошибка номер два, — подал голос напарник Адамса.

Его фамилия была Аддамс, и был он бел настолько, насколько первый коп черен. У кого-то в полиции Чарльстона откровенно извращенное чувство юмора. С начала опроса он сидел, почти не раскрывая рта.

— А что, по-вашему, было ошибкой номер один? — спросил я.

— Что вы вообще занялись делом Джонса, — ответил он. — Или что сошли с трапа в «Чарльстон интернешнл». Так что видите, получается уже сразу три ошибки.

Он улыбнулся, я — в ответ. Эдакий обмен любезностями.

— А вас не смущает, что вы Аддамс, а вот он Адамс?

Аддамс чуть нахмурился.

— Нет. Я Аддамс с двумя «д», а он Адамс с одной. Так что все просто.

Похоже, он воспринимал это серьезно. Усердие в области образования местная полиция поощряла шкалой премиальных, от семи процентов выпускнику колледжа до двадцати двух доктору философии. Эту информацию я узнал, читая и перечитывая заметки на доске у Аддамса за спиной. У самого Аддамса копилка для премиальных, скорее всего, пустовала, если ему только не подкидывали туда четвертачок в месяц за окончание средней школы.

— Так, ну ладно, — начал по новой его напарник, — значит, вы его берете, прячете в безопасном месте, едете обратно в гостиницу и?..

— Чищу зубы, ложусь спать, встаю, справляюсь насчет Атиса, звоню нескольким людям.

— Кому именно?

— Эллиоту, кое-кому у себя в Мэне.

— О чем вы говорили с Нортоном?

— Да так, ни о чем. Прошлись по верхам. Он спросил, есть ли у меня какой-то прогресс, а я сказал, что еще только приступаю.

— А потом что вы делали?

Мы опять достигли точки, где разветвлялись две тропинки, правды и неправды. Я решил пойти посередке, рассчитывая на тропу правды вернуться позднее, когда будет надо.

— Я пошел в стриптиз-бар.

Правая бровь Адамса поползла вверх в поистине библейском порицании.

— Зачем?

— Скучно было.

— Нортон вам платит, чтобы вы ходили по стриптиз-барам?

— Это у меня был обеденный перерыв. Так что в смету расходов не включается.

— А потом?

— А потом вернулся в отель. Ужинал. Спал. С утра пробовал позвонить Эллиоту, не дозвонился, проверял кое-какие свидетельские показания, затем вернулся в номер. И тут через час тот звонок.

Адамс устало поднялся из-за стола и переглянулся с напарником.

— Н-да, — вздохнул он. — Не очень-то старательно вы отрабатывали деньги Нортона.

Я вдруг обратил внимание, что в своей фразе он использовал прошедшее время.

— Что значит «отрабатывали»?

Они снова переглянулись, но ничего на это не ответили.

— У вас есть какие-либо бумаги по делу Джонса, которые могли бы нам пригодиться?

— Я вам задал вопрос.

— А я задаю вопрос вам, — с нажимом сказал теперь уже Аддамс. — У вас есть какой-либо материал, который может быть полезен для следствия?

— Нет, — соврал я. — Все хранилось у Эллиота. Точнее, хранится, — поправился я. — А теперь расскажите, что произошло.

Заговорил Адамс.

— Дорожный патруль обнаружил его автомобиль за съездом со сто семьдесят шестой трассы, у Сэнди-Роуд-Крик. В воде. Похоже, он резко вильнул, пытаясь объехать на дороге какое-то препятствие, и угодил в реку. Тела не нашли, а в автомобиле была кровь. Много крови. Второй группы, положительная, что совпадает по типу с его. Это нам известно, потому что он участвует в донорском движении и образцы из машины можно было сличить с его образцами в донорском центре.

Я уткнулся лицом в ладони, делая глубокий вдох. Сначала Фостер, затем Трюетт и Мобли, теперь вот Эллиот. Остаются всего двое: Ларусс-младший и Фил Поведа.

— Ну что, я могу идти?

В мыслях у меня было поскорее вернуться в свой номер и спрятать понадежней имеющийся там материал. Хорошо, если Адамс с Аддамсом еще не успели запросить ордер на обыск, пока я морился взаперти у них в машине.