Улыбка Афродиты

Старик замер, не донеся стакан до рта:

– Умер?

– Да. Больное сердце, – добавил я, не желая вдаваться в пространные объяснения.

Казалось, новость раздавила старика. Рука со стаканом опустилась на стол, а сам он уставился куда-то вдаль.

– Очень жаль, – через некоторое время сказал он с чувством, печально покачав головой и что-то прошептав, прежде чем поднял свой стакан и осушил его до дна.

– Я пытаюсь выяснить, как прошли его последние дни, – сказал я.

Не знаю, слышал ли меня Грегори.

– Как ты сюда добрался?

– На «Ласточке».

– На лодке отца? – Он посмотрел в сторону гавани, но отсюда лодка была не видна. – Хорошая лодка. А куда плывешь?

– Никуда. Пришел сюда, чтобы поговорить с тобой.

Дрожащей рукой старик снова наполнил стакан.

– Так далеко – чтобы поговорить со мной? О чем?

– Чем занимался мой отец перед смертью?

– Не надо было ему отсылать меня, – покачал головой старик. – Сказал, что я слишком стар, но я все еще живой.

– Он отослал тебя?

– Да. А с чего, по-твоему, я оказался здесь? Велел мне помогать сестре. Она уже совсем старая. После того как умер ее муж, она хотела, чтобы я переехал к ней. И твой отец сказал, что пора мне бросать работу. Дал мне денег. Щедрый был, а я говорю ему, что не хочу оставлять работу. Сказать честно, с моей сестрой жить не сахар – все время пилит меня за то, что пью много.

Он выразительно посмотрел на бутылку и, потерпев очередное поражение в краткой борьбе с самим собой, снова наполнил стакан.

– Кому какое дело, что я пью? В моем-то возрасте? Я и говорю твоему отцу, что это ему пора бросать работать. Так ему и сказал, что еще переживу его на десять лет. И, как видишь, не ошибся.

Его глаза хитро блеснули, но торжество тут же угасло и сменилось печалью. Грегори снова поднял стакан:

– Твой отец был хорошим человеком. Да упокоится с миром! – Грегори выпил узо. Когда же он снова потянулся к бутылке, я остановил его, опасаясь, что скоро он совсем опьянеет и не сможет разговаривать.

– Подожди минутку. Сперва ответь мне на несколько вопросов. Ты можешь вспомнить, когда переехал сюда?

– Конечно, я помню! – воскликнул он с явной обидой. – Я старый, но не глупый!

– Извини, разумеется, не глупый. Итак, когда это было?

– В мае. В начале месяца.

– Значит, уже после того, как отец вернулся с Кефалонии. Помнишь, он ездил туда в апреле?

– Да-да, помню. – Он облизнул губы, с жадностью глядя на бутылку в моей руке.

– Он один вернулся с Кефалонии?

– Один?

– Кто-то видел тебя и моего отца на «Ласточке». И с вами был еще один человек.

– Ах да! Помню! С ним был его знакомый, тоже археолог. Мы ходили с ним на лодке покататься и показать ему остров. Он отдыхал здесь.

– А ты не помнишь, как его звали?

– Иностранец какой-то. Велел звать его Иоганном. А больше ничего не помню.

– Вот вы выходили в море на лодке… Сколько раз?

– Да всего-то один! – сердито ответил Грегори. – После этого твой отец расплатился со мной и заявил, что я больше не работаю у него. Прямо вечером того же дня. Я сказал ему, что не хочу жить с сестрой. Нельзя ему было меня увольнять.

Меня удивил поступок отца: Грегори проработал у него много лет. И почему так внезапно?

– А каким он тебе показался после Кефалонии?

– Как это – каким?

– Ну, может, стал по-другому вести себя?

– Да он не особо разговаривал со мной. А все больше со своим знакомым. Они много говорили о своей работе.

– О своей работе? Ты слышал их разговор? Они упоминали «Антуанетту»?

Глаза старика опять скользнули к бутылке.

– Может, я и вспомню еще, если у меня будет чем утолить жажду.

Я налил ему немного узо и пронаблюдал за тем, как он осушил стакан.

– Ну так что, говорили они об «Антуанетте»?

– Вроде да. Было дело.

– Когда? При тебе на «Ласточке»?

– Ну, наверное.

– А куда вы ходили в тот день?

– В один залив на юге. Пигания. Знаешь где это?

Я покачал головой.

– Там совсем ничего нет. Туда можно добраться только на лодке. Море там очень глубокое.

Меня удивили слова Грегори: отцовские отметки на картах были гораздо ближе к материку и начинались примерно в миле от побережья Итаки.

– И что вы там делали? Ныряли?

Грегори не ожидал такого вопроса.

– С какой стати? Да и старые мы, чтоб нырять-то. Когда твоему отцу надо было нырнуть, он нанимал кого помоложе. Студентов там. Обычно иностранцев. Сами-то мы ничего не делали.

– Совсем ничего? Ты хочешь сказать, что лодка пришла на место, а затем просто развернулась и направилась обратно в Вафи?

– Твой отец и его друг ненадолго сходили на берег – хотели прогуляться. А я оставался на «Ласточке». Было жарко. Слишком жарко для прогулки.

– И как долго они гуляли?

– Да не помню я. Пока ждал, пару раз выпил: солнце у меня жажду вызывает. Ну, может, час-два! – Грегори неопределенно махнул рукой.

– Они что-нибудь говорили, куда ходили или что делали?

– Да нет же, я ведь уже сказал. Просто хотели прогуляться. Этот друг твоего отца говорил, что любит ходить пешком. Там, откуда он приехал, он ходил каждый день.

– А о чем они еще говорили?

– Да не слышал я ничего! – поморщился Грегори. – Твой отец был хорошим человеком. Хорошим другом. Жалко, что он умер.

Его голос стал невнятным, а взгляд застывшим. Я задавал ему еще вопросы, но было ясно, что он больше ничего не скажет. Перед тем как уйти, я подошел к владельцу таверны и дал ему денег, чтобы тот помог старику добраться до дома. Затем я вернулся попрощаться с Грегори, но он, похоже, уже не слышал меня: он много выпил и теперь молча плавал в каких-то своих воспоминаниях.

Планируя вернуться на Итаку к утру, мы отплыли с Каламоса в ту же ночь, решив стоять на вахте по очереди. Я предложил, чтобы моя очередь была первой. Димитри ушел в каюту, чтобы несколько часов поспать, а я проложил курс и установил авторулевой. Ветра практически не было, и мне оставалось только следить за встречными судами и бодрствовать.

Ночь выдалась спокойной, и, когда мы вышли из гавани, я принес в рубку карты отца. Узор крестиков с датами погружения за прошлые годы четко намечал предполагаемый курс «Антуанетты» в направлении Патраса, расположенного на юго-востоке материковой Греции. Я отыскал залив, куда, по словам Грегори, они с отцом привозили Коля: он оказался на самом юго-западе Итаки, практически в противоположной стороне. Скорее всего они отправились туда по какой-то надобности, хотя оставалось непонятным, какое отношение эта поездка имеет к «Антуанетте».

Позже я сидел на палубе, пил кофе и разглядывал небо. Звезды завораживали: крупные, яркие, они были хорошо видны даже при полном отсутствии света с берега. Мне казалось, что я вслед за планетами плыву во Вселенной, а не между двумя островами в Ионическом море. Над горизонтом, таинственно освещая волны, поднялась луна, огромная и неотразимо прекрасная.

Мотор ритмично стучал, за бортом монотонно плескалась вода – все эти звуки постепенно убаюкивали меня: начали сказываться несколько последних бессонных ночей и полученные побои. Сердце стало биться в такт работе мотора и морской зыби, веки сомкнулись, и я не заметил, как погрузился в сон.

Я резко дернулся и проснулся, не понимая, где нахожусь. Инстинктивно почувствовав опасность, я испуганно вскочил на ноги. Мне казалось, что через несколько секунд нам предстоит разбиться о скалистый берег Итаки или столкнуться с каким-нибудь танкером.

– Все в порядке, – послышался из темноты голос.

Я обернулся на звук голоса и тут же облегченно вздохнул. Не было ни танкера, ни чего-либо другого, только море, звезды и Димитри. Я виновато взглянул на часы:

– Похоже, задремал на пару минут.

На самом деле я проспал, наверное, не меньше часа. Мой взгляд запоздало упал на ружье в руках Димитри – металлические части холодно поблескивали в лунном свете.