Люди Домино
Люди Домино читать книгу онлайн
Люди Домино. Все главные трагические события земной истории — войны, революции, политические убийства, массовые смерти и эпидемии — результат опасной деятельности этих людей, ибо «для них история человечества — всего лишь игра, а человек — фигура в этой игре. С бесконечным терпением они день за днем, неделя за неделей, год за годом выстраивают нас в длинные, ничего не ведающие ряды, и однажды наступает момент, когда они одним мгновенным щелчком роняют первого. За ним следом падают и все остальные, и тогда эти люди хлопают в ладоши от радости».
Новой, ни о чем не подозревающей жертвой в очередной партии этой игры избран Лондон и его жители. Город практически обречен, единственный человек, который может предотвратить надвигающиеся роковые события, — Генри Ламб, неприметный лондонский клерк, с которым ни разу в жизни не происходило ничего примечательного. Но самому ему пока невдомек, какая роль отведена ему на игровом поле.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
В шесть часов вечера премьер-министр созвал чрезвычайное заседание парламента. Час спустя правительство рекомендовало всем оставаться дома, предостерегая от выхода на улицу. В восемь вечера мы услышали, что больницы переполнены, забиты невменяемыми пациентами (многие из них — бывший больничный персонал). В девять часов, как и следовало ожидать, было введено военное положение, а в девять двадцать пять у нас зазвонил телефон.
Я как раз зашел к маме, когда раздался звонок. Казалось, она бредила — бормотала всякую ерунду, мол, что-то идет из космоса проглотить Лондон целиком. Странно, но слова она произносила в каком-то отчетливом ритме, с явно выраженным удовольствием, словно действительно с нетерпением ждала гибели города.
Когда я вернулся в гостиную, Эбби опасливо смотрела на телефон, словно боялась, что он сейчас подпрыгнет и укусит ее. Я спросил, почему она не отвечает на звонок.
Она прикусила губу.
— Мне страшно.
Я снял трубку.
— Слушаю.
Голос я не узнал. Это был мужчина приблизительно моих лет.
— А где Эбби?
Я ничего не ответил.
— Мне нужно поговорить с Эбби.
— Кто это?
Теперь в голосе послышалась почти не скрываемая нотка воинственности.
— Джо. А вы кто?
— Меня зовут Генри Ламб, — ответил я и повесил трубку.
Эбби смотрела на меня, широко раскрыв глаза и дрожа.
— Кто это был?
— Ошиблись номером, — ответил я и по тому, как она посмотрела на меня, понял: она знает, что я лгу.
Я понес стакан воды маме и заставил ее выпить пару глотков, после чего она снова бессильно упала на спину.
— Все это происходит так быстро, — пробормотала она.
— Не надо, мама, — сказала я. — Не пытайся говорить.
Она тихонько застонала.
— Не думала, что все так кончится…
Ее веки закрылись. Я поцеловал ее в лоб, убедился, что она хорошо укрыта одеялом, и оставил одну.
В соседней комнате Эбби уже лежала в постели, одетая в мужскую футболку. Она была напряжена и нервно кусала ногти. Я автоматически разделся до трусов и лег рядом с ней.
— Как твоя мама? — спросила она.
— Не знаю толком, — ответил я. — По-моему, не очень.
Мы оба знали, что я еще не готов признать правду. По крайней мере, вслух.
— Она кажется такой милой, — сказала Эбби. — Насколько я могу судить.
— Ну, ты еще видишь ее далеко не в лучшем ее виде.
— Наверное.
Наступило неловкое молчание.
— Генри, как по-твоему, мы здесь в безопасности?
— Думаю, да, — сказал я. — Если уж мой дед отправил меня домой.
— Я как-то провела кое-какие изыскания по этому дому, — сказала Эбби, которую вдруг обуяло желание поговорить. — Он стоит здесь дольше, чем можно подумать.
— Правда? — сказал я, благодарный за перемену темы и готовый говорить о чем угодно, лишь бы заполнить тишину.
— В прошлом веке, прежде чем этот дом разделили на квартиры, здесь жил один экстрасенс.
— Экстрасенс?
— Ну да, медиум. — Она хихикнула, и как же было замечательно услышать ее смех. — Обалдеть.
— Думаю, в прошлом здесь произошло много чего таинственного, — тихо сказал я. — Вряд ли в моей жизни вообще было что-то случайное. Включая и эту квартиру.
Миг хорошего настроения прошел.
Эбби вздохнула, отвернулась и выключила свет.
Позднее, когда мы лежали в темноте, она сказала:
— Не могу поверить, что я нашла тебя. Ты — мой второй шанс, Генри. Я всегда хотела сделать что-нибудь стоящее со своей жизнью. Что-нибудь значительное. С тобой, может, у меня что и получится.
Я сжал ее руку, она — мою, а за окном продолжал падать снег, покрывая город второй кожей, панцирем зависти и ненависти.
Ночью мы слышали странные звуки — крики и стоны, звон разбитого стекла. Сразу после полуночи из щели почтового ящика донесся чей-то шепот. Нам сулили разные блага в обмен на определенные услуги и незначительные уступки.
Но мы прижались друг к другу крепко-крепко и замкнули слух от этих речей, понимая, что здесь — наше убежище, а выйти за дверь квартиры для любого из нас означает смерть.
Я думаю, была некоторая горькая ирония в том, что на следующий день наступил канун Рождества. Среди всего этого кошмара я стал забывать о том, что в такие дни вообще может произойти что-нибудь радостное.
Когда я проснулся, сторона постели, где спала Эбби, была пустой и холодной. Я завернулся в халат и, выйдя в гостиную, нашел ее на диване. Она смотрела телевизор, сжимая двумя руками кружку с горячим питьем, взгляд ее был прикован к катаклизмам, происходящим на экране.
Она даже не подняла на меня глаз.
— Город изолирован, — сказала она. — По границам Лондона установлены блокпосты. Люди видели солдат. Говорят, они стреляют на поражение.
Я сел рядом и прижал ее к себе.
— Все сошли с ума, — сказала она. — Они все сошли с ума.
Я нежно поцеловал ее в лоб, разгладил ей волосы и прошептал что-то слащавое и банальное.
— Спасибо, — сказала она и улыбнулась.
— Я должен посмотреть, как там мама.
Она с отсутствующим видом кивнула.
— Генри?
— Да.
— Что мы будем делать?
— Останемся здесь, — твердо сказал я. — Мы останемся в этой квартире и будем ждать. Пока мы вместе… пока мы остаемся здесь… нам ничего не страшно.
— Но за этой дверью люди, которые мне небезразличны. Что будет с ними?
— Все, что небезразлично мне, находится здесь. — Возможно, мой голос прозвучал чуть холоднее, чем мне того хотелось.
— Ты думаешь, твой дед мертв? — спросила она.
Я вышел из комнаты.
Конечно, я виню себя.
Я зашел к маме — она была в порядке. Дышала неровно, все еще бормотала и стонала вполголоса, но жара у нее не было, и она, пожалуй, казалась спокойнее, чем накануне. Я сделал, что мог, дал ей воды, протер лоб и перед завтраком помог ей кое-как добрести до туалета, даже смыл потом оставленные ею нечистоты.
Я не плохой сын, вот что я хочу сказать. Я сделал все, что мог.
Мы с Эбби как раз доедали наш нехитрый завтрак, когда раздался пронзительный крик.
Мама была на ногах, она кое-как оделась и теперь дергаными, механическими движениями зашнуровывала туфли, непрерывно бормоча что-то про снег.
Ей удалось оторвать кусок ковролина и отогнуть его. На открывшихся старых половицах она обнаружила нечто удивительное — какие-то метки, значки и символы, намалеванные выцветшей красной краской на дереве.
— Мама? — сказал я, осторожно подходя к ней и пытаясь не особо задумываться о том, что она видела на полу. — Что все это значит? А, мам?
— Он продал твоего отца. Ты знал это? Ради своей паршивой маленькой войны он пожертвовал твоим отцом. И знаешь, что пугает меня сейчас? Я думаю, он и тебя продал.
— Ты говоришь о дедушке? — спросил я.
— Об этом типе, — прохрипела она. — Об этом ужасном человеке. Он всегда этого хотел.
— Хотел чего? — спросил я. — О чем ты говоришь?
— Телик… Мы с твоим отцом всегда были против. А потом еще эти операции. Он заплатил за них. Ах, Генри. Надрезы мозга.
Я подошел ближе.
— Мам?
И тут я совершил ошибку. Я положил руку ей на плечо. Это было самое мягкое ограничение, легчайшее удержание, но моя мать считала иначе. Она издала крик гнева и боли. До того времени я и не подозревал в ней способности издавать такие звуки. Если бы я не убрал руку со всей быстротой, на какую был способен, уверен, она бы укусила меня.
Мой голос задрожал.
— Мам, да что с тобой? Прошу тебя, ложись в постель.
Она оскалилась и зашипела.
— Левиафан идет. Мы все должны встретить его.
Она метнулась вперед каким-то обезьяньим движением, проскользнула мимо меня и устремилась к входной двери. Появилась Эбби и неуверенно встала на ее пути, но мама, недолго думая, отвесила ей пощечину и отпихнула в сторону. Эбби вскрикнула, потрясенная, и я увидел, что моя мать расцарапала ей щеку до крови.