Не делись со мной секретами

– Миссис Костэр... – начал было снова предупреждать судья Харрис.

– Простите, Ваша честь. Так вот, мистер Вейлс, вы сказали перед присяжными заседателями, что вас провоцировали на большинство этих драк.

– Совершенно правильно.

– А спровоцировать вас совсем нетрудно, верно, мистер Вейлс?

– Возражение!

– Я иначе сформулирую этот вопрос, Ваша честь. Можно ли считать, что у вас вспыльчивый характер, мистер Вейлс?

– Последние несколько лет в розничном бизнесе появились трудности. Это сказалось и на мне. Подчас мне трудно было сдержать себя.

– Похоже, что не иногда, а очень часто. Даже и до того, как наступили эти трудные в экономическом отношении времена. Я имею в виду, что 1984 и 1985 были довольно хорошими годами с точки зрения бизнеса, разве не так?

– Да, в отношении бизнеса хорошие.

– Я вижу, что тогда у вас были очень хорошие комиссионные заработки, мистер Вейлс, – заявила Джесс, опять заменяя один документ другим.

– Я работал, не покладая рук.

– Не сомневаюсь в этом. И получали хорошее вознаграждение. Несмотря на это, полицейские протоколы показывают, что вы избивали свою жену. Поэтому, скорее всего, ваша вспыльчивость на самом деле не имеет никакого отношения к тому, хорошо ли шли у вас дела на работе. Согласны ли вы с этим?

Терри Вейлс несколько секунд молчал, перед тем как ответить:

– Независимо от того, сколько бы я ни зарабатывал, этого было недостаточно для Нины. Она постоянно скулила, что ей не хватает денег, даже до начала спада. А эти последние годы превратились в сущий ад.

– Ваши доходы резко сократились?

– Да.

– И ваша жена возмущалась, что вы меньше приносили денег?

– Страшно возмущалась.

– Понятно. Как именно снижение ваших доходов затронуло ведение вашего домашнего хозяйства, мистер Вейлс?

– Думаю, что так же, как и у всех остальных, – ответил Вейлс, осторожно подбирая слова и взглянув на своего адвоката. – Мы вынуждены были экономить на развлечениях, питании, одежде. На таких вещах.

– На вещах, которые затрагивали вашу жену, – заметила Джесс.

– Это сказывалось на всех нас.

– Как это сказывалось на вас, мистер Вейлс?

– Не понимаю.

– Возражение! Обвиняемый уже ответил на этот вопрос.

– Ближе к существу дела, миссис Костэр, – посоветовал судья Харрис.

– Вы были единственным кормильцем своей семьи, не так ли? Я хочу сказать, что в своих прежних показаниях вы сделали особый акцент на том, что именно жена настояла, чтобы бросить работу.

– Она захотела оставаться дома и заниматься детьми. Я с уважением отнесся к ее решению.

– Значит, единственные деньги, которые попадали в руки Нины Вейлс, были те, что вы ей давали?

– Насколько мне известно.

– Сколько денег вы давали ей еженедельно, мистер Вейлс?

– Столько, сколько ей было нужно.

– Примерно сколько же?

– Точно не помню. Достаточно на продукты и другие житейские нужды.

– Пятьдесят долларов? Сто? Двести?

– Ближе к сотне.

– Сто долларов в неделю на продукты и другие житейские нужды семьи из четырех человек. Ваша жена, должно быть, была очень экономной хозяйкой.

– У нас не было другого выбора. Лишние деньги у нас не водились.

– Вы состоите членом в клубе игры в гольф «Идеи Рок», верно, мистер Вейлс?

Небольшая пауза.

– Да.

– Сколько составляют годовые взносы?

– Точно не знаю.

– Хотите, я скажу вам?

– Думаю, что они несколько выше тысячи долларов, – быстро ответил он.

– Более точно: одна тысяча сто пятьдесят долларов. Вы вышли из клуба?

– Нет.

– А из ружейного клуба «Элмвуд»? Вы ведь состоите и в этом клубе, правда?

– Да.

– Каковы годовые взносы там?

– Примерно пятьсот долларов.

– Вы не вышли из него?

– Нет. Но я заплатил кучу денег, чтобы вступить в эти клубы. Поэтому, если бы я вышел из них, я бы потерял свои вступительные суммы.

– Но вы бы экономили в год тысячу пятьсот долларов.

– Послушайте, понимаю, что это выглядит эгоистично, но я вкалывал, как проклятый. Мне нужна была какая-то отдушина...

– Входите ли вы еще в какой-нибудь клуб, мистер Вейлс? – спросила Джесс и затаила дыхание. Она все еще не получила от полиции сообщения в связи с ее последним запросом.

– Нет, – немедленно последовал ответ.

– Вы не состоите членом никакого другого спортивного клуба?

Джесс ждала, что во взгляде Терри Вейлса появится нерешительность, но не заметила ничего подобного.

– Нет, – отчеканил он.

Джесс кивнула, обводя взглядом задние ряды суда. Куда запропастилась Барбара Коэн? Ясно, что к этому времени она уже получила какие-то сведения от полиции.

– Давайте вернемся назад, к вечеру 20 января 1992 года, – предложила Джесс, – когда полицию в последний раз вызвали в ваш дом, чтобы разобраться в семейной ссоре. – Она подождала несколько секунд, чтобы позволить присяжным заседателям освоиться с переменой темы допроса. – Вы показали, что в этот вечер ваша жена впервые сказала вам, что у нее есть любовник.

– Совершенно правильно.

– Как именно это произошло?

– Не понимаю.

– Когда она вам сообщила об этом? За обедом? Когда вы смотрели телевизор? Когда вы находились в кровати?

– Когда мы легли в кровать.

– Пожалуйста, продолжайте, мистер Вейлс.

– Мы как раз побывали в интимной близости. Я протянул руки, чтобы обнять ее. – Его голос дрогнул. – Я просто хотел прижаться к ней. Я... я знаю, что не всегда был образцовым мужем, но любил ее, действительно любил, и мне хотелось, чтобы между нами все было хорошо. – Глаза его наполнились слезами. – Как бы там ни было, я потянулся к ней, а она отпрянула и начала смеяться. Она сказала, что я не знаю, что такое любовь, что я не знаю, что такое интимная близость. Что я не умею удовлетворить женщину. Что я просто посмешище. Что у меня нет даже представления о том, что значит сексуально обслужить женщину, удовлетворить ее. А потом она добавила, что в общем-то это не имеет значения, потому что она познакомилась с кем-то, кто знает, как удовлетворить ее. Что у нее есть любовник, с которым она уже встречается много месяцев. Что он – настоящий мужчина, который умеет удовлетворить женщину. Что, может быть, она как-нибудь позволит мне посмотреть, как это делается, чтобы я мог чему-нибудь поучиться. – Его голос опять дрогнул. – Вот тогда-то я и сорвался.

– И вы избили ее.

– И я ударил ее, – уточнил Терри Вейлс. – А она стала колотить меня, царапаться, поносить меня, что я слабак и ничтожество.

– Поэтому вы ударили ее еще, а потом еще и еще, – сказала Джесс.

– Не могу похвастаться своим поведением.

– Об этом вы уже говорили. Скажите мне, мистер Вейлс, как зовут любовника вашей жены?

– Не знаю. Она не сказала.

– Чем он зарабатывает на жизнь?

– Не знаю.

– Не знаете ли вы, сколько ему лет, какого он роста? Женат он или нет?

– Не знаю.

– Были ли у вас подозрения, кто это может быть? Может быть, приятель?

– Не знаю, кто такой ее любовник. Это не такая вещь, о которой бы она мне сказала.

– И, несмотря на это, она все-таки призналась вам, что у нее есть любовник. Любопытно, что она поделилась таким секретом с мужем-скандалистом, не странно ли это?

– Возражение, Ваша честь!

– Принимается.

– Слышал еще кто-нибудь признания вашей жены о том, что у нее имеется любовник?

– Понятно, нет. Мы же находились в кровати.

– Говорила ли она о нем когда-нибудь в присутствии других людей?

– Нет, только когда мы остались наедине.

– И поскольку знакомые и друзья вашей жены уже показали, что она никогда не делилась с ними такого рода новостями, – продолжала Джесс, – то получается опять, что мы должны полагаться лишь на ваши слова.

Терри Вейлс промолчал.

– Итак, ваша жена сообщила, что у нее имеется любовник. Вы измолотили ее до крови, а соседи вызвали полицию, – суммировала Джесс, почувствовала, что Хал Бристол опять готов вылезти с возражением, и перефразировала свой вопрос: – Ваша жена все-таки оказалась в больнице в тот вечер, не так ли?