Не делись со мной секретами

Глава 19

– Назовите, пожалуйста, свое полное имя для присяжных заседателей.

– Терренс Мэтью Вейлс.

Джесс встала со своего места за столом обвинителя и подошла к месту дачи свидетельских показаний; все взгляды обратились на обвиняемого. Терри Вейлс смотрел, не опуская глаз, даже с уважением. Руки он сложил на коленях, корпусом немного подался вперед, как будто не хотел пропустить ни слова из того, что она скажет. В своем темно-сером костюме, который удивительно гармонировал с ее собственным костюмом, он создавал такое впечатление, как будто был человеком, который всю жизнь старался поступать правильно, и он удивлен не меньше остальных, что все так получилось.

– Вы живете в Чикаго на улице Кинзи, дом двадцать четыре двадцать семь?

– Да.

– И вы прожили там шесть лет?

– Совершенно правильно.

– А прежде вы жили на Вернон-Парк-Плейс, шестнадцать?

Он кивнул.

– Боюсь, что для стенограммы суда требуется определенный ответ – «да» или «нет», мистер Вейлс.

– Да, – быстро ответил он.

– Почему вы переехали? – спросила Джесс.

Терри Вейлс пожал плечами.

– Почему все переезжают?

Джесс улыбнулась и продолжала спокойным голосом:

– Меня не интересует, мистер Вейлс, почему переезжают другие. Меня интересует, почему вы переехали.

– Нам потребовался более просторный дом.

– Вам понадобилось более просторное помещение? Большее число спален?

Терри Вейлс покашлял, прикрыв ладонью рот.

– Когда мы въехали в дом на Вернон-Парк-Плейс, у нас был один ребенок. А когда переехали на Кинзи, уже два.

– Да, вы уже показали, что ваша жена торопилась нарожать детей. Скажите мне, мистер Вейлс, сколько было спален в доме на Вернон-Парк-Плейс?

– Три.

– А в доме на улице Кинзи?

– Три, – спокойно ответил он.

– Простите, вы сказали, три?

– Да.

– А, значит, такое же число спален. Тогда, я полагаю, просто сам дом был больших размеров.

– Да.

– Он был больше на три квадратных фута, – произнесла Джесс сухим тоном.

– Что?

– Дом на улице Кинзи был больше дома на Вернон-Парк-Плейс всего на три квадратных фута. Примерно вот на столько. – Джесс отмерила шагами три квадратных фута перед присяжными заседателями.

– Возражение, Ваша честь! – крикнул Хал Бристол со своего места за столом защиты. – Какое это имеет отношение к делу?

– Я подхожу к этому, Ваша честь.

– Не тяните, – распорядился судья Харрис.

– Не правда ли, мистер Вейлс, что причина вашего переезда с Вернон-Парк-Плейс заключалась в неоднократных жалобах соседей в полицию на ваше поведение? – быстро спросила Джесс.

– Нет, это неправда.

– Не правда ли то, что соседи неоднократно жаловались на вас в полицию, потому что боялись за безопасность вашей жены?

– У нас был всего один сосед, который звонил в полицию всякий раз, когда я слишком громко включал стереомузыку.

– Что совпадало с каждым избиением вашей жены, – заявила Джесс, глядя на присяжных заседателей.

– Возражение! – Хал Бристол вскочил на ноги.

– Принимается.

– Вечером 3 августа 1984 года в ваш дом на Вернон-Парк-Плейс была вызвана полиция. – Джесс начала зачитывать свои записи, хотя она знала эти даты наизусть. – Так же, как вечером 7 сентября 1984 года, а также вечером 22 ноября 1984 года и 4 января 1985 года. Это верно?

– Я не помню точных дат.

– Все это зафиксировано в досье, мистер Вейлс. Вы не оспариваете эти данные?

Он покачал головой, потом посмотрел на судебного стенографа и произнес:

– Нет.

– Каждый раз во время этих вызовов полиции ваша жена демонстрировала явные следы избиения. Один раз ее даже госпитализировали.

– Я уже говорил, что наши ссоры часто переходили все дозволенные рамки, что я не могу похвастаться ролью, которую я играл в них.

– Ссоры выходили за рамки? – вопросительно повторила Джесс. – Превращались в кулачный бой? В избиение кулаками?

– Возражение!

– Принимается.

Джесс подошла к столу обвинения и взяла другой полицейский доклад.

– В этом докладе говорится, что вечером 4 января 1985 года, в тот вечер, когда ваша жена была госпитализирована, тело Нины Вейлс на сорок процентов было покрыто синяками и ссадинами, имелось внутреннее кровоизлияние, разбит нос, сломаны два ребра, под обоими глазами красовались синяки. С другой стороны, вы получили несколько царапин на лице и кровоподтек на коленке. Это совсем не похоже на равную драку, мистер Вейлс.

– Возражение, Ваша честь! Где же тут вопрос?

– Правда ли, что ваша жена недавно родила второго ребенка?

– Правда.

– Девочку?

– Да, Ребекку.

– Сколько ей было времени 4 января 1985 года?

Терри Вейлс заколебался.

– Конечно, вы помните день рождения своей дочери, мистер Вейлс? – понукающе заметила Джесс.

– Она родилась второго декабря.

– 2 декабря 1984 года? Всего за четыре недели до драки, после которой ваша жена попала в больницу?

– Правильно.

– Так, это значит, что все ваши другие нападения...

– Возражение!

– Все другие инциденты, – поправилась Джесс, – 3 августа 1984 года, 7 сентября 1984 года, 22 ноября 1984 года произошли, когда ваша жена была в положении. Правильно это?

Терри Вейлс склонил голову на грудь.

– Да, – прошептал он. – Но все это носило не такой односторонний характер, как вы стараетесь представить.

– О, я не забываю об этом, мистер Вейлс. Разве из нас может кто-нибудь забыть ссадину на вашей коленке?

Хал Бристол опять вскочил на ноги.

– Возражение, Ваша честь!

– Беру свои слова обратно, – тут же отреагировала Джесс, беря из протянутой руки Нейла Стрейхорна еще один полицейский доклад, затем опять возвращаясь к месту для свидетеля. – Теперь давайте перенесемся на несколько лет вперед, к вечеру 25 февраля 1988 года. Вы опять уложили свою жену в больницу, правда?

– Моя жена куда-то ушла и бросила детей дома одних. Когда она вернулась, то мне стало понятно, что она напилась. Во мне просто что-то надломилось.

– Нет, мистер Вейлс, – тут же поправила его Джесс, – надломилось что-то не в вас, а у вашей жены. А более конкретно, кисть правой руки.

– Она бросила детей одних. Один Господь знает, что с ними могло бы случиться.

– Имеются ли свидетели того, что она оставила детей одних, мистер Вейлс? – спросила Джесс.

– Когда я вернулся домой, то застал их одних.

– Был ли кто-нибудь с вами?

– Никого.

– Поэтому у нас только ваше показание, что ваша жена ушла и оставила детей без присмотра?

– Да.

– Ну что же, почему бы нам и не поверить вам, – заявила Джесс, готовясь услышать возражение. Она знала, что возражение последует.

– Миссис Костэр, – предупредил судья Харрис, – не могли бы вы оставить сарказм и продолжить допрос.

– Простите, Ваша честь, – извинилась Джесс, разглаживая юбку и вдруг вспомнив о нижнем белье, которое привезла ей секретарша Дона до начала судебного заседания. В голове всплыли события сегодняшнего утра и вчерашнего дня. Находка тела Конни, проникновение в ее квартиру, порча ее нижнего белья – все вертелось в ее сознании, подогревало ее гнев, подталкивало ее на произнесение этих слов: – А что вы можете сказать о вечерах 17 октября 1990 года, 14 марта 1991 года, 10 ноября 1991 года, 12 января 1992 года?

– Возражение, Ваша честь! – выкрикнул Хал Бристол. – Свидетель уже признал свою роль в этих домашних ссорах.

– Возражение отклоняется. Свидетель должен ответить на этот вопрос.

– В каждом из этих случаев к вам в дом вызывалась полиция, мистер Вейлс, – напомнила ему Джесс. – Вы об этом помните?

– Конкретные даты я не помню.

– И в двух из этих случаев ваша жена оказалась в больнице.

– Кажется, мы оба оказались в больнице.

– Да, вижу, что вечером 10 ноября 1991 года вы обратились в больницу Сейнт Люк по поводу разбитого носа, где вам оказали медицинскую помощь и отпустили. Ваша жена, напротив, оставалась в больнице до утра следующего дня. Похоже, она нуждалась в том, чтобы хорошенько выспаться.