Толмач

Кан Ся непонимающе тряхнул головой и внимательно перечитал текст, а затем поднес листок ближе к свету и тщательно изучил печать. Сомнений не оставалось – это не была подделка.

Ему стало плохо.

Кан Ся принялся стремительно просматривать остальные бумаги, и с каждой новой ему становилось все хуже и хуже. Потому что, если верить документам, Китай только что впустил на территорию самого проблемного приграничного округа топографическую экспедицию самой опасной державы!

– Сянсян! – громко крикнул начальник отдела, и ждавший в коридоре дежурный немедленно вошел.

– Да, господин капитан.

– Этот русский… каковы основания для его задержания?

– Нападение на полицейского, господин капитан.

– Как?! – чуть не вскочил начальник отдела. – Вы что – совсем уже думать разучились?! Или опия обкурились?! Что молчишь?

Дежурный растерялся.

– Но он действительно напал на часового, господин капитан.

– Зачем? – оторопел Кан Ся.

– Не могу сказать, господин капитан, – развел руками дежурный. – Судя по рапорту, он прибыл около полуночи, слез с лошади и тут же кинулся душить сержанта Ли.

«Глупость какая!» – подумал начальник отдела и тут же понял, что об инциденте придется докладывать амбаню [7] города Айгунь Шоу Шаню. И срочно!

– А ну-ка приведите его ко мне.

– Слушаюсь, господин капитан, – уважительно склонил дежурный чисто выбритую до затылка голову.

«Ли – хороший полицейский, – подумал Кан, – и если он доложил, что русский на него напал, значит, так оно и есть. Может быть, он хотел проникнуть в полицейский участок? Но зачем ему с такими бумагами на руках кого-то душить? Достаточно просто показать…» Он ничего не понимал.

В коридоре послышались шаги, дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Сянсян.

– Заводить?

Кан Ся кивнул.

Дверь открылась еще шире, и в кабинет завели русского – самого обычного: болезненно-бледное, покрытое нездоровыми рыжими крапинками лицо, слабые светлые волосы, непропорционально длинный нос. Вот только выправка… Это определенно был военный.

– Садитесь, прошу вас, – старательно проговаривая русские слова, указал на стул Кан Ся.

Русский диковато огляделся по сторонам и присел.

– Хорошо ли с вами обращались? – вежливо поинтересовался Кан Ся.

– Какое уж хорошо? – криво усмехнулся русский. – Продержали всю ночь в подвале… словно крысу.

Кан Ся напрягся. Он не помнил, что значит слово «крыса», хотя и тренировался в русском языке почти каждый день.

– И вообще… я заявляю протест! – осмелел русский. – На экспедицию Его Величества Николая II совершено злодейское нападение. Пять человек убиты, а вы вместо того, чтобы найти и наказать убийц, арестовали меня.

Кан Ся кинул косой взгляд в сторону бумаги с печатью имперской канцелярии и принужденно улыбнулся.

– Что вы собирались делать на территории нашего округа?

– Мы топографы, – как-то сразу напрягся русский, и Кан Ся это мгновенно отметил. – Работаем с разрешения вашего императора.

– Это я вижу, – понимающе и даже одобрительно кивнул Кан Ся. – Но что именно вас интересует? Зачем вы приехали?

– Железную дорогу строить будем, – заученно проговорил русский. – В рамках союзного договора Их Величеств.

Кан Ся медленно приоткрыл рот, хлопнул глазами, да так и замер.

– Союзный договор?.. С вами?!! Но зачем?..

Семенов принужденно улыбнулся. Понятно, что здесь, на краю света, новости распространялись не так чтобы слишком быстро.

– Знаете, офицер, – с показным равнодушием откинулся он, прислонившись спиной к стене, – я и сам не все детали знаю. И думаю, что это не ваше, да и не мое дело.

Кан Ся вздрогнул, прокашлялся и постепенно взял в себя в руки. В общем-то, русский был прав, и он должен был просто сделать свое дело.

– Где на вас напали?

Русский дернул кадыком – вспомнив, как все было.

– Здесь неподалеку, вниз по течению, верстах в десяти.

Кан Ся настороженно сдвинул брови.

– Вы прибыли не на пароходе?

– Нет, – мрачно отозвался русский. – Мы прибыли на вашей же китайской лодке. Контрабандист какой-то перевез.

Кан Ся прикусил губу. Топографическая экспедиция Его Величества Николая II, имеющая на руках все документы из имперской канцелярии и при этом пытающаяся обойти пограничные посты… все это выглядело по меньшей мере странно.

Нет, он прекрасно знал, что три четверти грузов переправляют через Амур его же соотечественники, но вот насчет контрабанды… Слишком уж походило это обвинение на попытку развязать очередной пограничный конфликт.

– Вы заблуждаетесь, – тщательно проговаривая трудные русские слова, произнес он. – Наши перевозчики не являются контрабандистами. Они перевозят грузы только из Китая в Китай. А вот когда вы отошли от Благовещенска в сторону Зазейской области, то ступили на земли нашего государства, – он помедлил и с удовольствием выговорил: – не-за-кон-но.

Услышав это, Семенов едва не взвыл, потому что так оно и было. Земли восточнее Благовещенска все еще контролировали китайцы, и как только они с Энгельгардтом миновали последний казачий пост, они были обязаны пройти китайский пограничный контроль. Вот только одна беда: на левобережье Амура китайских пограничников никогда и не было – только здесь, в Айгуне. Нет, китайцы пытались основать на спорной Зазейской равнине хотя бы несколько пограничных постов, но казачки их вышибали оттуда мгновенно.

– Так вы будете что-то делать или мне жаловаться вашему губернатору? – уходя от этой неприятной темы, с напором поинтересовался он.

– Вы сможете показать место, где на вас напали? – выдержав паузу, сухо спросил китаец.

Семенов неуверенно кивнул.

Китаец повернулся к сержанту, что-то произнес на своей тарабарщине и протянул Семенову изъятые у него документы.

– Прошу вас… Ли поедет с вами. Но сначала пройдите, пожалуйста, пограничный контроль. Это правило действует для всех.

Курбан был в отчаянии. Будда принял его жертву, но вместо того, чтобы объяснить ему его судьбу, просто исчез. Впрочем, была и еще одна неприятность – русские. Курбан знал, что как только весть о постигшей отряд беде перенесется на тот берег Амура, они объявятся здесь и не успокоятся, пока не найдут каждого из своих погибших соплеменников.

Поэтому, едва занялся рассвет, он собрал всю одежду русского начальника, взвалил труп на плечи и, пошатываясь, потащил огромное пухлое тело обратно к реке. Сбросил его там же, где и нашел, кинул рядом одежду и лишь тогда заметил валяющуюся на каменистом берегу квадратную кожаную сумку. Поднял, не сразу, но сообразил, как работает застежка, и аккуратно открыл. Внутри лежала покрытая тысячами мелких значков бумага.

Сердце у Курбана взволнованно подпрыгнуло. За те два года, что он пробыл в буддийском монастыре в качестве прислуги, он четко усвоил: где письмо, там и вековая мудрость. Бережно, с максимальной осторожностью он вытащил все до единой бумаги из сумки, разложил их на берегу и затаил дыхание.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: эти письмена – магические. Ровные колонки странных округлых значков, диковинные, никогда прежде не виданные чертежи, но главное – карта неведомой и, скорее всего, священной земли.

Курбан видел карты и прежде – и в монастыре, и когда был на воспитании у русского попа – и сразу понял, что эти извилистые, похожие на вены линии – священные реки, а кругляшки – либо города, либо обозначение неведомых святилищ.

Внутри у него похолодело. Судя по всему, русский кесарь – а на каждой бумаге был тщательно выписан именно двуглавый орел, родовое тавро Орус-ханов, – прислал сюда не просто воинов. Это были воины-жрецы, по слову которых владыки и принимают самые важные решения.

– Милостивый Эрлик… – пробормотал он. – Что же мне делать?

Боги снова послали ему знак, но истолковать его пока не удавалось.