Знак Наполеона

— Кто вы такие? Как вы сюда попали?

— Меня зовут Лео. Я представитель мистера Асахи Такеши. — Мужчина слегка поклонился в сторону человека в маске. — Он пришел по поводу картины.

— Он может позвонить мне утром, как и все, — нетерпеливо произнес Бессон.

— Он пришел по поводу одной из ваших картин, — невозмутимо продолжал Лео. — «Сиреневая скатерть». Помните?

— «Сиреневая скатерть» была написана Шагалом, — осторожно уточнил Бессон.

— Но не та, которую продали моему подчиненному. — Голос Лео стал жестче. — Ее написали вы.

Бессон резко захлопнул дверь и задвинул на место засовы. Но прежде чем он успел отступить, в дереве вокруг замка появилось сначала три, а затем пять пробоин — стреляли из пистолета с глушителем. Замерев, эксперт наблюдал, как механизм, выбитый парой мощных ударов, упал на пол. В образовавшейся дырке появилась рука, нащупала засов и отодвинула. Дверь распахнулась. Такеши стоял, заложив руки за спину, и, несмотря на то что лицо было скрыто маской, Бессон был уверен, что он улыбался.

Четыре человека ворвались в квартиру и схватили Бессона. Он как мог отбивался здоровой рукой, но не рассчитывая на спасение. Такие игры он видел бессчетное количество раз. Оставалось надеяться, что все кончится быстро.

— Сюда… — Мужчина, представившийся как Лео, провел всех в чистую комнату. Один из его людей ножом-бабочкой прорезал отверстие в стене камеры, остальные оттянули края в стороны и втолкнули Бессона внутрь. Он заметил, что у двоих не хватало мизинцев на левых руках.

— Свяжите его.

Бессон почувствовал, как его положили на стол, привязав лодыжки и щиколотки к металлическим креплениям. Похоже, они подготовились к любому повороту событий. Распланировали его смерть. Вдруг, рассеивая темноту, вспыхнул свет. Бессон, ослепленно моргая, повернул голову. Видеокамера. Он тяжело сглотнул.

Такеши стоял за его головой, так что Бессон смотрел прямо на него. Маска чуть шевелилась при каждом вдохе, лысый череп заслонял одну из ламп, напоминая луну, загораживающую солнце во время затмения.

— Ты действительно думал, что тебе удастся спастись? — раздался голос Лео.

— Я только написал картину, которую мне сказали нарисовать, — ответил Бессон, с ужасом глядя в глаза Такеши.

— Квинтавалле говорил то же самое.

— Это сделали вы? — На мгновение изумление пересилило страх, и Бессон приподнял голову, пытаясь увидеть Лео. — Вы убили его из-за картины?

— Мы убили его потому, что он посмел обмануть мистера Такеши.

— Я убил его потому, что из-за него я выглядел идиотом, — впервые заговорил сам Такеши. Его голос звучал ровной взвешенно, одновременно успокаивал и леденил. Бессон откинул голову.

— Что вы собираетесь со мной сделать? — тихо спросил он у Такеши.

— Я? Ничего. Буду просто смотреть.

Кивнув, Такеши отступил назад, а к Бессону приблизились двое мужчин. В руке одного из палачей была деревянная ложка. Он сунул ее Бессону в рот, прижав язык. Второй держал в руках банку красной краски, открыв ее лезвием ножа.

Голову Бессону запрокинули так, что горло оказалось полностью раскрытым. Второй мужчина прижал край банки к побелевшим губам Бессона и аккуратно, словно священник на причастии, стал вливать ее содержимое в рот жертвы.

Густая жидкость стекала по зубам Бессона и проникала в горло. Деревянная ложка все сильнее прижимала язык к нижней челюсти, чтобы краска могла беспрепятственно попасть в глубину горла, в нос, а затем, когда он не мог больше задерживать дыхание, в легкие.

Бессон почувствовал, как она застывает, словно цемент.

Глава семьдесят четвертая

— Деду не дурак. — Кеттер делал вид, что на самом деле способен смеяться. — Это одна из личных копий Наполеона. Она стоит в два раза дороже, чем он заплатил.

— Он купил ее не поэтому, — уверенно ответил Том. — Должна быть другая причина.

— У меня есть пара экземпляров этого издания. Можем сравнить, если хочешь.

Кеттер исчез среди книжных полок и вернулся через несколько минут, осторожно неся под мышкой очень похожую книгу.

— Подлинность этого тома доказана. Если в двух книгах есть отличия — мы их найдем.

Кеттер положил книги рядом и принялся медленно, шаг за шагом, сверять текст, шрифт, расположение элементов, переворачивая страницы с помощью чистого бумажного носового платка. Тишину нарушали только отдаленные звуки оперы. Кеттер работал аккуратно и очень тщательно, отрываясь только для того, чтобы глотнуть воды из небольшого стеклянного стакана, стоявшего на полу.

— Полное совпадение, — наконец, вздохнув, заключил Кеттер. — Конечно, существуют тесты, которые можно сделать, но это займет…

Он не закончил фразу, подавшись вперед и внимательно рассматривая обложку книги. Затем открыл ее и изучил корешок.

— Переплет снимали, — медленно произнес он.

— Заменили на новый? — насторожилась Дженнифер.

— Нет, оставили старый, — заверил Кеттер. — Но кожаный переплет снимали, а затем вернули на место. Сперва я не обратил внимания, но вот здесь, здесь и здесь заметна разница в прошивке и видно, что бумагу поднимали, а затем приклеивали на место.

Том внимательно осмотрел указанные Кеттсром места на внутренней стороне обложки и на корешке, но не обнаружил никаких отличий от переплета второй книги.

— Снимай, — решил он.

— Ты уверен? — Кеттер поднял на него глаза. — Это крайне ценная книга. Личные вещи Наполеона редко доходят до аукционов.

— Мне плевать на ее ценность. На самом деле, когда мы закончим, можешь оставить ее себе, — настойчиво произнес Том, в голосе сквозило нетерпение. — Снимай.

— Как скажешь, — пожал плечами Кеттер.

Аккуратно зажав скальпель между большим и указательным пальцами, он сделал несколько надрезов вдоль внутреннего края переплета. Лезвие входило в мягкую бумагу с тихим шелестом. Затем мягкими движениями он снял кожаную обложку, обрезав несколько упрямых хлопковых нитей, цеплявшихся за книгу. Стопка белых листов выглядела обнаженной, словно новорожденный ребенок, в первый раз увидевший мир.

— Смотрите. — Кеттер указал на маленькую полоску бумаги, примерно в дюйм шириной и около шести дюймов длиной, приклеенную к внутренней стороне корешка. Бесстрастное спокойствие моментально исчезло из его взгляда, уступив место восторженному оживлению.

— Что там написано? — Арчи обошел вокруг стола, чтобы взглянуть поближе.

— Не трогай! — предупредил его Кеттер. — Может распасться.

— У тебя получится развернуть?

— Попытаюсь.

Один из кончиков бумаги чуть загибался. Кеттер аккуратно ухватил его пинцетом и потянул в сторону. Под ним оказалась еще одна загнутая сторона, которую он тоже аккуратно открыл.

— Что это такое? — прищурился Том, разглядывая выцветшие чернила.

— Символы, — выдохнула Дженнифер. — Иероглифы. — Она быстро пересчитала их. — Двадцать шесть штук.

— Это ключ, — догадался Том. — Каждый иероглиф соответствует одной букве алфавита.

Дженнифер кивнула.

— Сова, должно быть, «А». Змея — «В». Рука — «С». Смотри…

Она взяла лист бумаги и быстро набросала на нем все буквы алфавита, а рядом с ними — относящиеся к ним символы.

— Иероглифы есть и на обелиске, — напомнил Арчи.

— На каком еще обелиске? — нахмурился Кеттер.

— Тебе лучше не знать, — ответил Том, снимая с плеча рюкзак и вытаскивая из него обелиск.

— Те же символы, — произнесла Дженнифер, изучая его.

— Какой идет первым?

— Что-то вроде полукруга.

— Значит, «L». — Том сверился с составленным Дженнифер списком.

— Затем сова — «А».

— За ней рука, — подключился Арчи.

— «С», — отозвался Том.

Постепенно из букв складывались слова, хотя не всегда было понятно, где заканчивалось одно и начиналось другое.

— Это французский, — сообщил Том, перед тем как вслух прочитать все целиком. — «La cle au sourire vie a l’interieur de chacun».