Феникс в огне

Джош заказал виски «Джонни Уокер» с синей этикеткой, а Габриэлла попросила водку с тоником и ломтиком лайма. В мягком свете ее кожа сияла, а волосы искрились отблесками. Райдеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не протянуть к ней руку. Ему доставляло удовольствие наблюдать за лицом Габриэллы, когда она говорила, любоваться игрой теней на ее высоких скулах, следить за тем, что правый уголок губ при улыбке неизменно поднимался чуть выше левого. Он не раз поворачивался в сторону, потом снова смотрел на нее и ловил на себе ее пристальный взгляд. Все это никак нельзя было назвать неприятным.

Когда наконец приехал Малахай, Джош встретил его без всякого энтузиазма. Он посмотрел на Габриэллу, пытаясь определить, испытывает ли она схожие чувства, однако не смог истолковать выражение ее лица.

После обмена любезностями Малахай заказал бутылку белого вина и попросил Габриэллу рассказать про ограбление ее квартиры в Риме и новое преступление, случившееся в ее рабочем кабинете. Что было похищено? Есть ли у полиции какие-либо наводки?

На глазах у Джоша лицо Габриэллы осунулось, вся она как-то сникла. Ему казалось, что ей было больно возвращаться к недавнему прошлому. Райдер пожалел о том, что период ее отдыха от действительности оказался таким коротким. То же самое он мог сказать и про себя.

Габриэлла начала свой рассказ с последней ночи, проведенной в Риме, и объяснила, что вернулась из больницы домой поздно, после того как профессор Рудольфо умер. Окно было разбито, бумаги разбросаны.

— Вор похитил тетрадь с набросками внутреннего помещения гробницы и заметками относительно хода раскопок, а также несколько фотографий. Но я не могу себе представить, зачем это могло кому-то понадобиться. Если бы гробницу не ограбили, если бы в профессора не стреляли, то это еще могло иметь какой-то смысл. Но ведь камни уже были похищены!.. Я ничего не понимаю.

— Именно тогда вы и решили уехать? — спросил Джош.

— Это очень сильно на меня подействовало. У Куинн и так уже нет отца. Я не могла рисковать, оставаясь в Риме, поэтому позвонила в аэропорт, заказала билет на ближайший рейс, собрала вещи и перебралась на ночь в гостиницу. В этом сезоне с самого начала что-то пошло не так. Про многие раскопки говорили, будто на них лежит проклятие, но лично мне впервые пришлось столкнуться с тем, что такие мрачные пророчества могут соответствовать правде.

— Что вы имели в виду, говоря «с самого начала»? — спросил Малахай.

— Тогда я об этом особенно не задумывалась. Но есть что-то странное в том, как я нашла это место.

— Так это сделали вы? — спросил Малахай. — Мне почему-то казалось, что его нашел профессор Рудольфо.

— Нет. Его нашла я. Мне кажется, что даже сам этот факт имеет отношение к похищению камней и убийству профессора Рудольфо, а также к тому, что кто-то проник ко мне в квартиру в Риме и в мой кабинет здесь.

За ужином Габриэлла рассказала Джошу и Малахаю все, начиная с того, как священник подошел к ней в часовне Йельского университета. Потом она перешла к описанию первых двух раскопов и будто забыла об усталости и страхах, заново переживая восторженное возбуждение тех первых дней в Риме.

— Значит, в этих двух местах вы так ничего и не нашли? — уточнил Джош.

— Ничего. Это оказались тупики.

— Тогда вы перешли к третьему месту? — Малахай, как всегда, сидел неестественно прямо, официально, не отрывая взгляда от Габриэллы.

— Да… — Она осеклась.

— Именно там вы нашли останки весталки и камни?

— Да.

— Вы собираетесь вернуться?

— В Рим?

— Да, чтобы завершить работы в гробнице Беллы?

Джошу захотелось его поправить, сказать, что это гробница Сабины, но он промолчал.

— Не знаю. Мне нужно найти другого археолога. Теперь, после того как…

Глаза Габриэллы наполнились скорбью. Внезапно она стала какой-то усталой, измученной.

— Может, я и вернусь туда, но мне хотелось бы взять с собой Куинн.

— С этим есть какие-то проблемы? — спросил Джош.

— Да, все дело в Беттине.

— Кто это? — поинтересовался Малахай.

— Она помогает мне ухаживать за Куинн.

— И теперь уходит?.. — спросил Джош.

— Беттина — подающая надежды актриса. Этой осенью, когда Куинн начнет ходить в детский сад, она собирается попробовать себя на сцене, поэтому не сможет отправиться со мной в Рим на целых полгода. Я не оторву Куинн от дома, если рядом не будет знакомого человека, которому она доверяет, так что вряд ли смогу вернуться до тех пор, пока не решу эти проблемы.

Малахай подался вперед.

— Вы должны вернуться. Это очень важно. Ваша судьба связана с Беллой и с этими камнями.

— Камни… — Габриэлла грустно покачала головой. — Не думаю, что когда-нибудь снова их увижу.

— Как далеко вы продвинулись в установлении их происхождения и расшифровке надписей, выгравированных на них? — спросил Малахай, поднося бокал ко рту.

От Джоша не укрылось, что он не отрывал взгляда от лица Габриэллы и ожидал ее ответа даже тогда, когда оценивал вкус вина.

— Можно сказать, что мы почти не стронулись с места. У нас просто не было времени. Мы ведь только-только обнаружили гробницу. Эти вопросы вполне могли подождать до тех пор, пока мы не завершим раскопки.

— Вы сможете работать над расшифровкой надписей только по фотографиям, без самих камней?

«Зачем Малахай заводит ее?»

Джошу хотелось остановить своего коллегу, заставить его замолчать, чтобы дать Габриэлле хоть немного времени. Он мечтал заключить ее в свои объятия и предложить безопасную гавань, но при этом понимал, что его желания слишком велики. Райдер хотел того, что он не мог получить. Ему были нужны Габриэлла, камни, объяснение того, что с ним происходило.

— Наверное, смогу, но теперь, по-моему, это бессмысленно.

— Нет, не бессмысленно. Наш фонд полон решимости вернуть камни. Вероятно, они значат для нас еще больше, чем для вас. Если мы их получим, то захотим узнать, как их использовать.

Настал черед Габриэллы удивиться.

— Вы полагаете, что они действительно обладают какой-то силой?

— Вернемся к самому началу, к основанию клуба «Феникс». Мой двоюродный прапрадедушка был убежден в том, что это не просто легенда. Он считал, что камни обладают способностью вызывать воспоминания о прошлой жизни. Не могу сказать, верю ли я в это, но я могу прояснить одну загадку. Я практически уверен в том, что те бумаги, которые вам дал священник, имеют какое-то отношение к исследованиям моего двоюродного прапрадедушки.

— Это еще почему?

Малахай вылил в бокал остатки вина, отпил глоток, после чего рассказал про состоятельных промышленников, художников и писателей, которые в конце девятнадцатого столетия финансировали работы одного археолога. Тот считал, что ему удалось найти сведения о том, где именно в Риме были захоронены камни.

— Как звали этого археолога?

— Уоллес Нили.

Габриэлла кивнула и дополнила:

— Именно Нили принадлежал участок земли, на котором была обнаружена гробница. Рудольфо вел переговоры с его наследниками. Нили был талантливым археологом. Он сделал несколько многообещающих открытий, но трагически погиб в возрасте всего тридцати трех лет. Уоллес Нили был убит в Риме через несколько дней после того, как он объявил о своем поразительном открытии.

Габриэлла сперва произнесла эти слова и лишь потом осознала весь смысл, таящийся в них.

— Я даже не думала!.. История повторяется вновь, — прошептала она.

— Вы знали об этом? — спросил Джош Малахая.

— Кое-что слышал, однако сопоставил все только сейчас.

— Вам известно, какое открытие совершил Нили? — спросил Джош у Габриэллы.

— Этого не знает никто. Мы с Рудольфо были уверены в том, что Нили составил перечень своих находок, однако его архивы давным-давно бесследно исчезли.

— Может, он тоже был убит из-за своей находки? — предположил Джош. — Если это произошло тогда и то же самое происходит сейчас…

Малахай прервал его: