Озеро смерти

Хотя если вспомнить прежние шашлычные сборища… На них от дешевого виски и избытка взрослого опыта наши чересчур воинственные офицеры делались разговорчивыми. Если восстановить в памяти лица всех башковитых ребят, кончивших банкротством или самоубийством, а также тех, кто не довел задуманное до логического конца… тогда правда предстала бы в более-менее ясном виде: со всей своей аппаратурой эти парни не могли бы организовать даже автостоянку.

Но Салли не желала этого слышать. Ей требовалась интрига или дело, в котором непременно должно было участвовать правительство, она хотела видеть странные огни, летающие в ночном небе. Я уже чувствовала внутренние импульсы, говорившие о том, что следовало внимательнее отнестись к словам журналистки. Потому что правда сама по себе не имела никакого значения. Правда была интересна лишь в контексте действий веривших в нее людей.

Я решила подвести черту:

— Поговорю с адвокатом Брайана. Насчет бешенства узнаешь сама.

Остаток дня я провела на телефоне, разговаривая и раздавая поручения. Созвонившись с Крисом Рэмси, детективом департамента полиции Санта-Барбары, я обсудила тему Глори. Затем попыталась связаться с медсестрой из клиники Нейла Йоргенсена, владевшей информацией о наличии наркотиков в его офисе. Заказала цветы для мамы, находившейся в сингапурской больнице. Забрала из покраски свой «эксплорер», а потом отправилась в магазин, чтобы купить продуктов.

Проверившись на предмет «хвоста» своим непрофессиональным глазом, я припарковалась возле дома в полной уверенности, что «Оставшиеся» не идут по моим следам. Забрав почту и чистую одежду, повинуясь безотчетному импульсу, я захватила нательный крестик, подаренный бабушкой по случаю первого причастия. Крестик удобно устроился на шее, напомнив касание ласковых бабушкиных рук.

Утром я отправилась в Чайна-Лейк, на свидание к Брайану. Когда мы с Люком приехали на место, осеннее солнце стояло совсем низко и город, раскинувшийся под голубым небом, казался сверкающим чистотой и ярким. Дорога сильно утомила Л юка, но едва мы припарковались около здания суда, он выпрямился на сиденье, напряженно и жадно всматриваясь в темноту, словно желая увидеть в ней своего горячо любимого отца.

— Так, тигренок, сначала несколько слов. Мы встретимся с твоим папой в комнате с большим окном посередине. Мы будем по одну сторону от окна, а он по другую, так что ты не сможешь его обнять.

Люк слушал, сопя, и смотрел на меня своими огромными темными глазами.

— И еще: он носит тюремную одежду.

— Я смогу говорить с ним? — спросил Люк.

— Да, конечно. Теперь пошли, мы заходим внутрь.

В комнате для свиданий мы сидели рядом, уставившись в прозрачный барьер. На лице мальчика застыло выражение усталости, он выглядел не по годам взрослым и отягощенным заботами. Когда дверь с противоположной стороны открылась и Брайан вошел в комнату, Люк замер. Остановился и Брайан. На его лице, вмиг помертвевшем, отразилась странная смесь радости и страха.

— Здравствуй, папа.

— Привет, чемпион.

В тюремных стенах не существовало такого понятия, как разговор по душам. Наша беседа крутилась вокруг совершенно нелепых светских тем. Брайан сидел, неестественно выпрямившись, с напряженными, как у бульдога, плечами.

Люк казался мне попавшим в космическое пространство, где не хватало воздуха для дыхания, не было ни верха, ни низа, ни твердой почвы под ногами.

Пришлось огорчить брата, сообщив про болезнь мамы, попавшей в больницу с диагнозом «лихорадка Денге», а затем совсем выбить из колеи предложением Салли Шимады насчет интервью. «Ни в коем случае!» — так ответил он. Потом я поинтересовалась, что сказал адвокат.

— Он полагает, что у полиции есть две версии… случившегося с Питером Вайомингом.

Произнеся эти слова, Брайан искоса взглянул на Люка.

— А именно: либо все произошло из-за ревности, либо в ходе сделки по продаже оружия.

Я подалась вперед.

— Тебя подозревают в продаже оружия «Оставшимся»?

— С базы действительно пропадало имущество. ВМС обнаружило проблему при инвентаризации. Я служу в авиации флота, значит, я и виноват. Два плюс два равно семнадцати.

Я не сомневалась в желании «Оставшихся» наполнить свои арсеналы из запасов, хранившихся в Чайна-Лейк. По их представлениям, база — это супермаркет, переполненный сверхсмертельными товарами. Конечно, им могла прийти мысль прикупить кое-какое оборудование. При Люке я не решилась высказывать эту мысль вслух, спросив вместо этого:

— А что делает адвокат?

— Планирует стратегии. Я уже сказал ему, что единственная приемлемая стратегия — поймать греб… поймать того, кто это сделал.

— Над этим я работаю. Кстати, тебе ничего не говорит имя Милдред Хопп Энтли? На нее записана земля, где стоит лагерь «Оставшихся». Мы ходили в школу вместе с…

— Кейси Хопп, — вспомнил Брайан. — Бог ты мой…

— Знаешь, кто это?

— Тяжелый случай. Хроническая неудачница с большой буквой «Н» на лбу. Была в меня влюблена. Неужели не помнишь?

— Нет. Даже не знала, что Кейси — это девица.

— Она водилась с шайкой девчонок, которые вечно торчали на улице поблизости от нашего дома. Караулили, когда я выйду. По утрам мы находили на тротуаре пивные банки и окурки.

Во мне шевельнулось смутное воспоминание.

— Так это была Кейси?

— Ну да. Она что, связалась с «Оставшимися»?

— Пока не знаю.

Брайан сел еще более прямо.

— Но ты узнаешь, правда?

— Таков мой план.

За Брайаном открылась дверь. Вошедший в комнату караульный сообщил, что время свидания истекло. Брайан даже не повернул головы.

— Отлично.

Попрощавшись, я встала, повернувшись к выходу. Люк сидел неподвижно.

— Когда ты вернешься домой?

Брайан взглянул на меня. Хотелось исчезнуть, сделаться незаметной и умереть.

— Не знаю, малыш. Надеюсь, уже скоро.

Наверное, услышанное было для шестилетнего ребенка тем, чем бывает свободное падение в глубоком космосе, — вокруг лишь темнота, в которую не проникают лучи солнца. Пауза тянулась.

— Веди себя хорошо, слушайся тетю Эван.

Плечи Люка дернулись. Мне показалось: еще мгновение, и он закричит. Но вместо этого он неожиданно твердо встал на ноги, словно открыл для себя силу тяжести. Забравшись на стул, Люк приложил ладони к оргстеклу, оставив на прозрачной стене предназначенный отцу поцелуй.

— Папочка, я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

Подумав, что Брайан ничего больше не скажет, я взяла Люка за руку, собираясь к выходу. Ноу самой двери брат внезапно меня окликнул. С трудом удерживаясь от слез, он прищурил глаза. Оставив Люка, я пошла обратно к барьеру.

— Не приводи его сюда, — сказал Брайан. Потом повернулся и вышел.

Кейси Хопп. Имя не могло быть простым совпадением. Город слишком маленький, а тот кошмар казался слишком близким и слишком плотно окружившим мою семью. Где теперь Кейси Хопп? И кто она теперь?

Я решила наведаться к Эбби Хэнкинс. Малышка Хейли с развевавшимися от легкого ветерка светлыми кудрями каталась по дорожке на своем трехколеснике. Толчком открыв прозрачную дверь, Эбби махнула рукой:

— Привет, подруга!

— Помнишь фотографию Кейси Хопп из школьного альбома? Хочу взглянуть еще раз, — с порога заявила я.

Эбби поправила очки.

— Есть кое-что получше. Выпускной альбом следующего года. Вот другой портрет мисс Хопп. И знаешь, Кейси не настоящее имя. Это прозвище, полученное за инициалы: «кей-си».

Склонившись над плечом Эбби, я всмотрелась в снимок.

На самом деле Хопп звали Кристал, и на фотографии она казалась рассерженной. Возможно, потому; что фотограф снимал ее в накидке из фальшивого меха, весьма отдаленно напоминавшей форму, принятую в «Клубе оставленных после уроков». Внешность, ничем не примечательная: выдающиеся скулы, длинные прямые волосы и глубоко посаженные глаза. Чудилось что-то знакомое. Наверное, в манере держаться и в той ненависти, которая исходила от изображения.