Вурдалак

Ренд смотрела на список на доске и думала: вот чем опасны расследования, где фигурируют душевнобольные. Тебя вытягивает из реальности, засасывает в мир жутковатых фантазий. Игру приходится вести по правилам безумца.

Вдруг нахлынула усталость. Хилари тяжело опустилась в кресло.

«Я слишком стара для этой работы, — подумала она. — Пользы от меня никакой. Выдохлась на полпути».

Она закрыла глаза и расслабилась. В дверь постучали. Хилари подняла голову и встретила пристальный взгляд Брей-туэйта.

— Можно войти? — спросил он.

— Да, только закройте дверь. Доктор вошел в кабинет.

— Почему вы не сказали мне о гибели Дерика? — спросил он.

— Слишком много событий. Извините.

— Что там за новые люди?

— Моя замена, — ответила она и, помолчав, добавила: — Со мной все, Уинстон.

— Пока вы сидите в этом кресле, Хилари, вы в игре.

— Два, от силы три дня. Как только они будут готовы…

— За два или три дня многое может произойти.

— Спасибо, Уинстон. Но мы оба прекрасно понимаем, что все кончено.

— Пока не пущен последний шар, игра продолжается.

— Это теоретически, — откликнулась Хилари. Брейтуэйт пожал плечами.

— Кто у вас теперь вместо Дерика?

— Никто. Я одна. На меня работают сотни детективов, со мной - ни одного. У меня больше нет отдела, у отдела — начальницы.

— А как же старое правило Ярда «каждому командиру — адъютанта»?

— Уинстон, новая власть сидит за этой вот дверью, и все это знают. Никто не хочет со мной работать. Я — достояние истории, общее место, на котором вот-вот захлопнут книгу.

— Вы можете приказать.

— Да полно!

Брейтуэйт придвинул к себе блокнот Ренд, достал из кармана пиджака ручку, написал какое-то имя и вернул блокнот со словами: «Как насчет него?»

Старший суперинтендент прочла: «Сержант Скотт Ма-каллестер».

Недоверчиво тряхнув головой, Хилари бросила блокнот на стол и отошла к окну. Она чувствовала себя раздразненным зверем в клетке.

— Ох уж эти британцы с их страстью к честной игре, — вздохнул Брейтуэйт.

Ренд резко обернулась. По оконному стеклу за ее плечом струились потоки серого дождя.

— Себя вы к ним уже не причисляете, Уинстон? — сухо поинтересовалась она.

— В моем лагере трусов нет. Взгляд Ренд посуровел.

— Макаллестер, — выговорила она с презрением. — Вы что, знакомы?

— Только по слухам.

— Для меня их вполне достаточно. Он олицетворяет все, что мне ненавистно в сегодняшнем Скотланд-Ярде.

Доктор уперся в нее взглядом.

— В мае 1980 года, — проговорил он, — семеро террористов захватили иранское посольство и взяли двадцать четыре заложника. Освобождал заложников спецназ. Четверо преступников погибли, остальных арестовали. Так вот: как бы вы поступили с теми тремя, что сдались?

— Судила бы, — ответила Ренд.

— И их организация получила бы то, к чему стремилась. Громкий процесс и мировую прессу, ради чего и затевался сыр-бор.

— А вы одобряете то, что, по слухам, сделал Макаллестер?

— Смею сказать, благодаря ему в этой стране и по сей день довольно редки случаи взятия заложников. Цена слишком высока.

— Макаллестер, — звенящим от напряжения голосом отчеканила Ренд, — вышиб мозги троим безоружным, выстрелом в голову, в упор, одному за другим!

— Да, — согласился Брейтуэйт, глядя ей прямо в глаза. — Но что делать цивилизованному человеку при встрече с варварами? Вопрос глубоко философский, верно?

— Он ударил командира. Это вас тоже восхищает?!

— На вашем месте я бы радовался, — заметил психиатр. — Именно поэтому он сейчас служит в Ярде, а не в армии.

— Политика, — пренебрежительно скривилась Ренд. — Спасибо, обойдусь.

— Возможно, на восьмом этаже правы, — задумчиво промолвил Брейтуэйт, — и такое трудное дело действительно должен вести мужчина.

Зазвонил телефон. У Хилари дернулась щека.

— Да, — рявкнула детектив в трубку. Слушая, она мрачнела, потом швырнула трубку на рычаги. — Звонили снизу. С ними сейчас связалась хозяйка цветочного магазина в Ист-Энде. Сегодня утром с их уличного стенда украли книгу, а взамен положили записку: «Спасибо. Элейн Тиз». Именно так подписался тот, кто заказал букеты на вечер взрыва в банях. Мы довели это до сведения владельцев цветочных магазинов и попросили брать подобные заказы на заметку.

— Хилари, что-то назревает.

— Я знаю, Уинстон.

— И вы либо дадите самый ожесточенный отпор и сохраните самоуважение, либо позорно проиграете. — Психиатр подтолкнул к ней блокнот. — Доверьтесь мне. Я с ним работал.

16: 04

Лондон снабжает энергией Национальная сеть. Переменный ток в десятке различных точек поступает в черту города, подается на подстанции, где напряжение понижается, и по 17000 миль кабеля поступает к конечным пунктам назначения. Кабели проложены по туннелям, принадлежащим Лондонской комиссии по электрификации, по туннелям Британской телесвязи или, наряду с кабелями Лондонского транспортного управления, по туннелям городского метрополитена. Затем эти линии электропередачи по специальным шахтам поднимаются наверх, по неглубоко залегающим кабельным каналам подводятся к распределительным шкафам, и оттуда расходятся к учреждениям и частным домам.

Джек Ом шел по одному из таких подземных туннелей.

Спустившись по стальным скобам, вмурованным в стену шахты, он оказался в широком, облицованном кирпичом туннеле, проложенном под улицей. Кроме электрических кабелей и водопроводных труб здесь проходила отслужившая свое шестидюймовая труба высокого давления — память о тех днях, когда лондонские гидравлические подъемники и лебедки работали на пневматике. Над головой слышалось шарканье ног по тротуару. Подняв глаза к мокрой решетке, Ом увидел на фоне хмурого давящего неба бесконечную стену домов.

Наконец он остановился и принялся внимательно изучать светившуюся на экране портативного компьютера карту, составленную Лондонской комиссией по электрификации. На карте было обозначено, где в этой части города расположены подстанции и как проходят фидеры — высоковольтные кабели, соединяющие линии электропередачи лондонской сети с конкретными зданиями. Ближайшей к клинике, помеченной черным немецким крестом, какими североамериканские газеты любят обозначать на схемах места обнаружения трупов (на карту Ом нанес его собственноручно), была подстанция «Уиттингтон-3».

Джек набрал на клавиатуре код и вызвал на экран другую карту, схему связей электросети — крупномасштабный подробный план прохождения фидеров, питавших подстанции током высокого напряжения. План этот позволил Джеку Ому заранее, до визита на подстанцию, вычленить нужный фидер — «17 W.L.9».

Ом набрал новый код. Третья карта, обозначенная «17 W.L.9 (Уиттингтон-3)», представляла собой узкую вертикальную диаграмму, которую приходилось прогонять вверх-вниз по экрану. Она в мельчайших подробностях воспроизводила маршрут прохождения искомого фидера под улицами Вест-Энда и указывала точное расположение люков, дающих к нему доступ. От ближайшего к клинике люка Джека Ома отделяло двадцать семь футов. Джек искал прерыватель В-926718.

Он осветил лучом фонарика защитный кожух прерывателя — коробку, привинченную к стене над самой его головой. На металлической поверхности белела нанесенная по трафарету надпись: «В-926718».

«Ура!» — подумал Джек.

Хотя Ом ни за что не признался бы себе в этом, описания подвигов Убийцы из канализации, опубликованные в газетах, подарили ему не одну хорошую мысль. Слабым местом Лондона, безусловно, было его подземное нутро — и карты, добытые Элейн Тиз, открыли для Джека эту ахиллесову пяту города.

Еще совсем недавно возмущенный разум Ома кипел, негодуя на соперника. Делишки этого субъекта были столь ничтожными, столь детскими, словно ум его навсегда остался умом подростка. Тем не менее эти смехотворные, жалкие нападения и похищения лишили взрыв в «Римских парных» — его, Джека, возмездие — пророческого звучания.