Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»

Тут Неллу насмешила пришедшая ей на ум мысль о том, что бюро отеля — место, недостаточно подходящее для того, чтобы принимать августейшего молодого человека. Он стоял, наполовину просунув голову в окно бюро и небрежно облокотившись на стойку, точь-в-точь как если бы был биржевым брокером или менеджером нью-йоркской комической труппы.

— Вы, ваше высочество, путешествуете совсем один? — спросила она.

— По странному стечению обстоятельств, именно так, — сказал он. — Мой компаньон должен был встретить меня на Чаринг-кросс, но не сделал этого, и я даже не знаю почему…

— Мистер Диммок? — осведомился Рэксоул.

— Да, Диммок. Я не помню, чтобы он когда-нибудь прежде не являлся в назначенное время. Вы знаете его? Он здесь?

— Он ужинал с нами вчера вечером, — сказал Рэксоул и добавил значительно: — По приглашению Неллы. Но сегодня мы его и в глаза не видели. Я знаю тем не менее, что он снял королевские апартаменты, а также помещения для свиты, примыкающие к апартаментам. Не так ли, Нелла?

— Да, папа, — сказала она, заглянув в гроссбух. — Ваше высочество, несомненно, желает, чтобы вас проводили в ваш номер — то есть, я хочу сказать, апартаменты. — Тут Нелла рассмеялась: — Я не знаю, кто подходящая персона для того, чтобы сопровождать вас, вот в чем дело. По правде, папа и я еще не очень разбираемся в гостиничных тонкостях. Видите ли, мы купили отель только вчера вечером.

— Вы купили отель? — воскликнул князь.

— Да, именно так, — сказал Рэксоул.

— И Феликс Вавилон уехал?

— Собирается, но еще не уехал.

— Ах, я понимаю, — сказал князь. — Это один из ваших американских приемов. Вы покупаете, а затем вновь продаете, не так ли? Здесь вы на отдыхе, но не можете удержаться от того, чтобы попутно с развлечением не сделать несколько тысяч. Я слышал о таких вещах.

— Мы не будем продавать его, князь, до тех пор, пока нам не наскучит наше удачное приобретение. Может быть, оно надоест нам очень скоро, а может, и нет. Это зависит от… Что? — Тут Рэксоула внезапно прервал служитель в ливрее, который тихо вошел в бюро и подавал ему настойчивые таинственные знаки.

— Если вам будет угодно, сэр. — И служитель франтоватым жестом пригласил мистера Теодора Рэксоула выйти.

— Прошу вас, не позволяйте мне задерживать вас, мистер Рэксоул, — сказал князь, и владелец «Гранд Вавилона», коротко поклонившись князю Эриберту, вышел вслед за служителем.

— Можно ли мне войти к вам? — спросил князь Неллу тотчас же после ухода миллионера.

— Нет, князь, это невозможно, — засмеялась Нелла. — Правила строжайше запрещают посетителям входить в это бюро.

— Но как вы можете знать правила, если, как сами только что сказали, вступили во владение отелем только прошлым вечером?

— Знаю, ваше высочество, потому что сама ввела его сегодня утром.

— Но серьезно, мисс Рэксоул, я хочу поговорить с вами.

— Хотите ли вы поговорить со мной как князь Эриберт или как мой друг или знакомый, которого я знала в Париже в прошлом году?

— Как друг, моя дорогая леди, если я могу употребить это слово.

— А вы уверены, что не желаете, чтобы вас вначале проводили в ваши апартаменты?

— Пока нет. Я подожду, пока не придет Диммок. Он не может задержаться надолго.

— Тогда нам накроют чай в личной комнате отца — в личной комнате владельца, знаете ли…

— Хорошо! — сказал он.

Однако прежде чем уйти, Нелла поговорила по телефону, позвонила в несколько колокольчиков и отдала несколько распоряжений — эти действия должны были доказать князю и вообще всякому, кого это могло заинтересовать, что она — молодая женщина с деловыми инстинктами и навыками. Затем она поднялась с кресла и, выйдя из бюро, в сопровождении двух слуг повела князя Эриберта в комнату, убранную в стиле Людовика XV, в которой ее отец и Феликс Вавилон так долго беседовали прошлой ночью.

— Так о чем вы хотите поговорить со мной? — спросила она своего спутника, наливая ему вторую чашку чая.

Князь Эриберт взглянул на нее, принимая чашку из ее рук, и поскольку он был здоровым и нормальным молодым мужчиной, то не мог думать в тот момент ни о чем, кроме ее красоты. Нелла была особенно прекрасна в это утро. Красота всякой, даже самой прекрасной женщины имеет свои спады и подъемы. Нелла в этот день была на подъеме. Оживленная, веселая и невыразимо прелестная, она, казалось, излучала радость бьющей через край жизни.

— Я забыл, — сказал он.

— Вы забыли? Вот это мило! Вы дали мне понять, что хотите сообщить что-то ужасно важное. Но я, конечно, знала, что это не так, потому что ни один мужчина, даже князь, никогда не станет обсуждать что-то по-настоящему важное с женщиной.

— Вспомните, мисс Рэксоул, что здесь и сегодня я не князь.

— Вы граф Стинбок, не так ли?

— Только для вас, — сказал он, бессознательно понизив голос. — Мисс Рэксоул, я очень хочу, чтобы здесь никто не знал, что я был прошлой весной в Париже.

— Государственная тайна? — улыбнулась она.

— Государственная тайна, — повторил он спокойно. — Этого не знает даже Диммок. Это было так странно, что мы с вами оказались товарищами по тихому, захудалому отелю, — странно, но восхитительно. Я никогда не забуду тот дождливый день, который мы провели вместе в музее. Давайте поговорим об этом.

— О дожде или о музее?

— Я никогда не забуду тот день, — повторил он, не обращая внимания на ироничность ее тона.

— И я тоже, — прошептала она, отвечая его настроению.

— Вам тоже было хорошо? — пылко спросил он.

— Да, скульптуры были великолепными, — ответила она, задумчиво глядя в потолок.

— Ах! Они были замечательными! Но скажите мне, мисс Рэксоул, как вы узнали мое настоящее имя?

— Я не могу сказать, — ответила она. — Это моя тайна. Не пытайтесь проникнуть в нее. Кто знает, какие ужасы вы можете обнаружить, если заглянете так глубоко? — Она засмеялась, но смеялась она одна. Князь сохранял задумчивость, словно размышлял о чем-то своем.

— Я никогда не надеялся опять увидеть вас, — сказал он.

— Почему?

— Потому что никогда не встречаешь вновь тех, кого желаешь.

— Что до меня, то я была совершенно убеждена, что мы увидимся опять.

— Почему?

— Потому что я всегда получаю то, что хочу.

— Стало быть, вы хотели опять увидеть меня?

— Конечно. Вы чрезвычайно меня заинтересовали. Я никогда не встречала человека, который мог бы так хорошо говорить о скульптуре, как граф Стинбок.

— Вы действительно всегда получаете то, что желаете, мисс Рэксоул?

— Конечно.

— Это потому, полагаю, что ваш отец так богат?

— О нет, вовсе не поэтому, — сказала она. — А просто потому, что я всегда получаю то, что я хочу. Это не имеет к отцу никакого отношения.

— Но мистер Рэксоул чрезвычайно богат.

— Богат не то слово, граф. Для этого нет слов. Папа делает просто ужасное количество долларов… Но хуже всего то, что деньги растут уже как-то сами, без его помощи. Он однажды сказал мне, что когда человек сделал десять миллионов, то никакая сила на свете не может остановить эти миллионы, чтобы они не выросли в двадцать. И так продолжается до бесконечности. Я, конечно, трачу сколько могу, но я не в состоянии соревноваться с их ростом…

— И у вас нет матери?

— Кто сказал вам, что у меня нет матери? — быстро спросила она.

— Я… э-э-э… я разузнавал о вас, — сказал он.

— Несмотря на то, что никогда не надеялись увидеть меня опять?

— Да, несмотря на это.

— Как мило, — сказала она и погрузилась в задумчивое молчание.

— Ваша жизнь должна быть чудесной, — сказал князь. — Я завидую вам.

— Вы завидуете мне? Чему? Богатству моего отца?

— Нет, — сказал он. — Вашей свободе, вашему чувству ответственности и уверенности в себе.

— У меня нет чувства ответственности, — заметила она.

— Извините, но она у вас есть, — сказал он, — и придет время, когда вы это сами почувствуете.

— Я всего лишь девушка, — пробормотала она с внезапным простодушием. — А что касается вас, граф, то у вас, конечно, достаточно уверенности в себе.