Серебряная пуля

Итак, а почему бы и нет? Дэн пробежался по всей истории своей жизни в медицине, мучительные первые два года в медицинской школе, где главное, что он получил, если не считать необременительных знаний по анатомии и медицинского жаргона, каких-то элементарных сведений о биологии клетки, так это умение точно исполнять то, что ему говорят. Радость освобождения началась, когда он на третий год пришел работать в больницу. Собственно говоря, врач начал рождаться в утомительные восемнадцатичасовые дежурства, когда и работаешь и живешь в больнице. В это же время у него возник и интерес к онкологии.

— А почему онкология? — спросил собеседник. — Что такого важного в лечении рака? Вы потеряли мать или кого-то еще?

Логан понимал, что тот не собирался быть жестоким по отношению к нему. Хотя это и смахивало на насмешку.

— Нет.

— Хорошо. Я вдруг подумал, что вы вполне укладываетесь в определенный стереотип.

Логан взглянул на часы.

— Господи! — Он вскочил. — Я же должен идти. Я на десять минут опоздал на встречу. — Приятно было с вами познакомиться. Правда.

— Секунду, Логан. — Дэн повернулся. Они не представлялись друг другу. — Вы не опоздали на собеседование. Вы как раз посередине него.

Логан потерял дар речи.

— Доктор Шейн? — выдавил он наконец.

Тот кивнул.

— Зовите меня Сеф. Прекрасный день, у меня сегодня полно свободного времени, и я решил, что сам выйду навстречу вам.

Невольно Дэн улыбнулся. День-то был пасмурный и противно холодный. Как у руководителя клинической онкологической программы Американского института рака у Шейна, возможно, было меньше свободного времени, чем у того типа на другой стороне реки в овальном офисе.

— Ну, так что теперь? — спросил Логан.

Шейн поднялся и кивнул в сторону административного здания.

— Вон туда.

Его кабинет оказался огромным, не таким, конечно, как лаборатория на первом этаже в больнице в Клермонте, где Логан работал вместе с двадцатью коллегами, но Шейн, казалось, заполнял его целиком.

— Итак… — сказал он, опускаясь в старинное крутящееся деревянное кресло и закидывая ноги на стол. — Расскажите мне о работе с Грейнером.

Логан нерешительно сел в старое, с потертой обивкой, кресло в конце стола и утонул в нем. Он оказался так низко, что кипа бумаг и журналов на столе заслонила Шейна и он едва видел его макушку.

— Ну, — начал он, пытаясь устроиться так, чтобы лучше видеть собеседника, — мы пытаемся выявить гены, которые самовыражались бы в глиобластоме.

— Да не суетитесь, ради Бога. Чертово кресло, прямо как венерина мухоловка, знаете, есть такое растение.

— Да, не слишком удобное.

— Да вставайте вы, садитесь вот сюда. — Он махнул на обычный деревянный стул возле себя. — Итак?

— Итак, — продолжал Логан, — проблема заключалась в том, чтобы взять ДНК, расщепить с помощью фермента и соединить с вирусом. Тогда можно получить…

— Правильно, — прервал Шейн, — тогда вы можете получить этот проклятый вирус, инфицированный бактерией, и так далее и тому подобное. — Он замолчал и кивнул в сторону кипы журналов на столе.

— Я читал все это несколько лет назад в «Трудах Национальной академии наук». Просто хотел услышать это от вас. Хорошо.

Логан посмотрел на него с любопытством.

— Вы удивились бы, узнав, как много народу пытается меня обмануть. — Он хмыкнул. — Можете себе представить — меня?

Но Логана не удивило, что Шейн так кичится собственным «я».

Определенная надменность всегда присуща преуспевающим ученым, он это знал. Он также понимал, что в данном случае это оправданно. Шейн считается одним из самых одаренных исследователей в своей области.

— Итак, — добавил он, — на улице вы успели рассказать, как научились четко выполнять все указания еще в медицинской школе.

Дэн кивнул.

— Боюсь, что так.

— Боюсь, что так. Ну и что вы имеете против этого? Что, по-вашему, кроме дисциплины, способно заставить функционировать любую организацию?

Логан в нерешительности замолчал. Куда клонит Шейн? А что он, собственно, теряет? И чисто импульсивно Дэн выдал все, что столько раз обдумывал.

— Да, это так. Но медицина — не армия. И как исследователь разве вы должны все время подчиняться и уступать тому, кто стоит выше? А если он… ну, знаете…

— Дрянь, вы хотите сказать, Логан, или дерьмо?

— Я не хочу сказать…

— Да хотите. Я бы сам предпочел — дерьмо. Для чего осторожничать? — Он помолчал. — У вас, наверное, было немало хороших предложений? Не так ли?

И Логан снова решил играть в открытую.

— Несколько.

Шейн кивнул.

— Правильно. У Карпэ хорошая практика. И большая. Со временем ваше имя появилось бы в статьях о медицине.

Дэн пристально посмотрел на Шейна. Интересно, есть хоть что-то, что ему неизвестно?

— Знаете что? — Это был не то вопрос, не то вызов.

— Что?

— Вы пойдете не к Карпэ, а сюда. Вы будете помогать нам лечить рак.

— Что?! — Логан даже не был уверен, правильно ли до него дошел смысл. — Я… принят?

— Мне не нужны те, кто лижет задницу, Логан. Какого черта? О какой работе может идти с ними речь?

— Но, доктор Шейн…

— Сеф.

— А вы имеете право… — он запнулся. — Я должен вам сказать, что доктор Ларсен…

— Ларсен дурак. Так ведь? Он вас наверняка спросил, женаты ли вы?

Логан кивнул.

— Да, спросил.

Шейн усмехнулся.

— Вы не черный, не еврей, не женщина. Голубые тоже, сами понимаете… — Он вдруг заговорил с немецким акцентом: — Это сохранит рейх.

— Я не голубой.

— Послушайте, Ларсен как раз знает, что вы — тот парень, что мне подойдет, и поэтому делает все, чтобы защитить свои интересы. Вы сами все увидите.

Логан растерялся.

— Похоже, атмосфера для работы не слишком…

— Не слишком? — Шейн умолк. — Ну, это зависит от взгляда. По мне, так о человеке лучше судить по его врагам, чем по друзьям.

Логан кивнул. Теперь, когда шок, кажется, прошел, он ощутил нарастающее возбуждение и с большим трудом пытался подавить его. Хотелось обсудить, обговорить все это.

— Послушайте, — начал он ровным голосом, — я не могу даже выразить, как это почетно…

— Не надо так легко поддаваться на лесть, — отрезал Шейн, который, очевидно, чувствовал себя обязанным заканчивать каждую начатую фразу. — Вы любите бейсбол?

— Да. — Логан попытался не показаться растерянным.

— Тогда вам повезло, потому что у АИРа есть ложа на стадионе. — Он помолчал. — Итак, речь идет о проекте, ясно? И вы всего лишь кандидат для участия в нем. Хороший кандидат. Но пока только кандидат. Я даже не могу обещать, что вы доберетесь до испытательного срока.

— Слушайте… — Логан попытался начать все снова. — Но я уже почти согласился работать на Карпэ. И там прекрасные возможности для научных исследований.

— Правильно. Болезни богачей. Бьюсь об заклад, будет полно страдающих хроническим переутомлением и геморроем. Хорошая работа — заглянуть кому-нибудь в задницу и вытащить две сотни баксов.

— Ну, в общем-то, там на самом деле много больных раком.

Шейн запыхтел.

— Сказать, почему вы туда не пойдете? Потому что достаточно умны и знаете два главных секрета рака. Первый: когда дело доходит до лечения, мы находимся на уровне средневековья. Второй: даже известнейшие онкологи — это всего лишь жирные мартышки. Они только и ждут, когда мы, что-то понимающие, творческие люди, подкинем им ну хоть какой-то инструмент для лечения.

Он был прав, и Логан это понимал. И потому не ответил.

— Вы начнете с пятидесяти одной тысячи.

Логан с трудом проглотил слюну.

— Карпэ предложил мне втрое больше. У меня есть еще предложения, и тоже с хорошими деньгами.

— Не может быть никаких разговоров. Это правительственное учреждение. Не забыли?

Логан удрученно замолчал.

— Что, — подхватил собеседник, — вы думаете, это не достаточный импульс для развития вашей карьеры? А знаете, что значит даже пара лет в АИРе для вашего роста? Вы говорите о деньгах, а крупнейшие компании по производству лекарств присылают сюда ведущих исследователей со стипендией три сотни плюс доля того, что перепадает от патента!