Шифр Магдалины

Выглядело оно крайне зловеще, как почти все архитектурные анахронизмы. Этого было бы в принципе достаточно, чтобы представить себе место преступления, однако Данфи не мог остановиться. Ему явно не хотелось возвращаться к чудовищным подробностям происшедшего. Ведь чем больше он будет размышлять о Внутреннем Темпле, тем на более долгий срок сможет отложить дочитывание статьи.

Темпл был построен примерно в тринадцатом веке. И строили его для рыцарей-тамплиеров. А рыцари, кажется, имели какое-то отношение к крестовым походам. (А может быть, и нет.)

Джек на мгновение задумался. Собственно, на этом его сведения и заканчивались. Ничего не оставалось, как вернуться к чтению статьи в надежде, что он наткнется в ней еще на какой-нибудь исторический памятник, который в очередной раз отвлечет его от ее мрачного содержания. Однако надеждам не суждено было оправдаться. В статье взгляд Данфи сразу уже упал на упоминание о каких-то источниках в полиции. «Некие источники в полиции» сообщают, что профессора четвертовали, как свидетельствует экспертиза, еще живого. Кусок кожи шириной примерно три дюйма был содран у него со спины, начиная от основания позвоночника и до самой шеи. Ему также отрезали гениталии и скальпелем вырезали анус.

Больше Данфи не мог этого выносить. Господи Иисусе Христе, Дева Мария и святой Иосиф — пронеслись у него в голове священные имена. Что, черт возьми, может подобное значить?! А где руки и ноги несчастного? От прочитанного Данфи едва не сделалось дурно. Но больше в статье ничего существенного не содержалось. Полиция так и не сумела определить, каким образом «торс» оказался в том месте, где его обнаружил подвыпивший студент, ведь лужайка находится неподалеку от набережной Темзы и обнесена изгородью из кованого железа.

И все… Статья заканчивалась сведениями о том, что Шидлоф является популярным преподавателем психологического факультета в Кингз-колледже и в последнее время работал над биографией Карла Юнга.

Данфи швырнул газету в урну и встал в длинную очередь у окошка «Трансуорлд эрлайнз». Ему совсем не хотелось думать о Лео Шидлофе. По крайней мере не сейчас и, возможно, никогда. К его смерти он ни в малейшей степени непричастен, и вообще она его не касалась. В любом случае у него сейчас масса собственных проблем. Подтолкнув чемодан вперед, Джек открыл конверт, вытащил из него паспорт с намерением заучить представленную там информацию.

К его глубокому разочарованию, никакого заучивания не потребовалось. Паспорт был на его собственное имя — настоящееимя, — что могло означать только одно: его операция провалилась и завершена. На первой странице паспорта имелась единственная печать, разрешавшая Джону Эдвардсу Данфи пребывание в Англии в течение периода, не превышающего шести месяцев. Печать, естественно, была поддельной, и на ней указывалось, что он въехал в страну всего семь дней назад.

От понимания того, что произошло, у Джека перехватило дыхание. Немногим более года он прожил в Лондоне, выдавая себя за ирландца по имени Керри Торнли. Кроме Джесси Карри, единственным человеком, знавшим его настоящее имя, был Томми Дэвис. Томми был самым настоящим ирландцем, знал об Ирландии все, и его никаким Керри Торнли провести было невозможно. В конце первой же недели их совместной работы он выяснил, что его новый друг и работодатель, Весельчак Керри, на самом деле бизнесмен-американец по имени Джек.

А визитная карточка Данфи гласила, что Торнли является председателем Англо-Ирландской компании с ограниченной ответственностью по оказанию бизнес-услуг, Ган-Хаус, Миллбэнк, Лондон, SW-1.

За ширмой своего второго «я» Данфи чувствовал себя за непробиваемой броней. Так как Торнли был лицом абсолютно вымышленным, созданным компьютерным мозгом где-то в подвалах Лэнгли, то все действия Торнли не могли иметь для Данфи никаких последствий, а значит, Данфи в образе Торнли обладал такой свободой, о которой Данфи в образе Данфи не мог и мечтать.

И вот теперь, в момент наибольшей опасности, Джек утратил свою защиту. Инстинктивно он начал перестраиваться в свое прежнее «я», превращаясь из саркастического ирландца, Весельчака Керри, в сдержанного и несколько озабоченного американца Джека Данфи.

Движение в очереди заняло минут двадцать, и за это время у Джека разболелись ноги, в голове застучало молотом. Только сейчас до его сознания начало доходить то, что за одно утро он потерял практически все, что для него имело хоть какую-то ценность в жизни, включая Клементину.

Клементина!

Боже мой, подумал он, а как же Клем?

4

Девять часов спустя Данфи прошел в помещение «Дипломатического клуба» на третьем этаже зала вестибюля «В» в Международном аэропорту Джона Кеннеди. Клуб был почти пуст. Бросив свой чемодан рядом с потертым кожаным креслом, он взял охапку соленых кренделей, заказал проходившей мимо официантке виски «Бушмиллз», а затем юркнул в телефонную кабинку, чтобы сообщить о своем прибытии дежурному в Лэнгли.

Как обычно, прозвучали два гудка, после чего раздался молодой и бодрый голос дежурного:

— Алло.

Кое-что в этом мире все-таки никогда не меняется.

— Говорит… — Джек помедлил, как делал всегда, когда в соответствии с правилами должен был воспользоваться условным именем. Оно всегда его смущало. Взрослые люди, а играют с кодовыми именами, как подростки. — …Гобой, — закончил он. — У вас есть что-нибудь для меня?

На противоположном конце провода наступила короткая пауза, а затем дежурный сказал:

— Да, сэр. Вы должны прибыть в Центр в восемь утра.

— То есть… в понедельник?

— Нет, сэр. Завтра. — Данфи застонал. — Полагаю, что кому-то очень хочется с вами встретиться.

— Я только что прилетел, — пожаловался Данфи. — При мне даже одежды нормальной нет. Я еще после полета толком не пришел в себя. Мне негде остановиться.

— Могу порекомендовать вам пару…

— Но завтра же воскресенье. Ради Бога! В управлении никого не будет. Все будут… — Данфи попытался найти подходящее слово — Все будут молиться. Я тоже буду молиться. Я буду молиться целый день.

— Здесь сказано, воскресенье, сэр. В восемь часов. Может быть, вам удастся попасть на более позднюю службу.

— Не шути со мной, парень.

— Я просто передаю сообщение, сэр.

Данфи повесил трубку и набрал номер «800» — справочную службу отелей «Мариотт», заказал номер на уик-энд в гостинице рядом с Тайсонс-Корнер. [6]Покончив с этим, вышел на оператора международной связи и дал ей номер квартиры Клементины в Болтон-Гарденс.

— Керри? — Он внезапно лишился дара речи. — Керри? Где ты?

— Привет, Клем! Я…

— Где ты?

— Путешествую. Тут кое-какие дела обнаружились. В последнюю минуту.

— Ах вот оно что… В таком случае где ты находишься?

Его девчонка ничего не упустит.

— Я в Штатах. В Нью-Йорке. В аэропорту Джона Кеннеди. В «Дипломатическом клубе». В телефонной кабине номер два.

— Ну ты и зануда!

— Да, у меня сегодня был сложный день.

— Ну ладно… Когда ты вернешься?

— Вот в этом-то и все дело. Я не знаю. Может пройти… определенное время.

— Ой, не надо!

— Да, но… послушай, я не могу долго разговаривать, мне нужно срочно сделать один звонок. И мне необходимо узнать у тебя одну вещь: приходил ко мне кто-нибудь сегодня утром на квартиру?

— Пока я там была, никто. А с тобой все в порядке?

— Конечно, все в порядке. А что?

— У тебя голос какой-то не такой.

— Что значит не такой?

— Ну во-первых, — ответила она, рассмеявшись, — у тебя появился американский акцент.

Данфи заморгал глазами и снова перешел на хорошо отработанный ирландский говорок:

— Ничего не могу поделать, дорогая. Я рожден, чтобы постоянно кого-то передразнивать. Но мне сейчас важно, чтобы ты следовала моим рекомендациям. Почему, я объясню тебе позже.

— Черт!

Данфи был озадачен.

— Что значит «черт!»? Ведь я же еще ничего не сказал.