Гора Дракона

Дальше он ничего не сумел разобрать.

Неожиданно Най поднял голову и насторожился. Он начал озираться, словно пытался обнаружить источник шума, и наблюдатель постарался вжаться в стену, за которой прятался. Раздался скребущий звук, щелкнул замок, послышались тяжелые шаги. Карсон выглянул — начальник службы безопасности покидал конюшню; серый призрак скрылся в тумане.

Ученый немного подождал, потом встал, с любопытством посмотрел на ящик и подошел к стойлу, где находился Муэрто, конь Ная. Скакун стоял, широко расставив ноги, из его рта тянулась струйка коричневой слюны. Карсон протянул руку и пощупал сухожилия: горячие. Впрочем, воспаления он не обнаружил. Спина перегрелась, но копыта не повреждены, а глаза лошади оставались ясными. Чем бы Най ни занимался, он использовал своего коня до последнего предела, возможно, они преодолели сто миль за последние двенадцать часов. Но животное справилось — через день или два оно полностью придет в себя. Най знал, когда следует остановиться. И у него был великолепный экземпляр. На правой челюсти Карсон нашел клеймо со знаком «нуль», а высоко на шее — знаки принадлежности к ассоциации американских пейнтхорсов ^[60] и американских квотерхорсов. Восхищенный Карсон похлопал лошадь по боку.

— А ты немало стоишь, — сказал он.

Карсон подошел к выходу из конюшни и выглянул наружу. В гнетущем воздухе висела густая пыль, похожая на дым пожара. Най уже давно ушел. Аккуратно прикрыв дверь, Карсон быстро зашагал к себе в комнату. Он пытался понять англичанина, который рисковал жизнью, отправившись в пустыню во время такой бури. И зачем он прячет лист бумаги с непонятной испанской фразой, рискуя потерять работу?

Карсон прошел через кафетерий на балкон, держа в руках старый футляр с банджо, который постукивал его по коленям. Вечер выдался темным, луна скрылась за тучами, но он видел, что возле перил неподвижно стоит Сингер.

После их первой беседы на балконе Карсон часто замечал там директора, который сидел и задумчиво перебирал струны своей старенькой гитары. Всякий раз Сингер улыбался и махал ему рукой. Впрочем, после смерти Брэндон-Смит он изменился, казался задумчивым и ушедшим в себя. Появление Тиса и неожиданный приступ Вандервэгона во время обеда лишь усугубили состояние директора. Он по-прежнему сидел по вечерам на балконе, но теперь его голова была опущена, а гитара безмолвно лежала рядом.

В последние несколько недель, по вечерам, Карсон часто составлял Сингеру компанию. Но с каждым днем напряжение нарастало, Карсон все больше погружался в исследования в лаборатории, а после работы ему приходилось проводить много времени в своей комнате, чтобы привести в порядок и осмыслить результаты тестов. Но сегодня ученый решил выкроить время для беседы с директором. Ему нравился Сингер, и Карсона тревожило его мрачное настроение — не приходилось сомневаться, что директор без особых на то оснований винит себя за недавние несчастья. Карсон надеялся, что ему удастся отвлечь Сингера от мрачных мыслей. Кроме того, после беседы с Тисом ученый начал испытывать сомнения относительно собственной работы. Он знал, что директор, свято веривший в непогрешимость науки, обязательно поможет ему.

— Кто здесь? — резко спросил Сингер. Луна вышла из-за туч, на короткое время осветив балкон, и он узнал Карсона. — А, это ты, Ги, — с облегчением сказал он.

— Добрый вечер.

Карсон сел рядом с директором. Хотя на балконе убирали, тучи пыли поднялись в воздух, когда он опустился в кресло.

— Красивый вечер, — после паузы добавил он.

— Ты видел заход солнца? — негромко спросил Сингер.

— Невероятное зрелище.

Пустыня словно пыталась компенсировать ярость песчаной бури, показав в этот вечер фантастические цвета заката на фоне туманной дымки.

Карсон молча наклонился, расстегнул молнию и вытащил из футляра свое пятиструнное банджо. В усталых глазах Сингера загорелся огонек интереса.

— Это «RB-З»? — спросил он.

Карсон кивнул.

— Сделано примерно в тысяча девятьсот тридцать втором году.

— Красивый инструмент! — Сингер одобрительно прищурился, разглядывая банджо в свете луны. — Боже мой, у тебя сохранилась оригинальная головка из телячьей кожи!

— Сохранилась. — Карсон постучал кончиками пальцев по грязной головке. — Она плохо переносит пустыню. Когда-нибудь я поставлю пластиковую. Вот взгляните.

И он протянул инструмент Сингеру. Директор взял банджо и повертел его в руках.

— Корпус и резонатор из красного дерева. Оригинальный струнодержатель «Престо». А борта из медно-свинцового сплава, я полагаю?

— Да, они немного покоробились.

Сингер вернул ему инструмент.

— Настоящий музейный экспонат. Как оно попало тебе в руки?

— Оно досталось мне от человека, работавшего на ранчо у моего деда. Однажды ему пришлось спешно покинуть наши края. Среди прочего он оставил банджо. Инструмент несколько десятилетий пролежал на книжной полке, собирая пыль. И так продолжалось до тех пор, пока я не поступил в колледж и не увлекся музыкой «блюграсс».

Постепенно хандра Сингера исчезала.

— Давай немного поиграем, — предложил он, протянув руку к своему старому «мартину».

Сингер взял несколько аккордов, подтянул пару струн, и через мгновение Карсон узнал басовую линию «Salt Сrеек», которую ни с чем не мог бы спутать. Ученый слушал, кивал головой в такт музыке, а потом и сам стал понемногу подыгрывать. Он уже несколько месяцев не брал в руки инструмент, и поначалу его игра была далека от совершенства, но постепенно пальцы обрели гибкость, и банджо зазвучало увереннее. А еще через некоторое время он обнаружил, что играет соло, а Сингер ему подыгрывает. Карсон не сумел сдержать улыбку облегчения, когда понял, что все приемы игры получаются у него безукоризненно.

Они завершили композицию одновременно, и Сингер тут же начал «Clinch Mountain Backstep». Карсон подхватил мелодию, его поразила виртуозная игра директора. А Сингер полностью погрузился в музыку, как будто внезапно сбросил с плеч тяжкое бремя.

Карсон следовал за ведущим — они сыграли такие старые замечательные песни, как «Rocky Тор», «Mountain Dew» и «Little Maggie». Он даже позволил себе некоторые вольности, на что Сингер улыбнулся и кивнул. Директор перешел к изощренной концовке, и они завершили исполнение мощным аккордом. Когда эхо окончательно стихло, Карсону показалось, что он слышит слабые аплодисменты, доносящиеся со стороны жилого комплекса.

— Спасибо, Ги, — сказал Сингер, откладывая гитару в сторону и удовлетворенно переплетая пальцы. — Нам давно следовало поиграть вместе. Ты превосходный музыкант.

— Мне далеко до вас, — возразил Карсон. — Но все равно я вам очень благодарен.

Они долго молча вглядывались в ночь. Наконец Сингер направился в столовую, чтобы смешать себе коктейль. Мимо балкона прошел неопрятный мужчина, который что-то подсчитывал на пальцах и возмущенно бормотал на каком-то непонятном языке — возможно, русском.

«Наверное, это Павел, — подумал Карсон, — о котором мне рассказывала де Вака».

Незнакомец свернул в аллею и растворился в ночи. Через мгновение вернулся Сингер. Теперь он двигался медленнее, и Карсон почувствовал, что бремя ответственности, которое директору удалось на время сбросить, снова легло ему на плечи.

— Как дела, Ги? — спросил директор, усаживаясь в свое кресло. — Мы с тобой уже очень давно не разговаривали.

— Вероятно, визит Тиса отнимал у вас много времени, — ответил Карсон.

Луна вновь скрылась за густеющими тучами, и он скорее почувствовал, чем увидел, как директор напрягся при упоминании имени следователя.

— От него одни неприятности, — проворчал Сингер и сделал пару глотков.

Карсон ждал.

— Не стану утверждать, что я высокого мнения о мистере Тисе. Он из тех, что ведут себя так, словно им известно все, но никогда не раскрывают своих карт. Он умудряется получать информацию, натравливая людей друг на друга. Ты понимаешь, о чем я?