Потайной ход

— Вопрос в том, — Сергей повернулся ко мне, — не бомба ли это? — Он аккуратно поднял сверток и развернул клеенку. Внутри находилась книга в потертом черном кожаном переплете. — Тоже грузинская, — заметил Сергей.

— Похожа на Библию.

— Это и есть Библия. Чья она и почему здесь? — Сергей открыл книгу. — О, это можно прочитать: Кеке. Должно быть, имя его матери?

— Я думаю, Библия была запрещена.

— Так и было. Но он делал все так, как хотел.

Он опять завернул книгу в клеенку и положил на место, открыл еще один ящик. В нем все было так же, как и в предыдущем: впереди бумаги, сзади сверток.

— Опять книга, а? — проворчал Сергей, вынимая довольно тяжелый сверток. Он положил его на верх шкафа и развернул. То, что было там, засверкало и засияло: это была корона из золота, бриллиантов и бархата.

— Чья это, царская? — спросил я.

Сергей этого не знал, а обращаться к справочникам было не время, да и не оказалось их в шкафах. Все ящики он просмотрел в большой спешке, и они не выдали ничего существенного.

Через несколько минут Сергей с яростью выругался.

— Корона тебя утешит? — спросил я.

— Мне не нужны утешения, — грубо огрызнулся Сергей. — Мне нужны настоящие сокровища. И много!

— Есть еще помещение наверху.

Мы поднялись наверх. Спальня была почти точным повторением нижней комнаты: конверты с зарплатой, бутылочка с йодом на письменном столе, промокательная бумага, на которой Сталин чертил изображения волков.

Сергей обыскал все, включая ящики письменного стола и бокового столика. Исследовал даже две картины на стене. И ничего особенно ценного не нашел.

Сергей опять выругался, а я сказал:

— Корона — это тоже кое-что.

Он разозлился.

— Здесь было золото. Кинский нашел часть. Но где?

Я покачал головой.

— Должно быть, где-то здесь.

Он моргал глазами, о чем-то раздумывая.

— Или здесь есть сейф, который мы еще не нашли, или что-то находится в той камере, где лежит тело.

— Камера пуста. Там лишь кирпичи, бетон, прутья.

— Нет, — возразил Сергей. — Бетонная плита лежит на подставках из кирпичей. Они как бы образуют коробку. Пойдем посмотрим.

И вдруг он застыл.

— Это твоя девушка?

Я услышал быстрые шаги по ступенькам.

— Надеюсь.

Но это была не Джейн! В дверь вошел человек с тонким жестким лицом, решительными глазами и пистолетом в руках. Он грубо заговорил по-русски. Сергей поднял руки, через мгновение я сделал то же самое. И тут в комнату вошла Элин Гундерссон. Она тоже была хорошо вооружена, и выражение ее лица не обещало нам ничего хорошего. Она велела Сергею и мне отойти в угол. Мужчина тем временем внимательно осмотрел комнату. В следующую минуту он вернулся к двери, через которую вошли и они и мы — она все еще была открыта, — и закрыл ее. Дверь просто исчезла, стала частью стены. На ней была навешаны книжные полки, похожие на те, что висели на противоположной стене. Мужчина подошел и постучал в дверь кулаком, потом пистолетом, прислушался. Не было слышно ни единого звука. Он что-то сказал девушке.

Сергей пояснил мне по-английски:

— Да, именно так они и выходили.

— Они? — переспросила Элин.

— Кинский, когда спасался. Иосиф Виссарионович на свои вечерние прогулки.

Сергей повернулся ко мне:

— Женщину ты знаешь. Мужчина — Юрий Анастасович Гусенко, заместитель председателя комитета.

— Спокойно. — Гусенко продолжал осматривать все вокруг.

Ему было за шестьдесят, а может быть, около семидесяти, но выглядел он молодо. На жестком лице застыло странное выражение злости и растерянности одновременно, и для меня не составляло труда прочитать его мысли. Все прошедшие пятьдесят лет он пытался разрешить загадку исчезновения отсюда своего приятеля Петра Кинского. И так и не разгадал. В его представлении это было нечто мистическое. Теперь наконец он узнал ответ, весьма далекий от мистики: просто потайной ход в старинной стене.

— А вы не искали этот ход? — спросил у Гусенко Сергей.

— Искали. — Гусенко продолжал разговаривать по-русски.

— Говорит, потайной ход был слишком хорошо спрятан, — переводил мне Сергей. — Это была тайна, за нее могли поплатиться головой. Никто и не пытался ее открыть.

Сергей оставался, как обычно, собранным и спокойным, хотя так же, как и я, должен был отлично сознавать, что мы можем умереть здесь, как тот, чье тело лежит в нижнем кабинете.

Словно угадав мои мысли, Гусенко спросил с акцентом по-английски:

— Как он убежал из Советского Союза?

— Кто? Кинский?

Гусенко кивнул.

— Из города на лыжах, затем поездом. Потом все время шел не останавливаясь. И наконец перешел через горы в Индию.

— Невероятно!

Я сказал:

— По дороге ему пришлось однажды сражаться с медведем. И он победил. Он съел его!

Сергей заметил:

— Вас это всегда интересовало, правда, Юрий Анастасович? Теперь вам все известно. Теперь мы все всё знаем. И что же дальше?

— Вы искали здесь что-то? — спросил Гусенко с презрением.

— Да, но нашли не много, — с иронией ответил Сергей. — Вы проведете чудесный месяц или два за чтением, если, конечно, читаете по-грузински.

— Где? — резко спросил Гусенко.

— Внизу. Вы там еще не были? Все так же, как и здесь. Точная копия...

Элин Гундерссон вопросительно взглянула на Гусенко и, когда он кивнул, направилась к двери. Но не смогла открыть ее. Гусенко это тоже не удалось. Невозможно было даже разглядеть очертания двери, так идеально она подходила к окружающим полкам. Мы с Сергеем все еще стояли с поднятыми руками. Гусенко повернулся и спросил:

— Как ее открыть?

Я не имел об этом ни малейшего представления. Мы открыли дверь снаружи, со стороны лестницы, когда вошли сюда.

— Как Кинский открыл ее? Он должен был сказать вам об этом.

— Нет, он ничего не говорил, — ответил я. — Даже Сталин, когда выходил отсюда, оставлял дверь открытой. Но я подозреваю, что вы можете войти другим путем.

Гусенко согласился:

— Да, я могу. И майор Гундерссон. А вас мы уничтожим...

— Только в случае, если не будет другого выхода, — предположил Сергей.

Гусенко улыбнулся не особенно приятной улыбкой и пожал плечами.

Я решил предложить свои услуги.

— Можно посмотреть? — И поскольку они не возражали, пересек комнату и начал рассматривать книги.

Я почти сразу заметил черную книгу с вдавленным на корешке золотым листом. Без сомнения, это был ключ к двери, но нельзя упоминать об этом, иначе нас обманут, оставят здесь.

— Хорошо замаскировано, — сказал я, — сделано немецкими инженерами, об этом упоминал Питеркин. — Я повернулся к Гусенко: — Что будет потом?

— Вы отправитесь в тюрьму, — сказал он. — В лагерь.

Я удивился:

— Я думал, все лагеря закрыты.

Он снова улыбнулся и покачал головой:

— Некоторые закрыты. А некоторые остались. Для вас есть один на Камчатке.

Я почувствовал, как по телу пробежала дрожь. До этого момента все было как будто бы в спектакле — нереальным, придуманным, сказочным. Казалось невозможным, что Джонни Клоуз из Перта взаправду находился в Кремле и близок к тому, чтобы попасть в Гулаг! Человек, который стоял передо мной, действительно был одним из палачей красного террора. Тут было от чего задрожать!

И Джейн. Где Джейн? О Боже, неужели с ней что-нибудь случилось?

Я зло спросил:

— Куда вы дели Джейн Страт?

Они переглянулись, и по выражению их лиц стало совершенно ясно, что в ходе событий они о ней совершенно забыли.

— Где она? — спросил Гусенко.

— По другую сторону двери, — сказал я. — Там, где вы ее не можете достать.

Элин с жалостью посмотрела на меня.

— Нет такого места, которого Юрий Анастасович не мог бы найти. Даже нынешняя Россия нуждается в КГБ.

Гусенко, пока она говорила, опять повернулся к книжным полкам и по очереди двигал каждую книгу, приподнимая и поворачивая ее.

— Всесильная личность! — с сарказмом сказал я. — Не может открыть даже эту проклятую дверь.