Вурдалак

— Розанна — единственный ребенок? — спросил Чандлер.

— Может быть. А может, и нет, если верить свидетельским показаниям, данным на прошлогоднем судебном разбирательстве.

— Что за разбирательство?

— Попытка опротестовать завещание Еноха Кийта. Цинк снова наполнил стаканы.

— Ходят слухи, — сказала Тейт, — что физическое и психическое здоровье многих поколений Кийтов оставляло желать лучшего. И мужчины, и женщины страдали наследственной скрытой шизофренией. Вдобавок женщины из рода Кийт периодически награждали своих сыновей гемофилией, которой болеют только мужчины. Но это вы наверняка знаете.

— Да. В роду королевы Виктории было то же самое.

— Да… В общем, Кийты не одну сотню лет несли на себе проклятие нездоровья, — продолжала Тейт. — В Ньюпорте их прозвали «новыми Эшерами».

Она поворошила угли в камине. Цинк подлил ей вина. На стены комнаты ложились блики — то красные, то ярко-оранжевые; внутри стаканов с «Мутон кадет» тлел рубиновый огонек. Цинку вновь нестерпимо захотелось курить, но он переборол это желание.

— Спасибо, — Тейт отставила высокий стакан с вином на пол и закатала рукава, обнажив сильные запястья и красивые руки с длинными ухоженными пальцами.

— Из материалов суда следует, что Енох Кийт очень любил жену. После ее смерти он пережил нервное расстройство и заперся в своем ньюпортском поместье. Елену, его сестру, лишили наследства, когда она сбежала из дома и вышла за моряка. Союз, однако, оказался непрочным: моряк удрал с теми скудными средствами, что молодая прихватила из дому. Тогда Елена — у нее началась тяжелая депрессия — вернулась в поместье.

В комнате становилось жарко, и Цинк снял свитер. Кэрол расстегнула верхнюю пуговку рубашки.

— Ну вот, — продолжала она, — дальнейшее окутано мраком. Кое-что из того, что вы сейчас услышите, попросту слухи и сплетни, рожденные судебным процессом. А главный мой источник — одна противная любопытная старушенция из ньюпортских богатеек. По ее словам, произошло, в общем, неизбежное. Невероятно хрупкое душевное равновесие Еноха и Елены, их совместное затворничество и потребность в немедленном утешении привели к инцесту. Говорят, Елена вскоре по возвращении домой узнала, что беременна, и снова сбежала, опасаясь, как бы Енох не заставил ее избавиться от ребенка под тем предлогом, будто отцом может оказаться он, а не ее беглый морячок.

— Кто-нибудь родился? — спросил Чандлер.

— Да. Но в регистрационном журнале бюро контроля за рождаемостью указана фамилия давно испарившегося мореплавателя Елены.

— Мальчик или девочка? — спросил Цинк.

— И мальчик, и девочка, — ответила Тейт. — В 1957 году Елена Кийт родила двойню. Их назвали Сакс и Рика Хайд.

21: 51

— Вот, Цисси, — сказала Дебора, засыпая гигиеническим наполнителем новый лоток и усаживая туда котенка. — Будешь ходить сюда. Только сюда! Понятно?

Нарцисса взглянула на нее с укоризной: «Но ковер в гостиной куда мягче!»

— Нечего так смотреть, кисуля. Здесь я хозяйка. И будет по-моему, а не по-твоему.

«Посмотрим», — ответили глаза Нарциссы, и тут зазвонил телефон.

«Опять, — испуганно подумала Дебора. — Он следил за мной. Ведь я только вошла».

Она подошла к телефону, неуверенно потянулась к трубке, помедлила, потом сняла ее и поднесла к уху.

И быстро повесила.

Звонки Пыхтуна заставляли Дебору думать о Сиде — а это воскрешало воспоминания о Саксе Хайде.

Отвратительные воспоминания. суббота, 11 сентября 1971 года 13. 00

Играя с Мистером Нибсом, Дебби вдруг уловила за дверью какое-то движение. Сначала она подумала, что это отец, но тот, мертвецки пьяный, храпел на диване в гостиной. Рика, как всегда, пропадала в музыкальном магазине, мать лежала в больнице — значит, оставался только Сакс.

Дебби погладила Мистера Нибса и спустила с рук.

— Кто там? — спросила она.

В следующий миг глаза одиннадцатилетней девочки округлились от страха: через порог переступил Сакс, совершенно голый, от макушки до пят вымазанный густой черной грязью. От лобка и постепенно восстающего члена расходились нарисованные по грязи серебряные молнии. Крохотные, с булавочную головку, зрачки Сакса буравили Дебору, на чумазом лице сверкали белые зубы. Голову парень полил красной гуашью, и она растеклась по телу, как кровь из рубленой раны.

— Ты моя рабыня, — объявил Сакс. — Покажи пиписку.

Дебора медленно встала с кровати и попятилась к открытому окну. Мистер Нибс вспрыгнул на подоконник. Девочка ни на секунду не спускала глаз с брата. «Сакс, ты больной», — прошептала она.

Он засмеялся и вошел в комнату.

— Ктулху жив, ведьма. Поиграем?

Он кинулся на девочку. Дебора крикнула: «Помогите!» — но выпрыгнуть в окно не успела: Сакс схватил ее за руку. «А ну раздевайся», — рявкнул он и стал рвать на ней юбку.

Дебора ударила брата кулаком по лицу. В ответ Сакс треснул ее по спине. С его щеки отваливались куски засохшей грязи в потеках гуаши. Дебора упала на пол. Сакс схватил ее за ногу, рванул вверх, и девочка повисла в воздухе вниз головой. «Снимай», — приказал Сакс и полез к Деборе под юбку, нашаривая резинку трусиков — но вдруг из коридора донесся резкий щелчок.

Сакс круто обернулся и увидел в дверном проеме Рику с пластинками. Та снова прищелкнула пальцами и ткнула в Сакса:

— Ну ты. Отпусти ее. Сакс выпустил ногу Деборы.

— А теперь топай ко мне и жди меня. Поиграть захотелось, братик? Я покажу тебе, как надо играть.

Дебби с трудом встала и двинулась к окну.

— А ты, — Рика опять прищелкнула пальцами, — сиди здесь и не вздумай на него настучать. Пикнешь — оторву твоему коту башку и запихну тебе в глотку.

Она повернулась и вышла.

Весь следующий час Дебби, в одиночестве глотая слезы, слушала скрип пружин Рикиной кровати.

Суббота. 25 января 1986 года 22: 02

На улице беснующаяся в черноте вьюга успела насыпать снега на добрый фут. Порывистый шквальный ветер и не думал утихать. Воздух за окном превратился в густую взвесь ледяных кристалликов. Чандлер сходил за второй бутылкой. Управляющий опять подмигнул:

— Берите-ка сразу две. Не придется одеваться, чтобы идти за третьей.

Когда Цинк вернулся в комнату, Кэрол стояла у окна. Она обернулась, улыбнулась и сказала:

— Моя восьмилетняя племянница рвала бы и метала. Она строго-настрого воспретила мне якшаться с незнакомыми мужчинами: по телевизору говорили, от них можно подхватить хрипер.

— Вы рассеяли заблуждение девочки? — спросил Чандлер.

— Пыталась. Я спросила, может, они сказали «грипп»? А она возмутилась: «Хри-пер! Ты что, не слышала? Хрипер!»

Чандлер вздохнул:

— Ох, дети, дети.

— Угу. — Тейт снова отвернулась к окну.

— Кэрол, мне нужно достать заверенные копии свидетельств о рождении Розанны Кийт и Рики Хайд. Если они сестры, двоюродные или сводные, это даст нам необходимое звено в цепи улик. А уж если я докажу, что отец обеих девочек — Енох Кийт!..

— Вряд ли что-нибудь получится, Цинк. Ведь именно на этом основании близнецы Хайд пытались опротестовать завещание и проиграли дело. Все доказательства наверняка давным-давно уничтожены. В пятьдесят седьмом, когда родились близнецы, в Ньюпорте на этот счет ходили самые скандальные слухи, вплоть до намеков на то, что в официальные документы занесена неверная дата рождения Рики и Сакса. Кому-то, мол, сунули барашка в бумажке. Тогда, пытаясь сохранить лицо и направить слухи в иное русло, в поместье Кийтов застрелили слугу, за то, мол, что воспользовался душевной болезнью хозяйки. Разумеется, сами Кийты на всех углах трубили, что отец близнецов — Хайд, муж Елены. Все подозрения питались исключительно слухами. Но в понедельник утром, если хотите, мы можем просмотреть записи о рождении.