Библиотекарь или как украсть президентское кресло

Морган всё ещё стоял на проезжей части и яростно крутил головой. Он много раз смотрел на меня, но ему ни разу не пришло в голову, что это я. Да, светлый цвет волос сильно меняет мужчину. Всем советую. Девчонки оказались работницами из книжного. Тогда я сказал, что я — библиотекарь и мы заговорили про книги. Но, хоть я и разговаривал с ними, я постоянно поглядывал на фургон. Я не видел лиц, но видел, что происходит, и в какой-то мере даже мог понять, как люди относятся к тому, что делают.

Ниоб что-то говорила Джеку и ждала, что он решит. Райан ждал приказа.

Наконец Джек и Райан бросили последний взгляд вокруг, я прикрылся сигаретой. Потом Джек открыл дверь, сказал что-то Райану и тот залез в фургон. Джек залез следом, и фургон покатил на север. Ниоб осталась одна. Поблагодарив девчонок за сигарету и приятный разговор, я пошёл вниз по улице, дошёл до перекрестка, повернул и снова позвонил Ниоб. Я велел её идти снова на М, а потом на пересечение трёх улиц, где улица Пенсильвании делает поворот.

— Как дойдёшь, пойдём куда-нибудь в парк.

Я снова поменял внешность — натянул бейсболку, типичную затрапезную кепку из Ирландии и очки из ларька «всё за доллар». Потом позвонил Полу. Его не оказалось на месте, и одна из его служащих побежала искать его.

Ниоб была уже на М между 31 и 29. Я был буквально за углом, на 30. Сейчас она пройдёт мимо, и мы посмотрим, есть ли за ней хвост. Мы договорились с Томом, что он выйдет и пригласит её к себе, и скажет, что мы встретимся у него. Я понятия не имел, надо ли вообще предпринимать все эти меры предосторожности, но со стороны я казался себе настоящим шпионом. И психом. Где же Том, чёрт! Если она пройдёт мимо его бара, мне придётся бежать искать её на улицу Пенсильвании.

А вот и она идёт по М мимо Тридцатой. Я присел, словно бы у меня развязались шнурки, рядом с фонарём. Одной рукой я держал у уха телефон. Ну, где же Том?

Она прошла, и тут же раздался голос Тома.

— Быстрее! Она идёт. У тебя пара секунд. На ней джинсы, короткая коричневая кожаная жилетка и чёрно-зелёные кроссовки.

— Чёрно-зелёные?

— Иди же уже! Упустишь!

— Не волнуйся, всё будет о’кей. Я её вижу. Пока!

Я подождал три минуты. Для человека, который ужасно всего боится, это огромный срок, целая вечность. Я не увидел ни одного знакомого лица, я не заметил ни одного хвоста.

Тогда я вышел на М, повернул направо и пошёл по направлению к бару. На полпути я повернулся на 180° и пошёл обратно. Всё тихо. После этого я пошёл к Тому.

От Тома пахло наркотиками и табаком.

— Эх, Дэвид, Дэвид. Я всегда догадывался, что ты парень не промах — улыбнулся он мне. — Она просто супер. Где нашёл? Не хочешь, чтобы муж застукал? Она на третьем этаже, пройдёшь мимо моего кабинета, третья дверь справа. В номере есть кровать, — подмигнул мой приятель. Странно, вроде такой большой дяденька, а улыбается как мальчишка. — Дверь запирается, а сбежать можно и через окно. Оно выходит на пожарную лестницу, на случай если появится разъярённый муж. Но не волнуйся, я его не пропущу.

— Спасибо. Только здесь дело не в сексе, Том.

— Да не переживай! В моём грешном доме рады видеть взрослых мальчиков, — радостно объявил он.

— Да не в сексе дело, дело в политике.

— А, Вашингтон! — сострил он.

— Ладно, спасибо, — я торопился.

— Иди, библиотекарь, иди и делай всё, что хочешь. Удачи тебе. Ты — хороший человек. Интересно, сколько мы с тобой знакомы? Лет 10? 15?

— Том, мне надо…

Но он всё говорил и говорил, и вот мы уже дошли до лестницы.

— Всё это время я говорил: «Этот человек должен выползти из-за пыльных полок».

— Мне нравится моя работа, — и я попытался протиснуться мимо него. Это было непросто — он был слишком большим, и это могло бы показаться грубостью. Но ведь шпионы часто бывают грубы. Их жизнь дороже, чем жизнь обычных людей.

— Я знаю. Ты отличный библиотекарь.

Тут Том отклонился чуть в сторону, и я прошмыгнул мимо. Он ничего не заметил и продолжал, как ни в чём ни бывало:

— Обычно люди спят на работе.

Я кивнул и быстро пошёл вверх по лестнице. Он шёл за мной следом и пыхтел.

— Ты действительно хороший библиотекарь, ты учишь людей. Ты показываешь им, как искать информацию. Ты научил этому меня. Я твой должник.

Я приостановился на площадке второго этажа. Он отстал почти на пол-лестницы.

— Ты отдал свой долг.

— Э, нет, — и уже идя на третий этаж, я всё ещё слышал сзади его пыхтение. — Некоторые долги можно отдать, некоторые — нет. То, что способствует рождению личности другого человека, нельзя отдать ни за что и никогда. Иди, иди. Она тебя ждёт. Тебе никто не помешает, даю слово.

Здание было старым. Лестницы узкие, кривые, стены пятнистые и неровные. Я быстро нашел нужную комнату и ворвался внутрь. В комнате горел свет — с потолка свешивалась голая лампочка. Ватт 70. Придавала атмосфере романтичность.

Я был влюблён и зол. Любовь — глупость. Я был напуган. Меня предали.

— Стерва. Ты привела хвост.

— Ты знаешь? Скажи мне, ты знаешь?

— Вопросы здесь задаю я, — зарычал я и попытался схватить её за руку.

Я так и не понял, что произошло. Я оказался на полу, а она стояла рядом.

— Ты знаешь? — ну скажи же мне.

Я встал на четвереньки.

— Что знаю?

Я бросился на неё. Она изящно отодвинулась в сторонку, и я отлетел на другой конец маленькой комнатки и приземлился прямо на кровать, пребольно ударившись спиной. Кровать затрещала, я увидел лицо Тома. Он наверняка услышал треск и теперь уверен, что в комнате происходит именно то, что он и предполагал.

Она прекрасно умела драться, и всё же мне удалось схватить её за пояс. Я вцепился в этот пояс и дёрнул к себе. Она упала прямо на меня. Теперь, когда она потеряла равновесие, ей пришлось драться по-настоящему. Я обхватил её руками, она извернулась и ударила мне по почкам. Боль была адской. Стремясь уберечься от нового удара, я оседлал её, и мы оба скатились на пол. Она по-прежнему была внизу. Она визжала и кричала и изо всех сил старалась подтянуть ноги к животу, чтобы ударить меня в пах. Ей ничего не удалось — я слишком плотно сжал ноги, тогда она попыталась ударить меня рукой, но я сжал её так, что она не могла пошевелиться, и навалился на неё всем телом.

Я посмотрел ей в глаза, она посмотрела на меня. Мы поцеловались. Поцелуй был таким же страстным и внезапным, как наша драка. Мне всё стало безразлично. Мне было плевать, предала ли она меня, водит ли она меня за нос, только бы она любила меня. Она тихонько вздохнула, и я почувствовал, что страстно её хочу.

Мы просто смотрели друг на друга.

— У нас мало времени.

— Расскажи мне об Институте Октавиана, — мой голос звучал глухо и нечётко. — Расскажи об этом исследовании.

Я опустил руку в боковой карман, но понял, что кармана больше нет. Он лежал на другой стороне комнаты.

— Просто исследование.

— Просто исследование, блядь! — я всё ещё лежал сверху на ней, наши губы почти соприкасались. — Инструкция по тому, как убить три тысячи ни в чём не повинных американцев, просто чтобы какая-то сволочь смогла завоевать весь мир? Плюс сделать деньги на нефти.

— Ты нашёл то, за что они тебя ищут? — Господи, она что, не понимала, что я ей говорю? Это для неё пустой звук? «Доброе утро, дорогая, как спалось?»

— Нашёл ли я то, за что они меня ищут? И это говоришь мне ты? Ты тоже в этом участвовала, ты одна из них.

— Нет. Слезь с меня.

— Ну, уж нет.

— Слезай или я сделаю тебе больно. Я это могу.

И я слез.

— Что значит «нет»? Твоё имя значится в авторах. Оно здесь есть. Ты один из авторов проекта, в котором рассказывается, как президент США может совершить массовое убийство.

Я не знал, читал ли Скотт или кто-либо из высших чинов это исследование, или оно было просто бредом сумасшедших из обезумевшего института. Этот документ мог быть и крайне важным и ничего не значащим. Она встала с пола. Я попытался заглянуть её в глаза, но она отвернулась.