Спенсервиль

По залу прокатился шумок: всем было известно, что Бакстер – человек женатый. Но Кит понимал, что дальше будет еще интереснее – и хуже.

– Но как-то раз, – продолжала Шерри, – той девушки не было на работе, и он сел за один из моих столиков. Он ничего особенного не делал, только показал на табличку с моим именем… она висела у меня на груди, с левой стороны… и сказал:

– Шерри. Хорошее имя. А вторую как зовут?

По залу прокатился непроизвольный смех, и Шерри тоже смущенно улыбнулась; потом, когда шум постепенно затих, она заговорила снова:

– Ну, в общем, несколько недель спустя он приехал ко мне домой за этими штрафами. Я впустила его, и мы поговорили. Я пыталась его убедить, что у меня действительно нет денег, но что в день зарплаты я обязательно заплачу. Но он заявил, что или я должна заплатить немедленно, или он меня арестует. Он сказал, что в случае ареста я могу попасть к судье только на следующий день, а ночь мне придется провести в тюрьме. А еще он сказал, что всех, кого сажают в тюрьму, перед этим обыскивают, заставляют принять душ и переодеться в тюремную одежду. Потом уже я узнала, что за такие вещи, как неуплата штрафа за парковку, в тюрьму не сажают; но тогда я сильно перепугалась.

Киту много раз приходилось сталкиваться со случаями злоупотребления властью во многих уголках мира, и ему особенно неприятны были те мужчины, которые использовали данную им власть или оружие, вынуждая беззащитных женщин вступать с ними в сексуальные связи; а та история, которую ему предстояло сейчас услышать, явно была из числа подобных.

Шерри продолжала свой рассказ и буквально через минуту добралась до сути дела.

– И вот поэтому я… – проговорила она, – я предложила… я предложила ему секс…

Теперь в зале стояла абсолютная тишина.

– Я хочу сказать… нет, он сам не заговаривал об этом… но у меня возникло тогда такое ощущение, что он подводил меня именно к этому… и, как я уже сказала, я была перепугана и чувствовала себя в безвыходном положении. То есть я не утверждаю, будто я невинное создание или что-то в этом роде, у меня было несколько мужчин, но все это были люди, которые мне нравились, и я никогда не занималась сексом за деньги… но тогда я просто не видела никакого другого выхода. Поэтому… я предложила, и он согласился. – Она немного помолчала, потом добавила: – Он сказал, что даст мне денег, но только в долг, и велел мне раздеться и продемонстрировать ему, что я могу дать в залог.

При этих словах весь зал издал вздох изумления; Шерри опустила голову, потом снова подняла ее, глубоко вздохнула и смело взглянула навстречу залу. Кит почувствовал, что все это не игра: женщина явно была тогда перепугана, подверглась унижению, но она оказалась и мужественным человеком. Он мог только гадать о тех мотивах, которые побудили ее открыто предстать перед публикой с таким рассказом о себе, о своем опыте; скорее всего, это была все-таки жажда мести, а не ощущение своего гражданского долга. Но какая разница?

Шерри начала довольно красочно рассказывать о том, что последовало дальше; но Кит уже ухватил суть дела, остальное было ему неинтересно, и он стал пробираться через толпу к выходу.

Он миновал притвор, в котором плотно сгрудившиеся люди вытягивали шеи, стараясь получше все расслышать, вышел на улицу, на прохладный вечерний воздух, и спустился по ступеням.

Тут он обратил внимание, что по стоянке, светя электрическими фонарями, среди машин ходят какие-то люди. Подойдя поближе, Кит разглядел, что это были полицейские. Они занимались тем, что переписывали номера припаркованных машин. С одной стороны, его это вовсе не удивило, с другой – ему было крайне трудно поверить, что подобное могло происходить тут, в Америке. Кит подошел к одному из полицейских; тот оказался не из Спенсервиля, а помощником шерифа округа.

– Интересно, какого черта вы здесь делаете? – спросил его Кит.

Вид у помощника шерифа стал смущенный, и это было обнадеживающим признаком.

– Выполняем приказ, – ответил он.

– Чей приказ?

– Не могу сказать.

– Кто здесь старший?

Помощник шерифа огляделся по сторонам.

– Никого. У нас нет старшего.

Кит заметил полицейского в форме спенсервильской полиции и направился к нему; подойдя, он увидел, что это был тот самый коп, с которым он разговаривал тогда возле школы.

– Офицер Шенли, – обратился к нему Кит, – вы понимаете, что нарушаете закон?

Шенли оглянулся и окликнул двух других копов:

– Эй, Кевин, Пит! Подойдите-ка сюда.

Те подошли, и Кит узнал в них пару, что издевалась тогда в парке над Билли Марлоном. В полиции Спенсервиля было примерно полтора десятка человек, и у Кита сложилось ощущение, что если он еще немного здесь поживет, то будет знать всех их по именам. На табличках у этих двоих значилось «Уорд» и «Крюг». Уорд, тот самый, который лупил тогда Билли по подошвам ботинок, проговорил:

– Ну и ну, посмотрите-ка, кто тут! Как коровье дерьмо, да? Куда ни наступишь, везде под ногами. Топай отсюда, пока не поздно.

Кит произнес, назвав каждого из них по имени:

– Офицер Уорд, офицер Крюг и офицер Шенли, здесь проходит законное собрание, право на которое, если это вам неизвестно, предоставлено первой поправкой к Конституции Соединенных Штатов. Если вы немедленно не покинете это место, я вызову полицию штата и потребую, чтобы вас всех арестовали.

Три копа переглянулись, потом посмотрели на Кита.

– Ты чокнутый или что? – спросил его Уорд.

– Просто злой. Проваливайте к чертям отсюда, и немедленно.

– Хо-хо! Полегче, парень.

– Даю вам одну минуту, чтобы убраться; а потом я приведу сюда всех, кто собрался сейчас в церкви.

Наступила долгая тишина, за время которой остальные полицейские, еще семь человек, подошли и присоединились к первым трем. Уорд сказал им, показывая на Кита:

– Этот тип говорит, что вызовет против нас полицию.

Раздалось несколько деланных смешков, но ни одному из полицейских мысль об этом явно не показалась забавной.

– И позову сюда все собрание, – добавил Кит.

Никому из полицейских со всей очевидностью не хотелось встретиться при таких обстоятельствах лицом к лицу со своими друзьями и соседями; но не хотелось им и оказаться обращенными в бегство одним-единственным разгневанным гражданином. Возникло нечто вроде настороженного противостояния, и Кит даже подумал, не предложить ли полицейским разойтись полюбовно, но потом решил, что они этого не заслуживают.

– У вас осталось примерно десять секунд, чтобы убраться отсюда, – проговорил он.

– А у тебя еще меньше, прежде чем я надену на тебя наручники, – огрызнулся Уорд.

– Пять секунд.

Никто не шелохнулся.

Кит повернулся, чтобы идти к церкви, и только тут увидел, что он окружен со всех сторон и, чтобы прорваться через это кольцо, ему придется толкнуть или отпихнуть в сторону кого-то из полицейских, а они только того и ждут.

– Дайте пройти, – потребовал он. Копы не пошевелились.

Кит двинулся на тех полицейских, что загораживали ему путь к церкви. Те встали, расставив ноги, взялись за дубинки и выставили локти в стороны.

Кит прикинул, не прорваться ли ему через их линию так, как он это делал когда-то на футбольном поле, когда был нападающим; но только у этой линии обороны были дубинки и оружие. Он явно сам очутился в не менее сложном положении, чем они; и никто не хотел сделать первого шага.

Уорд, оказавшийся теперь у него за спиной, произнес:

– Ты дерьмо. И к тому же дурак.

Кит обернулся и шагнул к нему.

– А где сегодня Бакстер? Опять принимает поздравления в «Элкс Лодж»?

– Не твое дело, – ответил Уорд.

– Готов поспорить, что, пока вы тут рискуете своими должностями, он сейчас пытается замолить грешки на заседании городского совета. А сержанты ваши где? Какие же последние трусы вами командуют! Так и передайте Бакстеру.

На этот раз Кит явно попал в точку, потому что никто ему ничего не ответил; но после долгой паузы Уорд счел необходимым возразить и проговорил: