Санторин

— Можно ли поинтересоваться, — спросил Уотерспун, — как прибор оказался в ваших руках?

— Мы посылали за ним в Америку. Его привезли только вчера.

— Что означает следующее: во-первых, вы уже заранее знали о существовании прибора и, во-вторых, знали о том, что у Андропулоса на уме. А еще кто-нибудь знал об этом?

— Командир не любит, когда его офицеры сплетничают.

Уотерспун повернулся в сторону Тальбота.

— Вы собираетесь взорвать «Ангелину»? Мою «Ангелину»?!

— К сожалению, да. Должен сказать, вы получите компенсацию в той или иной форме.

— Что за компенсацию?

— Пока не знаю. Я не уполномочен делать какие-либо предложения. Мне придется обратиться с этим вопросом к адмиралу.

— А иначе нельзя поступить? — спросила Ирен. — У вас есть радио. Вы можете связаться с беглецами и предложить им бросить бомбу за борт, а потом снять их с яхты.

— Во-первых, Андропулос мне не поверит. Во-вторых, я не собираюсь делать ничего подобного. Я уже сказал вам, что сбор доказательств против него может занять месяцы, даже годы. Я бы предложил вам с Евгенией поговорить со своими отцами, и тогда вы убедитесь, что они полностью согласны со мной. Нельзя позволять бешеному псу носиться по всему миру.

— Вот, значит, что вы подразумевали, когда говорили, и не один раз, что Андропулос никогда не попадет под суд.

— Он уже осужден.

В 2.30 утра Тальбот связался с «Ариадной», точнее, с адмиралом Хокинсом.

— Два тридцать, сэр. Работы по переносу водородных бомб на борт «Килчаррана» закончились?

— Да.

— Тогда мы приступаем к делу. Еще две небольшие мелочи, сэр. Профессор Уотерспун весьма опечален неизбежной потерей своей «Ангелины».

— Скажите ему, что это ради благого дела.

— Хорошо, сэр. Как вы считаете, министерство обороны сможет возместить ему убытки?

— Да, я гарантирую.

— Он еще упомянул о каких-то золотых кранах в ванной комнате.

— О черт побери! Ничего себе мелочь! Это же целое состояние! Тут есть о чем подумать.

— И еще один пустячок, сэр. Как вы смотрите на то, чтобы дать небольшой отпуск команде «Ариадны»? Все-таки она хорошо потрудилась.

— Эта мысль уже приходила мне в голову. Думаю, недели хватит. А вы где намерены отдыхать?

— Наверное, в Пирее. К тому же было бы неплохо отвезти девушек домой. Тогда и профессор Уотерспун с супругой смогут отправиться на поиски новых золотых безделушек. Мы свяжемся с вами минут через пять.

Тальбот положил трубку и сказал, обращаясь к Маккензи и Брауну:

— Берем курс на юго-восток. Профессор, что вы думаете о предложении адмирала?

— Вполне удовлетворен.

— Ну и прекрасно! Хотя Адмиралтейство могло отказаться компенсировать вам стоимость яхты, ведь Андропулос все равно собирался утопить ее. Лейтенант Денхольм, передайте мне критронный взрыватель.

— Это моя работа, сэр. Кажется, я отвечаю за электронику.

— Вы обязаны соблюдать устав, — строго сказал Ван Гельдер. — Передайте прибор мне.

Тальбот подошел, взял у Ван Гельдера критронное устройство, вставил в него батарейку.

— Это сделаю я. Вам рисковать нельзя. Когда мы прибудем в Пирей, молодым дамам, мне так кажется, очень понадобится ваша помощь. Они будут водить вас по университетским окрестностям и все время просвещать. И вряд ли им будет уютно в присутствии человека, который нажат на кнопку.

Тальбот разбил молотком стеклянную вставку, повернул переключатели на сто восемьдесят градусов и нажал кнопку.

«Коммандер Тальбот принял решение и уничтожил „Ангелину“ взрывом атомной бомбы. Сделал это с полного нашего одобрения и согласия. На „Ангелине“ был Андропулос со своими людьми».

Президент покачал головой и положил радиограмму на стол.

— Командир Тальбот удивительно безжалостный, но изобретательный человек.

— Его нельзя назвать безжалостным, сэр, — возразил сэр Джон. — Если бы этот очень добрый и умный человек был безжалостным, он мог бы допустить уничтожение какого-нибудь корабля или даже города. Изобретательный? А вот в этом ему действительно не откажешь.