Спящая кукла

Поиск, правда, не дал ему всей необходимой информации, но с чего-то надо начинать.

Ни на мгновение не теряя бдительности, Пелл заметил, что прямо под их окно подъехала черная «тойота-камри». Он схватился за оружие, но улыбнулся, увидев, что машина припарковалась в точности на расстоянии семи ячеек от окна.

Из машины вышла Дженни.

«Это моя девушка».

Она вошла в мотель.

– Тебе все удалось, любимая. – Пелл взглянул на «тойоту». – Выглядит превосходно.

Девушка быстро поцеловала его. Руки у Дженни дрожали. Она не могла сдержать волнение.

– Все прошло великолепно! На самом деле, милый. Поначалу он немного растерялся, и я даже подумала, что он не согласится. Ему не понравилось, что номера нужно было сохранить, но я сделала то, что ты мне сказал, и он согласился.

– Очень хорошо, милая.

Дженни использовала часть своих наличных денег – она сняла со счета 9200 долларов на организацию побега и на проживание в течение какого-то времени – на покупку машины у жителя Марины. Регистрировать автомобиль под ее настоящим именем было слишком рискованно, поэтому Дженни убедила продавца оставить на машине старые номера. Она объяснила ему, что ее собственная машина сломалась под Модесто и что она сменит номера через день-два. А старые отошлет ему обратно. Сделка была совершенно незаконной и откровенно глупой. Никто никогда не согласится на подобное даже в случае уплаты наличными… Если сделку заключают двое мужчин. Но Пелл недаром послал на задание Дженни – девушку в узких облегающих джинсах, полурасстегнутой блузке и ярко-красном бюстгальтере. Если бы машину продавала женщина, Пелл одел бы Дженни иначе: без косметики, в качестве легенды сделал бы ее матерью четырех детей и женой погибшего солдата, а на грудь приколол бы розовую ленту раковой больной. Нельзя слишком бросаться в глаза – это правило он усвоил достаточно давно.

– Великолепно. О, а ключи от машины?

Дженни протянула ему ключи.

– А вот и то, что ты еще просил. – Дженни поставила на кровать две хозяйственные сумки.

Пелл заглянул в них и одобрительно кивнул.

Дженни вынула содовую из мини-холодильника.

– Любимый, могу я тебя кое о чем спросить?

В нем сразу пробудилась природная нелюбовь отвечать на вопросы, по крайней мере правдиво. Но, улыбнувшись, Пелл сказал:

– Конечно, о чем угодно.

– Сегодня ночью, когда ты спал, ты заговорил во сне. Ты говорил о Боге.

– О Боге? И что же?

– Точно не припомню. Но слово «Бог» ты определенно произносил.

Пелл медленно повернул к ней голову. Он почувствовал, как учащенно забилось у него сердце, заметил, что стал непроизвольно постукивать мыском туфли по полу, но вовремя перестал.

– Ты явно бредил. Я даже хотела тебя разбудить, но потом передумала. Я читала где-то – в «Ридерс дайджест» или в «Хелс», – что будить спящего, который видит дурной сон, очень вредно. И ты еще сказал что-то типа: «Б…, нет!»

– В самом деле?

Дженни кивнула.

– Что было очень жутко, потому что ты ведь никогда не ругаешься.

Это была совершенная правда. Пелл знал: люди, использующие в речи непристойные слова, гораздо слабее тех, кто их никогда не употребляет.

– Про что ты видел сон? – спросила Дженни.

– Не помню.

– Как странно, что тебе снился Бог.

На очень короткое мгновение у Пелла возникло сильное желание рассказать ей о своем отце. Однако его тут же остановила другая мысль: ты что, совсем с ума спятил?!

– Ума не приложу.

– Я тоже чуть-чуть религиозна, – произнесла Дженни неуверенно. – Совсем немного. Но я верю в нечто гораздо более духовное, чем Иисус.

– Ну, раз уж ты заговорила об Иисусе, то вот тебе мое мнение. Я не верю в то, что он был сыном Божьим, но я все равно его очень уважаю. Иисус мог добиться от людей всего, чего хотел. Даже сейчас, стоит произнести его имя – и люди пойдут на что угодно ради него. Это и есть сила. Но всякие разные религии, церкви… Чтобы к ним принадлежать, приходится слишком многим жертвовать. Ты лишаешься права думать так, как хочешь. Они полностью управляют тобой.

Пелл взглянул на ее блузку, на бюстгальтер. В нем вновь начало расти возбуждение, давление в нижней части живота.

Он попытался отвлечься, взглянув на сделанные им заметки во время поиска в Интернете и на карте. Дженни явно хотела спросить, что он задумал, но не решалась. Она надеялась, что он ищет наиболее удобные пути выезда из города, дороги, которые приведут их в округ Оранж.

– Мне нужно еще кое о чем позаботиться, детка. Мне будет нужно, чтобы ты меня кое-куда подвезла.

– Конечно, только скажи когда.

Пелл внимательно изучал карту, затем поднял глаза и увидел, что Дженни отошла в сторону.

Дженни вернулась спустя несколько минут с вещами из сумки, которую она положила в стенной шкаф. Разложила их на кровати перед ним, затем опустилась на пол на колени. Она напоминала собачонку, принесшую хозяину мяч и ожидающую, когда тот соизволит поиграть с ней.

Пелл колебался. Но потом напомнил себе, что время от времени в зависимости от обстоятельств можно позволить себе немного расслабиться.

Он потянулся к Дженни, но она уже легла на кровать и сама перевернулась на живот.

До Сан-Хосе из Монтерея можно добраться двумя дорогами. Можно поехать по шоссе № 1, которое вьется вдоль побережья и через Санта-Крус, затем свернуть на головокружительную змейку шоссе № 17, миновать вычурный Лос-Гатос, где вам предложат массу разнообразных сувениров, хрусталя, благовоний и платьев в стиле Дженис Джоплин (ну и, конечно, Роберто Кавалли и «Дольче & Габбана»).

Или вы можете предпочесть шоссе № 156, потом съехать с него на 101-е и, если у вас есть вдоволь бензина, добраться до города за какой-нибудь час.

Кэтрин Дэнс выбрала второй вариант.

Госпел закончился, и теперь она слушала латиноамериканскую музыку, мексиканскую певицу Хулиету Венегас. Из динамиков лилась ее задушевная «Вердад».

«Таурус» мчался со скоростью девяносто миль в час через Гилрой, чесночную столицу мира. Неподалеку располагался Кастровилль, столица артишоков, и Уотсонвилль с его огромными ягодными и грибными плантациями и фермами. Кэтрин нравились эти городишки и вызывали раздражение снобы, смеявшиеся над традицией избрания королевы артишоков и стоянием в бесчисленных очередях на Фестивале кальмаров в Монтерее. В конце концов, те же самые городские снобы платили огромные деньги за импортное оливковое масло и винный уксус, которыми сдабривали презираемые ими артишоки и кольца кальмаров.

Маленькие городишки были уютны, проникнуты духом добросовестного труда и честности и полны историей. Кроме того, находясь в пределах центральной части западной Калифорнии, они входили в ее служебную территорию.

Дэнс обратила внимание на рекламу, зазывавшую туристов на виноградник в Морган-Хилл, и ей пришла в голову идея.

Кэтрин позвонила Майклу.

– Привет, – сказала она. – Я вдруг вспомнила о кислоте, которую обнаружили в «тандерберде» в Мосс-Лэндинге. Есть какие-нибудь новые результаты?

– Эксперты из отдела Питера работают над этим, но пока никаких определенных выводов.

– Сколько человек осматривают сады и виноградники?

– Около пятнадцати человек из калифорнийского управления полиции, пятеро наших людей и несколько копов из Салинаса. Пока они ничего не нашли.

– У меня появилась идея. О какой кислоте идет речь?

– Минутку.

Стараясь не терять из виду дорогу, Кэтрин вписывала в блокнот, лежащий у нее на колене совершенно непонятные ей названия, который диктовал Майкл.

– Значит, тебе недостаточно кинесики? Нужно овладеть еще и криминалистикой?

– Умная женщина знает свой потолок. Я позвоню тебе позже.

Затем Дэнс нажала кнопку быстрого набора и прослушала несколько гудков телефона, отделенного от нее двумя тысячами миль.

Щелчок, и женский голос ответил:

– Амелия Сакс слушает.

– Привет, это Кэтрин.

– Как дела?