Волки сильнее собак

– Бывали здесь раньше? – спросил Аркадий, но Яков, повернувшись, занялся рыбой, которая дымилась и подгорала.

– Итак, вчера в Киеве ты видел нашего друга Виктора, – сказал Хоффман. – Правда, у него вид разбогатевшего человека?

– Скорее, преобразившегося.

– Давай оставим эту тему. Главное, что вы оба видели эту гориллу Ободовского с его зубным врачом.

– И с гигиенистом.

– И с гигиенистом. Почему бы вам с Виктором не выкрасть пейджер у братьев Воропаев и не отнести парочку клюшек Ободовскому? Пусть скажет вам, где был, когда в служебном проезде за домом Паши появился фургон. Если не знаете, как это сделать, поможет Яков. Мне приходилось видеть его в действии. Вопросы есть?

– Есть. Ты сказал, что был здесь в прошлом году по распоряжению Паши Иванова, чтобы изучить возможность заключения коммерческой сделки, связанной с использованием ядерного топлива.

– Его здесь по горло. Ни одного действующего реактора, лишь тонны радиоактивного топлива. Безумие.

– И нет смысла устанавливать деловые связи?

– Совершенно верно. Но какое это имеет отношение к Ободовскому?

– Кто разговаривал здесь с вами? Какие чиновники? – спросил Аркадий.

– Не знаю. Не помню.

– Сделка повлекла бы инвестирование миллионов долларов. Ты говорил с начальником атомной электростанции, инженерами, министром в Киеве?

– Ну да.

– Поэтому ты приехал переодетым?

Глаза Хоффмана сузились от гнева.

– Что это за вопросы? Считается, что ты на моей стороне. Топливная сделка так и не состоялась. Она не имела ничего общего со смертью Паши или Тимофеева. Впрочем, и с Ободовским тоже.

– Ешьте, ешьте. – Яков раздал картонные тарелки с жареной рыбой.

– Как насчет того, если мы с Яковом вернемся в Киев, Виктор отведет нас к Ободовскому и мы дадим ему по мозгам?

– Возьмите кофе. – Яков передал металлические стаканчики с чем-то черным и густым. – Пейте, пока не пошел дождь.

Рыба была как резиновая. Аркадий отхлебнул кофе и теперь, когда спешить было некуда, полюбовался американским пистолетом Якова – сорок пятый калибр, истерт до такой степени, что видна сталь.

– Надежный?

– Лет на пятьдесят еще хватит, – сказал Яков.

– Скорострельность уже не та.

– Это только на пользу. Лучше не торопиться и прицелиться получше, я так думаю.

– Золотые слова.

– Почему бы не избить Ободовского? – настаивал Хоффман.

– Ободовский находился снаружи, а те, кто доставили хлорид цезия в квартиру Паши, были внутри. Дверь не взломали, у них имелись коды, и они смогли обойти видеокамеры.

– И полковника Ожогина?

– Конечно, ведь на нем держится служба безопасности «НовиРуса».

– Уж его-то я прикончу. Он убил Тимофеева и Пашу.

– Только Ожогин никогда здесь не был. А вот ты, Бобби, бывал и не говоришь почему. Надолго ли приехал?

– Не знаю. Мы отдыхаем, ночуем под открытым небом – куда спешить?

Казалось, не спешил один Хоффман. Он сидел на крыле автомобиля, ковыряя в зубах рыбьей костью. И был похож на человека, у которого море терпения.

– Спасибо за кофе, – поблагодарил Аркадий и пошел с пристани прочь.

– Отец мой был здесь, – сказал Яков.

– Да что вы? – Аркадий остановился.

Яков пошарил в кармане рубашки и закурил экономно не выброшенный окурок. Он говорил не останавливаясь, словно только что вспомнил подробности.

– Чернобыль был портовым городом, еврейским центром. Украина была независимой, когда Россией овладели красные. И что же сделали? Украинцы посадили чернобыльских евреев в лодки, остальных побросали в воду, а затем утопили и постреляли из пулеметов всех, кто пытался доплыть до берега.

– Я же говорил тебе – не жди сочувствия от Якова, – сказал Хоффман Аркадию.

Как только Аркадий подъехал к улице над рекой, он позвонил Виктору, и тот признался, что прошлой ночью упустил Антона Ободовского возле казино.

– Сперва купи за сто долларов клубную карточку, только потом разрешат войти. И ее действительно всучили русскому. Антон играет всю ночь, а я торчу зря возле казино. Он что-то задумал. И мне жаль Галину.

– Какую Галину?

– Гигиениста. Ту, что похожа на «Мисс Вселенная», помнишь? Кажется, она милая девочка. Хотя, может быть, и слишком приземленная.

– Как у Антона с зубами? – спросил Аркадий.

– Вроде все хорошо.

– Куда ты теперь?

– Обратно в кафе – на случай, если Антон вернется. Здесь дождливо. Знаешь, что европейцы делают в дождь? Сидят весь день над чашечкой кофе. Очень изысканно.

– Ты говоришь так, словно проводишь чудный отпуск. Отправляйся в туристическое агентство, которое рядом с кабинетом стоматолога, и посмотри, не купил ли Антон куда-нибудь тур. Да, мы уже проверили, чем занимались Иванов с Тимофеевым во время аварии в Чернобыле, но я хочу, чтобы ты еще раз проверил.

– Да ничем. Два этих чудака проводили в Москве исследования.

– Какие, для кого?

– Дела давно минувших дней.

– Я буду признателен, если ты все-таки узнаешь это. – Сквозь деревья Аркадий видел на пристани Хоффмана и Якова. Яков задумчиво уставился на воду, а Хоффман говорил по мобильнику. – Ты все-все сообщаешь Бобби?

– Позвонила Люба. Я обрисовал ей положение дел, а она сказала, что главное – то, что Бобби мне платит, – чуть помолчав, произнес Виктор.

– Ты сообщаешь ему все?

– Почти. Но то же самое – и тебе, причем не беру с тебя ни копейки.

– Бобби использует меня как гончую. Он намерен сидеть и ждать, пока я кого-нибудь не вспугну.

– Делаешь работу, а он платит наличными? По-моему, это называется капитализмом.

– И еще одно – Ванко восхищен тем, как Алекс Герасимов зарабатывает деньги в свободное от Чернобыля время, выполняя обязанности переводчика в какой-то московской гостинице. Ничего постыдного в этом нет. Но Алекс почему-то говорит, что занят только научной работой, за которую платят мало или вообще ничего. Маленькая ложь, но это уже не мое дело.

– Именно так я и думал.

Аркадий поймал в ладонь каплю дождя.

– Начни обзванивать московские гостиницы, которые обслуживают западных бизнесменов – «Аэростар», «Кемпински», «Мариотт», – и проработай все. Это будет дорого. Звони из своей гостиницы за счет Бобби.

– Звучит волшебно.

Еще до начала дождя Аркадий поехал в «черную» деревню, где нашли труп Тимофеева. Он побывал там до этого раз двадцать и каждый раз пытался представить, как это русский миллионер мог оказаться у ворот кладбища в зоне. Аркадий также пробовал представить, как труп Тимофеева обнаружили милиционер Катамай и местный самосел. Как бы описал все это сборщик утиля, которого вытащили потом мертвым из охлаждающего пруда? Теперь нет всех троих – Тимофеев умер, Гулак погиб, а Катамай исчез. Весело, ничего не скажешь. Погода была такой же, что и в последний день жизни Тимофеева, – брызги дождевых капель со зловеще мрачного неба и приближающиеся раскаты грома.

Аркадий спрыгнул с мотоцикла на майдане, где Ева Казка устроила свою передвижную клинику. В некотором смысле в зоне было два кладбища. Первое – это сама деревня с заколоченными окнами и провалившимися крышами. Другое – настоящее кладбище с простыми крестами из металлических трубок, выкрашенных в белый или синий цвет, одни с табличками, другие с фотографиями в овальной рамке, третьи с яркими букетиками пластиковых цветов. «Оставьте себе Вечный огонь, принесите мне пластиковые цветы», – подумал Аркадий.

Из-за угла кладбища неожиданно появилась Мария Панасенко. Аркадий удивился, потому что гравер у входа на кладбище сказал ему, что в этом месте слишком высокая радиация и посещения ограничены одним разом в год. На Марии был большой платок на случай дождя и та же одежда, в которой она угощала его самогоном два дня назад. Мария держала короткую косу, а через плечо у нее висел мешок с куманикой и сорняками, который она наотрез отказалась отдать пожелавшему помочь Аркадию. Руки старушки были маленькими и жесткими, а голубые глаза ярко блестели.