Охота на «крота»

Две вороны кружили над верхушками деревьев, яростно выписывая в воздухе фигуры высшего пилотажа, каркая и спускаясь все ниже. Неожиданно они разлетелись в разные стороны и камнем упали вниз. Было похоже, что они атакуют кого-то, как будто пытались защитить свое гнездо. На ветке самого высокого тополя, словно лягушка, сидел на корточках человек с «Калашниковым» наготове. Да, это место хорошо простреливалось со всех сторон. Но я нигде не видел Мириам.

На часах было 11.48. Я вернулся к своему пикапу, спрятал ружье с патронами под задним сиденьем и положил нож в отделение для перчаток. Затем я побежал к 70-й трассе и добрался до поворота к Джефферс-Рокс. Я подошел к роще безоружным и с пустыми руками.

Мужчина с сигаретой увидел меня издалека. Он был невысокого роста, смуглым и худым. Возможно, индус или пакистанец. Его чисто выбритое лицо немного напоминало мордочку хорька. Когда я подошел поближе и увидел, что у него черные глаза, он вытащил из-за пояса пистолет и направился ко мне.

— Принес? — спросил он.

— Нет, — ответил я. — Где моя дочь?

— Ты принес Меч?

— Нет. Вы привезли мою дочь?

— Меч! Сейчас же! — Он выдернул из кармана телефон и поднял его в левой руке. — Я позвоню, и твоя дочь умрет, — процедил он сквозь пелену сигаретного дыма.

— Ваши руки в крови невинных, — напомнил я ему, — и ад станет вашим уделом.

На долю секунды у меня перед глазами возник образ истекающего кровью, но все еще живого Абу Зубаира. Я вспомнил, что сделал с ним после того, как он стал угрожать жизни моего ребенка. Это мрачное видение придало мне уверенности.

— Где Меч? — спросил человек с сигаретой.

— Когда моя дочь будет в безопасности, я отведу вас туда, где его спрятал.

Мужчина выплюнул сигарету. Он обвел глазами поле и, вероятно, понимая, как хорошо нас видно, указал пистолетом в сторону деревьев. Пока мы шли, он приложил к уху мобильный телефон и стал ждать, когда наберется номер, установится соединение, затем — еще одно. Я подумал, что эти переключения на линии были сделаны для того, чтобы полиция не смогла отследить место звонка. Поэтому-то я и не смог определить код зоны. Возможно, он звонил из обычного автомата на заправочной станции, находившейся неподалеку отсюда.

— Руки за голову! — приказал курильщик, когда я оказался впереди него. Мы прошли мимо машины. У водителя было круглое смуглое лицо и нестриженая борода, как у мусульманских фундаменталистов из группировки Салафи. Я не стал смотреть ни в сторону кукурузного поля, ни на верхушки деревьев. В этом не было необходимости. Я знал, что оба стрелка держали меня на мушке.

Глава 32

Человек с волчьими глазами, которого Бетси видела около нашего дома, человек, чей голос она узнала на автоответчике, — я был почти уверен, что его не было в Джефферс-Рокс. Но именно его я жаждал увидеть. Я понимал, что приказы отдавал он. Это он был на другом конце провода и разговаривал с курящим пакистанцем. Но он мог быть где угодно: на шоссе неподалеку или на другом конце света.

— Дай я поговорю с ним, — обратился я к нему.

Курильщик бросил на меня не то сердитый, не то удивленный взгляд, но продолжал говорить по-арабски. Потом он слушал, его лицо исказилось в попытке расслышать и понять то, что ему говорили.

— Дай мне поговорить с ним, — повторил я.

Курильщик махнул пистолетом, показывая, чтобы я отошел.

— Я знаю, что тебе нужно.

Курильщик по-прежнему был сосредоточен на разговоре по телефону, но теперь он неотрывно смотрел на меня, а правой рукой с пистолетом целился мне прямо в лицо. Повинуясь рефлексу, я прижался к дереву, понимая, что это тот самый тополь, в ветвях которого сидит стрелок с «Калашниковым». Теперь он не будет сидеть неподвижно, так как ему надо держать меня в поле зрения. Тяжело целиться в мишень сквозь ветки. Снайперу в поле тоже будет нелегко достать меня, пока мы в роще.

Курильщик направил дуло пистолета мне в грудь на уровне своего лица, затем немного отошел, но продолжал целиться мне в сердце с вытянутой рукой. «Тамам, — сказал он в трубку. — Ладно…» Он скрупулезно выполнял приказы. Ему не нужно было думать. Но что-то его беспокоило. Он стал крутить в руке пистолет легким движением запястья. Что-то в духе рэперов. Этот жест здорово смотрится по телевизору и придает исполнителю мужественности, но в жизни он выдавал охватившее пакистанца нервное напряжение. Я подумал, что если он продолжит в этом же духе, то может пристрелить меня раньше времени. Он не отрываясь смотрел на меня и слушал, что ему говорят по телефону, но, видимо, было плохо слышно. Он потирал корпус пистолета большим пальцем, сгибал и разгибал пальцы, обнимавшие рукоятку. Я следил за спусковым крючком. И за его глазами. Он отвел их, словно пытался смотреть сквозь пространство и читать по губам команды своего босса.

Я сделал шаг в сторону, схватил руку, державшую пистолет, за запястье и скрутил за спину старым приемом кунфу. Я вывернул ему руку из сустава, как ножку индейки. От боли он лишился голоса и, беззвучно открывая рот, выронил пистолет. Но в левой руке он по-прежнему сжимал телефон, словно надеялся, что «моторола» или человек на другом конце провода спасут ему жизнь.

Пули градом посыпались на нас сквозь ветви, но толстая ветка меня спасла. Пакистанскому выродку повезло меньше. Он выглядел так, как будто верхняя часть головы и лицо у него оплавились. Я вытер со своего лица ошметки его мозгов. Кровь попала мне в рот, и я ощутил солоноватый привкус. В воздухе, как осенью, кружились листья, сорванные дождем пуль. Я прижался к стволу дерева, меняя позицию. Прятавшийся в ветвях человек не имел представления об элементарных правилах ведения стрельбы. Похоже, он решил расстрелять все патроны сразу.

Щелчок магазина был самым громким звуком, раздавшимся в кроне дерева. Я нагнулся, поднял пистолет курильщика, прицелился и выстрелил. Стрелок начал падать, но застрял в нижних ветках и повис, как распятый, а пустой «Калашников» раскачивался у него на плече.

Бородатый водитель стал заводить «шевроле». Распластавшись на земле, я выпустил пулю в лобовое стекло. Он откинулся назад. Мотор закашлял, дернулся и замолк.

Снайперу в поле вряд ли удастся хорошо прицелиться в меня, пока я среди деревьев, если, конечно, он оставался там, где я его заметил. Но он мог сменить позицию. Возможно, он уже сделал это. Если я побегу к ручью Круклег, то, может быть, мне удастся туда добраться. Но тогда он начнет преследовать меня, и если он достаточно хороший стрелок, то прикончит меня прежде, чем я доберусь до канавы.

Я вытащил маленькую «моторолу» из темных от табака и крови пальцев курильщика. На другом конце линии было тихо. Я нажал на кнопку звонка, выбрал последний набранный номер и стал ждать. Прошло около минуты. Я смотрел на кукурузное поле, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь признаки движения, но стебли лишь слегка покачивались на ветру. Я не заметил ничего, что выдало бы присутствие снайпера.

— Мистер Куртовик, — раздался голос в трубке.

— Верно, — ответил я с удивлением, но еще больше удивился, услышав, как мой голос с небольшой задержкой повторился глухим отзвуком: «Верно».

— Что случилось, мистер Куртовик?

— Ваши люди… ваши люди… мертвы… мертвы, — сообщил я незнакомцу. Эхо было таким громким, что это сводило меня с ума.

— Только некоторые из моих людей, — уточнил он. — У меня их очень много, и они убьют вас, мистер Куртовик. И ваша дочь тоже умрет.

— Я готов отдать вам… отдать вам… то, что вы хотите… вы хотите.

— Вы должны были принести это с собой.

— Вы ничего не получите, если не вернете мне дочь… дочь.

— Что вы предлагаете?

— Отзовите человека, который прячется в поле… в поле. Отзовите его… отзовите его.

— А что потом?

От ствола у меня над головой отлетел большой кусок, и щепки впились мне в щеку. Я упал на землю и пополз к камням, ожидая следующих выстрелов. Но их не последовало. Я снова почувствовал вкус крови. На этот раз своей собственной.