Мир, полный слез

После ужина Тристан и Айзенменгер отправились играть в снукер, а Хьюго извинился, сказав, что ему надо повидаться со старым другом.

– Полагаю, это старая подружка, – бодро заметил Тристан, увлекая Айзенменгера в бильярдную и прихватывая с собой бутылку десятилетнего портвейна.

Тереза и Елена поболтали еще около часа, а затем Елена, почувствовав усталость, извинилась, поднялась по лестнице и двинулась по коридору к своей комнате.

Она открыла дверь и с удивлением увидела, что свет в комнате зажжен.

На кровати, скрестив ноги, сидела Нелл.

– Нелл! – воскликнула Елена, не зная, радоваться ей или чувствовать себя оскорбленной.

– Я понимаю, что приходить без приглашения нехорошо, но я хотела сделать тебе сюрприз.

– Тебе это удалось.

– Иди сюда. Садись. – Тон был не то чтобы повелительным, но не предполагавшим отказа. И Елене показалось, что Нелл собирается поделиться с ней какой-то тайной. Она закрыла за собой дверь и опустилась на кровать. Нелл наклонилась к Елене и взяла ее за руку.

– Ты помнишь игры, в которые мы играли? В старые добрые времена.

– Конечно.

– Правда, это было замечательно? Еще до того, как все изменилось, до того, как все разрушилось.

– Да, конечно.

– Вот было бы здорово, если бы нам удалось все начать сначала! Возродить все.

– Наверное… – в некотором замешательстве ответила Елена.

Нелл соскочила с кровати.

– Пойдем со мной!

И через мгновение она уже исчезла из комнаты.

– Нелл?

Но когда Елена подошла к двери, Нелл уже не было и в коридоре. Что это на нее нашло?

– Нелл! – снова позвала Елена.

Внезапно возникшая в конце коридора Нелл поманила ее рукой. И Елена подумала, что Нелл впадает в детство. Она была почти готова к тому, что та вновь бросится от нее наутек, как четырехлетний ребенок, играющий в пятнашки или прятки. Но на этот раз Нелл осталась стоять на месте.

– Пошли!

Она взяла Елену за руку и потащила ее за собой. Они поднялись по крутой лестнице, которая прежде, вероятно, использовалась прислугой, и вошли в длинный узкий коридор. Днем его, видимо, освещал свет, лившийся из расположенных на потолке световых люков, походивших сейчас на пустые темно-синие глазницы.

Дойдя до середины коридора, Нелл остановилась и прошептала:

– Тихо!

Она бесшумно подошла к двери, расположенной по левую руку, осторожно открыла ее и заглянула внутрь. Затем отпрянула и снова прошептала Елене:

– Теперь тихо.

Открыв дверь шире, Нелл вошла внутрь. Елена последовала за ней.

Комнату освещал лишь свет ночника, встроенного в стену. И в его свете Елена различила дверь в соседнюю комнату, стены, оклеенные Питерами Пенами, потолок, с которого свисали месяц и звезды, гору мягких игрушек во главе с Человеком-пауком и в центре всего этого – Тома. Он спал глубоким сном, лежа на спине и отбросив одеяло, являя собой образ идеально прекрасного ребенка и воплощенной невинности. И Елене вдруг мучительно захотелось произвести на свет такое же хрупкое совершенство, растить его, заботиться о нем и отдавать ему часть себя…

– Он ужасно много спит.

Елену поразили даже не слова, а интонация, с которой они были сказаны. Она указала на тихо посапывавшего Тома и восхищенно прошептала:

– Какой он красивый!

– Мы с ним все время играем.

Елена кинула взгляд на Нелл. Та, улыбаясь, смотрела на спящего сына, но это опять была та потерянная улыбка, от которой мурашки бежали по коже.

– Могу себе представить, – откликнулась Елена.

– Но он такой непослушный. То и дело отказывается делать то, что ему говорят. Даже Доминик с ним не справляется.

– Маленькие дети все такие, – неуверенно ответила Елена.

– Да, наверное, – вздохнула Нелл.

Елена вновь повернулась к Тому. Он немного сдвинулся, голова у него съехала с подушки, шея вытянулась, а рот приоткрылся. В его позе была какая-то мольба, словно он пытался дотянуться до чего-то губами.

У меня только что был рак груди…

Опухоль может начать развиваться снова, может начать разрастаться в любой момент, даже спустя годы, – я смотрела в Интернете…

Поэтому если я не рожу в ближайшее время, то потом может быть уже поздно…

Елена почувствовала прикосновение к своей руке.

– Пойдем. Я хочу тебе что-то показать.

И Нелл снова потянула ее за руку. Елена кинула еще один взгляд на Тома, увидела, что он забеспокоился, и уступила. Она позволила себя увести от этого прекрасного ребенка, из этого уютного полумрака в кричащую яркость внешнего мира. Она прикрыла дверь как можно тише, однако, несмотря на это, соседняя дверь тут же распахнулась и в коридор выглянула Доминик в голубом халате.

– А я-то думаю, кто это, – пробормотала она при виде Нелл. – Все в порядке?

Нелл кивнула.

– Я просто показывала Тома Елене.

Это внезапное появление Доминик немного смутило Елену.

– Я и не знала, что вы живете в соседней комнате, Доминик, – неуверенно произнесла она. – Я думала… – Елена умолкла, не желая говорить о том, что она думала.

– Я всегда ухожу в свою комнату, когда Том ложится, на случай если вдруг я ему понадоблюсь ночью, – улыбнулась Доминик.

– Вы не устаете? – спросила Елена, чтобы скрыть свое смущение.

– Нет, что вы, – возразила Доминик. – У меня в комнате есть телевизор и стереосистема, а мистер Хикман позволяет мне брать книги из библиотеки.

– Пойдем, Елена, пойдем, – нетерпеливо перебила их Нелл. – Прости, что помешали тебе, – добавила она, поворачиваясь к Доминик и увлекая Елену за собой.

Нелл довела ее до конца коридора, который, как казалось поначалу, завершался тупиком, и вновь оглянулась, чтобы удостовериться, что они одни. Затем она вытащила из кармана юбки маленький ключик и вставила его в замочную скважину двери, которая находилась прямо перед ними. Когда Нелл открыла дверь и отступила в сторону, Елена ощутила себя Алисой в Стране чудес. За дверью оказалась еще одна лестница.

– Вверх? – спросила Елена, и Нелл вместо ответа подтолкнула ее в спину. Лестница, слегка изгибавшаяся влево, казалась бесконечной.

– Мы в одной из башен?

– Да! – радостно откликнулась Нелл. – Когда мы были маленькими, папа никогда не позволял нам сюда ходить. Говорил, что это опасно. – Это было сказано с пренебрежительностью ребенка, который не верит в свою уязвимость. – Но я нашла ключ. И никто не знает, что я сюда поднимаюсь.

Они прошли мимо темных бойниц, расположенных во внешней и внутренней стенах; последняя к тому же была снабжена многочисленными деревянными дверцами. С какого-то момента Елене потребовались усилия для преодоления ступенек.

– А что находится в этих комнатах?

– Не знаю. Наверное, всякий хлам.

Они продолжили подниматься. У Елены началась одышка, а ноги заболели от напряжения.

– Нелл? – окликнула она.

– Да?

– А где твоя комната?

– Там же, где и раньше. Выходит на северную террасу. Ну, вот мы и пришли! – воскликнула она, прежде чем Елена успела задать еще какой-нибудь вопрос.

Они достигли вершины башни, но ступени шли дальше и выводили на крышу, частично обрамленную парапетом. Это было восхождение в кромешный мрак, и Елена, оглянувшись, вопросительно посмотрела на Нелл.

– Там справа от тебя выключатель.

Выключатель был скрыт, но Елена нащупала его без особого труда. Едва зажегся свет, она увидела перед собой огромную, идеально круглую комнату. В ней было довольно много старых вещей, но она была настолько просторной, что не выглядела захламленной. Кто-то, скорее всего Нелл, сдвинул большую часть рухляди к парапету, освободив место для широкой латунной кровати под белым прозрачным пологом, которая стояла в окружении разных предметов, вероятно выбранных из сложенного здесь хлама. Здесь были рыцарские доспехи и очень достоверно выглядевший меч с черной рукоятью, лошадка-качалка с одним ухом и вылезшей гривой, фарфоровые куклы и несколько книг. Однако взгляд Елены остановился на колыбели, стоявшей в ногах кровати. Она тоже была сломана, поэтому Нелл пришлось с одной стороны подпереть ее целой стопкой книг Энид Блайтон. [19] Стоя у дверей, Елена не могла видеть, находится ли что-нибудь внутри колыбели. Она просто разглядывала комнату, чувствуя, как у нее от напряжения дрожат ноги, и слыша свое тяжелое, с присвистом дыхание. Нелл обошла ее сбоку и повернулась к ней лицом.