Последний Завет

– Вы их всех убили? – спросила Анхелина.

– Нет, они еще живы, за исключением того, у которого торчит в горле ножка стула, и того, у кого нет челюсти. Я утратил свое умение.

– Если вы намерены их прикончить, у вас еще есть время.

– Умение означает никого не убить.

– Идемте отсюда. Надо заняться вашей раной.

– Нет, нужно подождать.

– Чего – подождать?

– Чтобы хоть кто-то из них пошевелился.

43

Над сморщенной от боли физиономией бойца с пробитой грудью поднялся горбыль. Натан встал на эту доску с гвоздями, вызвав крик боли.

– Как тебя зовут?

– Эстан.

– Как называется твоя банда?

– У нее нет названия.

– Джимми в ней состоит?

– Да. Но он не участвует в наших драках.

– Однако десять дней назад он был с вами во время вылазки на китайское кладбище.

– Не были мы там.

Да, верно, Дзо говорил, что на него напала банда мальчишек, а не взрослых, взрослых, вооруженных, как эти, которых он разметал. Натан спрыгнул со своего трамплина и помог филиппинцу сесть. Допрос был коротким, так как Натан не хотел заниматься выжившими в драке, что постепенно стали приходить в себя, и свидетелями, которые станут путаться под ногами. Эстан подтвердил, что Джимми – амулет банды. Он у них вроде слуги или разведчика. Он хочет стать полноправным членом банды наравне со взрослыми, но отец Санчес строго следит за ним.

– Отец Санчес?

– Да. Джимми слушается его, как отца. Отцу Санчесу не нравится, когда Джимми шляется с нами. Потому он затянул Джимми в хор. Ну а мы не настаиваем, не станем же мы спорить со священником. Так что пока Джимми делает налеты с сопляками из хора. Видать, они шастали у китаез, не сказав нам. Не знаю, чем он там занимался.

– Натан, тут уже началось шевеление, – забеспокоилась Анхелина.

Обломки действительно начали шевелиться. Пора было сматываться. Натан поднял Эстана за футболку и велел ему отвести их к отцу Санчесу. Они прошли через толпу, вдоль откосов рва, поднялись по небольшой лестнице и оказались в другом рву, поуже, чем предыдущий.

– Почему вы так яростно защищаете Джимми?

– Вот уже несколько дней тьма людей разыскивает его, – ответил Эстан.

– Кто?

– Китайская банда… а потом еще тот ненормальный японец, который хотел вернуть свои деньги. Ранили троих из наших. Потому-то сегодня нас было так много.

– Ты не ответил на мой вопрос. Почему вы так яростно его укрываете?

– Да все из-за отца Санчеса. Он пригрозил, что выдаст нас властям, если с пацаном что-нибудь случится. Даже если мы будем ни при чем.

Они пробрались под беседками из соломы, где шли петушиные бои. Десятки возбужденных болельщиков орали и делали ставки, рискуя своими песо. Они обогнули препятствие и вышли на тихую маленькую площадь. На ней стояла массивная церковь, контрастирующая с обступившим ее бидонвилем. На паперти сидели женщины и продавали амулеты, приворотные зелья, чудодейственные микстуры. Предметы религиозного культа тоже не были забыты, например, портрет Папы на пластиковом распятии. Натан, Эстан и Анхелина, перешагивая через разложенные товары, вошли в церковь. Эстан довел их до ризницы.

– Священник живет здесь. Он скажет вам все, что вы хотите знать.

Натан оставил филиппинца влачить дальше свои грехи, а сам уселся на скамейку в первом ряду. Анхелина села рядом с ним.

– Вы хотите помолиться? – удивилась она.

– Помолимся о том, чтобы священник был здесь.

Натану требовалось минут пять, чтобы перевести дыхание. Сражение с бандой Тондо отняло у него изрядную долю энергии, а кроме того, из-за раны на плече он плохо себя чувствовал. Также ему хотелось обдумать, как начать разговор с отцом Санчесом. Он надеялся, что Джимми не открывал сумку, разве что вся банда не была в курсе насчет ее содержимого. Действовал ли колчерукий мальчишка по наводке убийцы из Фэрбэнкса, который послал его и других мальчишек украсть вознаграждение, чтобы окончательно затереть следы?

– Мне очень жаль, что я затащил вас сюда, – сказал он Анхелине.

– Уверяю вас, мне доводилось видеть места и похуже.

Принести Анхелине за это извинения было все равно что щелкнуть по лбу боксера. До встречи с Антуаном ей пришлось повидать столько мерзавцев, извращенцев, садистов. Полет и приземление на кучу отбросов с последующей демонстрацией воинских искусств отнюдь не отнимут у нее сна.

– Этот однорукий Джимми – единственный, кто может навести меня на убийцу, которого я разыскиваю, – сказал Натан.

– Найти этого убийцу очень важно?

– Он убил пять человек, одного из которых зверски пытал.

– Невинных?

– По крайней мере, один из них был ни в чем не виновен.

– У вас, должно быть, трудная профессия.

– Куда легче, чем то, что делает Антуан.

– Антуан старается делать все, чтобы иметь чистую совесть.

– Несправедливо так говорить.

– Он помогает тем, кто ничего не просит. И удовольствие получает от этого в сто раз больше, чем от подаяния тому, кто протягивает руку.

Тонкость анализа поразила его. Он испытывал восхищение этой женщиной, которая занимала все больше места в его мыслях.

– Почему вы сказали, что Антуан старается иметь чистую совесть?

– Работая на банк, он разорил множество богачей. Сейчас он спасает детей от нищеты и проституции. Так что ему особенно не в чем упрекнуть себя.

– Похоже, вы осуждаете его.

– Никого я не осуждаю. Вы говорите, будто то, что делает он, куда трудней. Однако пока он спасает детей, вы убиваете людей. Это разное бремя. Ночью одному из вас нужно больше времени, чтобы к нему пришел сон.

– Вам ваше бремя тоже тяжело нести, не так ли?

– Достаточно вообразить себе все то вонючее и отвратительное мясо, проникавшее через все отверстия к тебе внутрь, чтобы там опорожниться, и вы получите слабое представление о том, что я ношу в себе.

– Вы часто об этом думаете?

– Всякий раз, когда занимаюсь любовью с Антуаном.

Анхелина открыла перед ним душу. Выходит, когда Антуан думает, будто доставляет ей удовольствие, она притворяется в благодарность за то, что он сделал для нее.

Из ризницы вышел священник и направился вдоль стены к потайной дверце. Натан встал и нагнал его.

– Отец Санчес?

– Да.

– Нельзя ли с вами поговорить?

– Что вам нужно?

– Исповедаться.

– Сын мой, приходите сюда после полудня. А сейчас я спешу.

У Санчеса было румяное лицо, говорил он заискивающим тоном и носил на запястье часы «Таг Хауэр».

– Какое совпадение, отец мой. Я тоже спешу.

Назвав этого незнакомца «отец мой», он испытал какое-то тягостное чувство, поскольку отца своего не видел уже три года. Натан подтолкнул падре к нише и стал бомбардировать вопросами.

– Я думал, вы хотите исповедаться, – удивился священник.

– Когда я говорил об исповеди, я имел в виду вас.

– Что вы хотите узнать?

– Джимми совершил глупость: украл сумку, принадлежащую исключительно опасным людям, которые готовы на все, чтобы вернуть ее.

– Что за сумку?

– Сумку с деньгами.

– Господи, в какую еще неприятность вляпался этот мальчик?

– Где Джимми? Мне нужно с ним поговорить.

– Почему я должен вам верить? Кто вы такой?

– Я – единственный шанс для него выйти из этого дела живым, поскольку я стою на страже закона.

– Я всячески забочусь об этом мальчике. Я подобрал его на улице умирающего, рука у него была отрублена ударом мачете. Он так и не захотел мне сказать, кто это сделал. С тех пор я пытаюсь вывести его на прямую дорогу, которая убережет его от дурного влияния старших. Тут имеется шайка хулиганов, которая сделала его своим амулетом. Вполне возможно, это они втянули его в историю с ограблением. Однако Джимми никогда не выдаст их.

– Я предпочел бы задать вопросы непосредственно ему. Где он?

– У меня.

– Я могу с ним поговорить?

– «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» [13] – сказал Господь.