На раскаленной паутине

Выводы: они провели консультации с Рубиным. К общему знаменателю не пришли. Бункер вице-мэра находится на четырнадцатом этаже, и он сейчас в Сочи, а не на Канарах. Причем действует, и очень активно. Какой следующий шаг предпримет Рубин, неизвестно, но не простой, если губернатор напугался и решил остановить вице-мэра радикальным способом.

Война только началась, и неизвестно, сколько голов еще слетит с плеч, пока не наступит мир. А точнее, не мир, а грандиозный скандал с фейерверком!

Лифт вновь дернулся. Шелест притих. Кабина остановилась напротив цифры четырнадцать.

ГЛАВА V

1.

Здание яхт-клуба «Посейдон» с верандами на каждом из трех этажей не имело определенного стиля и строилось по чертежам дилетанта, любящего роскошь, но ничего не смыслящего в архитектуре. Ограда в виде стилизованных стальных копий позволяла видеть всю территорию, но пятиметровая высота не допускала перешагнуть запретный рубеж любопытствующим.

Обход Журавлеву ничего не дал. Секретарь прокурора все описал правильно. Клуб стоял на скале, а лавры альпиниста детектива вовсе не прельщали, несмотря на имеющийся опыт в этом деле.

Центральные ворота были закрыты на цепь с замком, а за ними прогуливались еще и охранники с резиновыми дубинками и поясами, на которых висела увесистая кобура. Крепкий бастион — ничего не скажешь, и других ворот не было. Что можно охранять с такой тщательностью?

Журавлев не ждал радушного приема и братских объятий. Он понимал, что здесь его не ждут и не мечтают о встрече с ним. Да и сам он не очень-то хотел попасть туда. Просто желал убедиться в своей правоте либо в заблуждениях. Нет ничего хуже, когда не знаешь, с чего начать.

Он окинул взглядом ворота и подумал: «Как люди могут отдыхать и веселиться, чувствуя себя экспонатами зоопарка, намертво запертыми в свои клетки?»

Один из охранников, здоровенный детина, выставленный для показухи и устрашения, покосился на помятого мужика у ворот.

— Проваливай! — вяло обронил он.

Второй мордоворот пребывал в более веселом настроении и добавил:

— Малый пришел поразвлечься.

«Почему бы не поддержать светскую беседу, — решил Журавлев. — В споре рождается истина».

— Странно. Мне всегда казалось, что огородные пугала не умеют разговаривать. Ну раз вы механические, то вам придется открыть мне ворота.

— Смотри, Витек, это дерьмо заквакало.

— Слушай дядю, чурбан. Открывай ворота, а то, не ровен час, окажешься с моей стороны с отпечатком подошвы на заднице.

— Давно в больнице не бывал?

Разговор не клеился.

— Скоро побываю. Принесу тебе передачу. Охранник оскалился. Вот-вот бросится на забор.

— Сейчас я сделаю из него фрикадельку…

— Погоди, Степа. — Веселый выступил вперед. — Ты чего, парень, нарываешься?

Задав свой глубокомысленный вопрос, он вплотную подошел к решетке.

— У меня пакет для Егора Рубина. Велено передать ему в руки. Он его ждет. Что будет, если не дождется? Я ведь и уйти могу.

— Оставь нам, мы передадим.

— Не пойдет. Мне нужна расписка в получении. Или вы действительно думаете, что меня интересуют ваши клумбы с розами? Вам я ничего не дам. Если десяток таких связать в один пучок, то вы не потянете на стоимость марки, наклеенной на конверте.

Охранники переглянулись.

— Ладно, Витек, позвони Большакову. Пусть решает.

Витек, громыхая коваными башмаками, направился в кирпичную будку размером с общественный сортир.

Степа тем временем не спускал глаз с наглеца, крутящего ключи на цепочке у ворот.

— Где-то я уже видел твою наглую рожу, и она мне не нравится.

— Согласен. Заберем свое заявление обратно и не пойдем под венец.

— Где-то я тебя видел?

— В Кремле. Я ходил на прием к Президенту, а ты стоял в карауле на лестнице. В комендантский полк вот таких и набирают, кто умеет ногами шлепать, а голову пользуют для ношения фуражки.

— Ты можешь пожалеть, парень!

— Укусишь? Цепь коротка.

— Пропусти его, Степа, — крикнул от будки напарник. — Пусть возьмет трубку. Большаков хочет задать ему пару вопросов.

Зазвенели ключи, заскрипели петли, и Журавлев оказался на территории. Теперь и укусить могли. Те еще церберы. Он чувствовал себя голым в клетке с хищниками.

К счастью, на куски его не разорвали, и он решил, что первый этап пройден успешно. По скалам взбираться не пришлось.

Будка изнутри светилась датчиками. Сигнализация на уровне. Витек размером со слона подал ему трубку.

В трубке послышался резкий фальцет, режущий слух.

— Какой еще конверт? Мне не оставляли никаких инструкций относительно специальной почты!

— А вы уверены, что перед вами обязаны отчитываться люди ранга вашего хозяина? Знаете обстановку в городе? Какие могут быть инструкции, когда все мы сидим на пороховой бочке! Ваше дело — принять и дать расписку, а не рассуждать.

— Ладно, ладно. Сейчас к вам выйдет человек. Передайте трубку Степану.

Журавлев вернул трубку охраннику.

Они поменялись местами, и Вадим вышел на свежий воздух.

— Тебе придется сдать свой шпалер, парень.

— Глазастый. Но каждый из нас охраняет свой участок.

— Вот именно. Ты на нашей территории, и здесь мы за все отвечаем. Будешь уходить, получишь свой ствол обратно.

Не имело смысла спорить. Журавлев сдал оружие.

— Серьезная машина.

— У вас тоже не пугачи.

По аллее к воротам шел еще один представитель славной когорты стражников мавзолеев.

— Идите за мной, — гаркнул он, приближаясь. Журавлев пошел — а что делать? Каша заварилась, воду замутил, а смысл? Чего он добился? Дурью мается и время теряет.

Двери дома из мореного дуба открыл стоявший на веранде костолом. В холле валяли дурака еще двое. Не клуб, а казарма. Однако нужны серьезные причины, чтобы кормить такую ораву бездельников.

— Идите наверх.

Сопровождающий пропустил посетителя вперед. Все правильно, согласно инструкции.

Лестница из белого мрамора, золоченые люстры с хрустальными подвесками, картины маринистов, ковровые дорожки на полированном паркете, шелк на окнах. Обстановка не казарменная.

Поднявшись наверх, они пошли по широкому коридору, по обеим сторонам которого располагались кабинеты с образцовыми именными табличками. Но ни одна из них не принадлежала Егору Рубину. Они свернули налево и дошли до конца. Бронзовая табличка на двери гласила: «Лазарь Большаков».

И о чем с ним разговаривать? Начинать надо с конвоира. Журавлев вел себя послушно и этим усыпил на мгновение бдительность сопровождающего. Тот сделал шаг вперед, поравнялся с гостем, поднял руку и сам постучал в дверь. Стук, стук, стук… Журавлев успел выхватить из его кобуры пистолет и сделать четвертый «стук» по затылку конвоира.

Достучались оба. Один завалился на пол, а другой вошел в кабинет. Второй этап выигран.

— Встать! Руки на затылок! К стене!

Журавлев подскочил к столу, выдернул из-за стола плюгавого мужичка, словно авторучку из колпачка, и швырнул на диван. Падал тот долго и шумно, снося по пути журнальный столик со стеклянной крышкой и кресло.

Мужичка напугали не пистолеты, а горячий кофе, которым он облил брюки. Больно же, горячо!

Худенький, низенький, в очках, с непропорционально большой головой и курчавой шевелюрой, как у периферийного скрипача.

Журавлеву стало стыдно, ему показалось, что он обидел ребенка. Правда, покой этого хлюпика охраняли железные мускулы тех, кто остался за дверьми. И все же…

— Бог мой! Как вы меня напугали! — возмутился странным образом хозяин, усаживаясь на диван и стряхивая с брюк невыводимое пятно.

— Заткнись, Лазарь. У меня три минуты и тридцать три вопроса. Не ответишь, я еще одно пятно посажу на твоем костюме. Кровавое.

Поправив очки, хозяин оценил обстановку и все понял.

— Вы меня спутали с бухгалтером. Деньги у него, а я старший метрдотель. Сижу на телефоне и принимаю заказы на вечер.