Потаенный свет

И опять мои слова были встречены продолжительным молчанием.

– Нет. Я не стану рыскать в бумагах своей фирмы. Не буду делать ничего такого, что может вызвать неприятности. Я просто отправлюсь к Джиму и прямо спрошу его.

Получалось лучше, чем я ожидал.

– …Тем более что банк Лос-Анджелеса по-прежнему является нашим клиентом. Если Саймонсон участвовал в преступном замысле… Ну, ты понимаешь, о чем я.

Хорошо, что Джанис сама пришла к этому предположению. Я ощутил вкус удачи.

– Раньше времени не радуйся, слышишь?

– Да.

– Посмотрю, как все обернется, и позвоню тебе. Если придется звонить по домашнему телефону, сообщение будет закодировано.

– Спасибо, Джанис.

По пути к парковке я снова приблизился к булочной и, к своему удивлению, увидел кондитера. Очевидно, заказ поступил в последнюю минуту. Человек за стеклом вырисовывал цветы и надпись. Розовые буквы по шоколадному полю. «С днем рождения, Кэлли!»

Еще один торт попадет счастливым людям.

35

Джослин Джонс работала в филиале банка Лос-Анджелеса, который находился на улице Сан-Висенте в Санта-Монике. В округе, который на протяжении нескольких десятилетий занимал первое место в мире по количеству банковских грабежей, она могла чувствовать себя в полнейшей безопасности. Здание филиала стояло напротив западноголливудского участка шерифского управления.

Построено оно было в стиле «ар деко»: геометрические формы фасада, большие круглые окна по второму этажу. На первом этаже трудились кассиры, расчетчики, бухгалтеры, на втором помещалась администрация. Джонс занимала кабинет с окнами, выходящими на Тихоокеанский центр, местные жители называли его Голубым китом, потому что фасад сооружения – если смотреть под определенным углом – походил на торчащий из океанской пучины хвост голубого горбача.

Джонс, улыбаясь, пригласила меня присесть.

– Мистер Скейгс информировал меня о вашем приезде и попросил поговорить с вами. Он сказал, что вы по собственной инициативе вернулись к большому ограблению.

– Да.

– Мне приятно узнать, что это происшествие не забыто.

– А мне приятно слышать ваши слова.

– Итак, чем могу быть полезна?

– Трудно сформулировать. Я как бы снова прохожу по проложенным следам. Не сердитесь, если я стану повторяться, но мне хотелось бы, чтобы вы рассказали о своем участии в операциях с деньгами для съемок.

– Тут не о чем особенно рассказывать. В отличие от Лайнуса и бедного мистера Вона я не была на месте преступления. Я работала с деньгами до того, как их повезли на площадку. В то время я являлась помощницей мистера Скейгса. Он был не только моим начальником, но и наставником.

Медленно, но верно Джослин Джонс двигалась в нужном мне направлении.

– С деньгами работали? То есть считали, складывали в пачки и так далее? Где это происходило?

– В центральном отделении. Мы почти не выходили из хранилища. Дня три или четыре там просидели. Ждали, пока пришлют деньги из филиалов.

– Вы говорите «мы», имея в виду Лайнуса… – Словно забыв фамилию, я раскрыл лежащий у меня на коленях скоросшиватель.

– …Саймонсона, – закончила она.

– Да, Лайнус Саймонсон. Вы с ним работали?

– С ним.

– Мистер Скейгс был и его наставником?

Она покачала головой и, как мне показалось, немного покраснела, хотя с уверенностью сказать трудно: кожа у моей собеседницы очень темная.

– Нет. Программа наставничества не была главной в банке. Сейчас ее вообще отменили. Да и в наставнике Лайнус не нуждался. Он белый, из богатой семьи. Они жили в Беверли-Хиллз. Его отец владел несколькими ресторанами.

– Значит, вы три дня с деньгами работали. Вы также записывали номера и серии некоторых банкнот, правильно я понимаю?

– Да, записывали.

– Как это делалось?

Джонс помолчала, вспоминая, а я смотрел, как на крышу шерифского управления садится вертолет.

– Помню, мы наугад брали банкноты из разных пачек и записывали буквы и цифры. По-моему, мы пометили около тысячи сотенных бумажек. Много времени потратили.

Я перелистал «убойную книгу» и вынул копию списка, составленного ею и Лайнусом.

– В этом перечне значатся номера восьмисот банкнот.

– Ну, значит, восемьсот.

– Посмотрите, это ваш документ?

Она перелистала список.

– Похоже, это он. На сто процентов не уверена, ведь четыре года прошло.

– Вы подписали документ и больше его не видели?

– Нет, видела. После ограбления, когда меня допрашивали. Полицейские тоже спрашивали, тот ли это список.

– И вы ответили: да, тот.

– Естественно.

– Хорошо, давайте уточним, как вы составляли его.

Джонс пожала плечами.

– Очень просто. Мы с Лайнусом поочередно печатали буквы и цифры на его карманном компьютере.

– Разве не существуют ксероксы или сканеры? Тогда бы и дело пошло быстрее.

– Существуют, но для нашей работы они не годятся. Мы должны были взять из пачки банкноту, записать серию и номер, а потом обязательно положить в ту же пачку. Это делалось для того, чтобы иметь возможность напасть на след каждой пачки, если деньги пропадут.

– Кто рекомендовал вам данный способ?

– Точно не помню, мистер Скейгс или мистер Вон. Наверное, он получил инструкции от страховой компании.

– Итак, вы с Лайнусом в хранилище. Как конкретно вы фиксировали банкноты?

– Лайнус правильно решил, что мы провозимся целую вечность, если станем сначала записывать их, а затем переносить в компьютер. Он и принес свой карманный компьютер, один из нас брал из пачки сотенную и называл серию, потом номер, а другой заносил их в компьютер.

– Кто называл и кто заносил?

– По очереди. Можно подумать, что это жутко волнительно – перебирать пачки сотенных, а на самом деле скука смертная. Вот мы и менялись.

Я постарался представить, как это происходило. Может показаться, что, если работают двое, легче избежать ошибки. На практике же все обстоит иначе. Что бы ни делал Лайнус – считывал данные или заносил их в свой компьютер, он имел возможность назвать или напечатать любые буквы и любое восьмизначное число, и Джослин ни о чем бы не узнала, если бы не заглянула на крошечный экран или в банкноту.

– Закончив, вы сделали распечатку на нормальном компьютере и подписали ее?

– Вроде бы. Я не очень хорошо помню.

– Это ваша подпись? – спросил я, подавая ей копию списка.

Джонс внимательно посмотрела.

– Моя.

Я протянул руку, и она вернула мне документ.

– Кто относил этот материал мистеру Скейгсу?

– Видимо, Лайнус. Распечатку он делал. Почему вас интересуют такие подробности?

В ней заговорила подозрительность… Я ничего не ответил и стал разглядывать ее подпись. Она стояла под подписью Саймонсона и над размашистым росчерком Скейгса. То есть документ сначала подписывает старший по званию, затем его напарник, а уж потом его визирует начальник.

Повернув лист так, чтобы на него падал прямой свет, я увидел то, чего не заметил прежде. Передо мной была копия оригинала, может, даже копия с копии, но даже в ней были различимы оттенки чернил в подписи Джослин Джонс.

– Вы что? – спросила она.

Я положил бумагу обратно в скоросшиватель.

– Простите?

– У вас такое выражение лица, словно вы увидели что-то важное.

– Нет, просто соображаю, не забыл ли чего… Да, у меня еще несколько вопросов.

– Нам придется поторопиться. Мы скоро закрываемся.

– Я быстро. Скажите, мистер Вон участвовал непосредственно в подготовке денег к отправке?

– Непосредственно – нет, но заходил часто, особенно когда привозили деньги из филиалов. Наверное, это входило в его обязанности.

– Он не заходил в то время, когда вы фиксировали данные банкнот?

– Не помню, очевидно, заходил. Он еще потому наведывался, что ему нравился Лайнус.

– Что вы имеете в виду – «нравился Лайнус»?

– Ну, вы меня понимаете…

– Мистер Вон был голубым?