Потаенный свет

Однако никто не открыл дверь, и мне пришлось самому нажать кнопку звонка. Раздался мелодичный звон. Я подождал, потом хотел позвонить снова, но на пороге появилась латиноамериканка лет шестидесяти, невысокая, с добрым и усталым лицом. Похоже, ее неприятно поразили ожоги на моем лице. Она была в простом, неформенном платье, но, очевидно, все-таки горничная. Элеонор с горничной? Это трудно представить.

– Элеонор Уиш дома?

– Кто ее просит?

Говорила она на хорошем английском, акцент едва заметен.

– Муж.

В ее глазах мелькнуло удивление. Я понял, что сморозил глупость, и быстро добавил:

– Бывший муж. Просто скажите, что Гарри.

– Пожалуйста, подождите.

Она закрыла и заперла дверь. Я чувствовал, что жара пробирает меня насквозь. Солнце жгло немилосердно. Миновало почти пять минут, прежде чем дверь открылась, и я увидел Элеонор.

– Гарри, как ты?

– Нормально.

– Я все видела по Си-эн-эн.

Я кивнул.

– Жаль Марту Гесслер.

– Да.

Мы оба помолчали.

– Ты зачем приехал, Гарри?

– Не знаю. Хотел повидать тебя.

– Как ты меня нашел?

Я пожал плечами:

– Я ведь сыщик. Хотя и бывший.

– Ты должен был предупредить меня.

– Знаю. Я вообще должен был сделать множество вещей, но вот не сделал. Ты уж прости меня, Элеонор. За все прости… Так ты пустишь меня в дом или оставишь стоять на солнцепеке?

– Пущу, пущу, но сначала скажу вот что. Мне хотелось, чтобы не так это происходило.

В груди у меня защемило. Сделав приглашающий жест, Элеонор отступила, давая мне пройти в просторный холл, откуда в комнаты вели три двери с арками.

– Что именно? – спросил я.

– Пойдем в гостиную.

Она открыла среднюю дверь в большую, светлую, со вкусом обставленную комнату. В углу стоял маленький рояль. Элеонор не играла на фортепьяно, но, может, научилась после того, как ушла от меня?

– Хочешь что-нибудь выпить, Гарри?

– Мм… Хорошо бы воды. Жарко сегодня.

– У нас всегда жарко. Я сейчас вернусь.

Она ушла. Я огляделся. Никакой мебели из прежней квартиры, где я однажды навестил ее, не было. Все новенькое, словно только из магазина. Дальнюю стену составляли раздвижные двери, выходящие на огороженный белым пластиком бассейн, какой бывает в домах, где есть дети.

Догадки вспыхивали одна за другой. Ну конечно же! Уклончивые ответы, багажник, который нельзя открыть. В багажниках обычно возят детские коляски, маленький рояль…

– Гарри!

Я обернулся. В дверях стояла Элеонор, держа за руку маленькую темноволосую, черноглазую девочку. Я переводил взгляд с Элеонор на девочку и с девочки на Элеонор, потом снова на девочку. Малышка – вылитая мать. Те же вьющиеся волосы, пухлые губы, вздернутый нос. Даже посадка головы и осанка такие же. И смотрела она на меня так же.

А глаза не материнские. Глаза такие, какие я видел, когда смотрел на себя в зеркало. Мои глаза.

Меня захлестнула волна, в которой слились самые разнообразные эмоции. Я не мог отвести взгляд от девочки.

– Элеонор…

– Это Мадди, – произнесла Элеонор.

– Мадди?

– Сокращенное от Маделин.

– Маделин… Сколько ей?

– Скоро четыре.

Моя память перенеслась в прошлое. Я вспомнил, как мы последний раз были вместе. В доме на холме. Тогда это, видимо, и случилось. Элеонор точно читала мои мысли.

– Это произошло так, как и должно было произойти. Будто нам было назначено никогда не…

Она оборвала фразу.

– Почему ты мне ничего не сказала?

– Ждала удобного момента.

– Когда же он настанет, этот удобный момент?

– Наверное, уже настал. Ты же сыщик. Может, я хотела, чтобы ты сам обо всем догадался.

– Это неправильно!

– А что было бы правильно?

Во мне словно взлетели две ракеты. Одна оставляла красный след, символизирующий негодование, другая – зеленый, след тепла и любви. Они разлетались в разные стороны. Одна уносилась в темные бездны сердца, к Чаше дьявола, откуда я мог черпать сколько угодно упреков, обвинений, мстительности. Другая летела прочь от всего плохого и нечистого, к Пэрадайз-роуд, к ясным благословенным дням и тайным священным ночам. Туда, откуда струился потаенный свет. Мой потаенный свет.

Мне предстояло выбрать один единственно верный путь. Элеонор улыбнулась сквозь слезы. И тут я понял, какой выбрать путь и как много всего таится в сердце человека. Я присел перед девочкой. По опыту общения с малолетними свидетелями знал, что с детьми надо разговаривать на их уровне.

– Привет, Мадди, – сказал я дочери.

Она зарылась лицом в материнское платье.

– Я стесняюсь.

– Ну и что? Я сам стесняюсь. Можно мне подержать твою руку?

Она протянула мне ручонку, обхватила своими крошечными пальчиками мой большой палец. Я подался вперед, стал на колени. Мадди смотрела на меня без испуга, просто немного настороженно. Я протянул ей другую руку, она подала мне свою, продела пальчики в мои пальцы.

Я сжал ее ладошки в два маленьких кулачка и приложил их к глазам. В это мгновение я осознал, что все тайны раскрыты, загадки разгаданы. Я дома. Я спасен на этой нашей грешной земле.