Прыжок над пропастью

Атмосфера квартиры заворожила Веру.

– Как много пространства и света! Вы вдвоем здесь живете?

Словно извиняясь, Харви ответил:

– Я здесь только гощу… живу в Штатах, в Северной Каролине. Бывали там?

– В Северной Каролине – нет. Я была в Нью-Йорке, Вашингтоне и Флориде.

– В наших краях очень красиво. Всего в часе езды от Голубых гор. Там здорово жить. Совсем другой ритм жизни, чем в Лондоне, но Лондон – прекрасный город, правда?

Они вошли в суперсовременную кухню. Харви налил в чайник воды. В лаконичной манере, как у Оливера, он заметил:

– А вы смелая – позволяете американцу заварить вам чай.

Улыбнувшись, она спросила:

– Вы приехали в отпуск?

– И в отпуск, и по делам. – Нагнувшись, он достал из шкафчика коробку с печеньем. – Хотите?

– Нет, спасибо. Чем вы занимаетесь?

– Исследовательской работой. Квантовая физика. На следующей неделе я должен выступать с докладом на конференции в Швейцарии; я взял несколько дней отпуска, чтобы побыть в Лондоне до и после конференции – повидаться с младшим братишкой.

Как странно наблюдать за его движениями, слушать его голос! Он так похож на Оливера… Жесты, выражение лица, глаза, которые расширяются, когда он говорит, движения рук, даже телосложение. А потом у себя за спиной она услышала голос Оливера:

– Извини, пробки просто ужасные!

Она развернулась. Оливер стоял на пороге кухни.

– Вера! Рад тебя видеть.

Она тоже обрадовалась ему. Он выглядел великолепно – пиджак, галстук, шоколадного цвета брюки и коричневые замшевые туфли. Вера впервые увидела Оливера при галстуке; ей понравилось, как он выглядит, – более серьезно, более властно.

Хотя он улыбался, глаза у него были тревожные. Они расцеловались в обе щеки; Оливер притянул ее к себе – нежно, но крепко. Однако она почувствовала некоторое напряжение, и страх ее усилился.

– Мой брат хорошо о тебе заботился?

– Я сразу почувствовала себя как дома.

Харви поднял руку вверх:

– Мне пора – надо навестить вашу Королевскую академию искусств, галерею Тейт и собрание Уоллеса. Да, тут приходил парень из службы охранной сигнализации; сказал, что обнаружил дефект, и устранил его. У тебя датчик перегорел.

– Хорошо, – ответил Оливер. – Спасибо!

– Всегда пожалуйста. – Затем, передразнивая тот же преувеличенно оксфордский акцент, как и Оливер в их прежнюю встречу, Харви продолжал: – А еще, старичок, кто знает – может быть, ваша старушка королева возьмет да и пригласит меня на чаек.

Вера рассмеялась.

– Рад был познакомиться, Вера. До свидания! – Он пожал ей руку и повернулся к Оливеру: – Когда сегодня начинается спектакль?

– В семь сорок пять, – ответил Оливер.

– Отлично! – И Харви ушел.

Несколько секунд Вера и Оливер просто стояли и улыбались друг другу.

– Какой он милый, – сказала Вера.

– Да, – кивнул Оливер. – У него славная жена и трое детишек. Сейчас они в школе, вот почему она не приехала с ним. – Некоторое время он молча смотрел на нее. – Как твое самочувствие со времени нашей последней встречи?

– То лучше, то хуже. Приступы тошноты повторяются.

– Чаще или реже?

– Чаще, – сказала Вера. – И сильнее.

Вода в чайнике забулькала; из носика повалил пар, и чайник отключился.

– Чаю?

– Спасибо.

Он открыл крышку стеклянного кувшина.

– С молоком?

– Да.

Оливер достал из кувшина два пакетика.

– У меня на окнах тройные стеклопакеты – не люблю шума. Кстати, я тут посоветовался с одним приятелем-ученым, который разбирается в радиосигналах; даже если наш прежний знакомец рыщет где-то неподалеку, он ничего не сможет подслушать.

– За мной не следили, – заметила Вера.

Он снова посмотрел на нее; беспокойство в глазах стало еще заметнее. Вере стало как-то не по себе; она повернулась и вышла в просторную жилую зону. Ей срочно нужно успокоиться.

Проходя мимо книжных полок, она читала корешки: Уильям Олуин Лишман, «Органическая психиатрия»; доктор Дэвид Вил, «Риск и вероятность»; доктор Зара Холимски, «Социальная трансформация американской медицины»; доктор Оливер Кэбот, «Здоровье и циркадные ритмы человека».

Она вытащила книгу, перевернула и посмотрела фото на обложке. На маленькой квадратной черно-белой фотографии Оливер выглядел серьезно. Не слишком хороший снимок, подумала Вера. Он совершенно не передает сущности Оливера, той жажды жизни, какую он излучает. Она открыла книгу на странице, где было напечатано содержание, но от волнения не могла читать. Слова расплывались перед глазами.

Оливер вышел из кухни с двумя большими кружками. Вера и Кэбот сели на мягкие диваны и некоторое время молча любовались панорамой Лондона. Оливер нагнулся к ней и пристально посмотрел в глаза. Вера держала горячую кружку обеими дрожащими руками. Пытаясь унять напряжение, она сказала:

– Итак, расскажи, сколько часов мне осталось жить?

Он криво улыбнулся и снова стал ужасно серьезным.

– Много, Вера. Но результаты анализов не слишком хорошие, и с ними, к сожалению, нельзя не считаться.

Вере показалось, будто в комнате вдруг стало темнее, как будто снаружи наползла огромная туча.

– Что… что п-показали анализы?

– Скажи, доктор Риттерман говорил тебе хоть что-нибудь?

– Нет. В пятницу я снова позвонила ему и устроила скандал его секретарше; потом он позвонил Россу, объявил, что у меня какая-то инфекция, «болезнь отпускника», и прописал лекарство, антибиотик.

– Лекарство у тебя с собой?

Вера открыла сумочку и протянула ему контейнер с надписью «Молу-Орелан». Оливер прочел, что было написано снаружи.

– Лекарство передал тебе доктор Риттерман?

– Да… через Росса.

Оливер вытряхнул на ладонь одну капсулку.

– Сколько раз тебе велено их принимать?

– По две штуки три раза в день.

– Вера, что сказал тебе Росс про это лекарство?

Обескураженная его тоном, она ответила:

– Новый антибиотик. – Горячий чай выплеснулся через край кружки, обжег руку, и она поставила кружку на подставку. – А что? Он тебе знаком?

– Да, конечно, сама фирма «Молу-Орелан» мне знакома, но это новое лекарство, которого еще нет в продаже – у него даже нет пока торгового названия, только код. Муж что-нибудь упоминал при тебе о клинических испытаниях?

– Нет.

Оливер несколько секунд изучал капсулку.

– Ты, случайно, не слышала, не упоминал ли при тебе Росс о болезни Лендта?

– Кажется, нет… Нет, не упоминал. Что такое болезнь… как его?

– Лендта. Вера, у тебя именно эта болезнь. Я готов был бы отдать все, что угодно, только бы у тебя ее не было, но она у тебя есть.

Вера доверчиво заглянула ему в глаза, но впервые за все время их знакомства не нашла там утешения. Где-то снаружи, за прочными, надежными стенами его дома, завыла сирена. В глубине ее души тоже завыла сирена, и Веру передернуло.

– Оливер, что такое болезнь Лендта? Я хочу знать все. Пожалуйста, скажи правду. Расскажи мне все, что тебе известно.

Медленно и стараясь, насколько можно, не испугать ее, он начал рассказ.

48

Сутенер открыл перед Россом дверцу машины, взял у него чемоданчик и предостерегающе ткнул пальцем в швартовную тумбу, стоявшую в опасной близости от «мерседеса». Из кондиционированной прохлады Росс вышел на набережную «Пуэрто-Бануса», на ослепительный солнечный свет и соленый бриз, насыщенный запахами пеньки и свежей краски. Росс был здесь только однажды, пятнадцать лет назад, на холостяцком турнире по гольфу. Тогда ему здесь не понравилось. Поговаривали, что здесь имеют обыкновение отсиживаться английские преступники, которые пользуются мягкостью местного законодательства в вопросах экстрадиции. Кроме того, говорили, что здесь доживают свой век постаревшие осколки Третьего рейха, проматывая последние награбленные денежки. Сейчас здесь как будто стало получше.

Над молом кружила чайка; на несколько секунд она застыла в воздухе, а потом лениво полетела на запад.