Поджигатель

Уже не первый раз родственники жертвы обращались ко мне с просьбой передать преступника в руки правосудия, но сейчас к моему горлу подкатил комок, и я покашляла, прежде чем ответить:

— Я сделаю все, что в моих силах. Обещаю.

— Нам это очень важно, — заверил Джеральд.

Его подбородок мелко дрожал, и я отвела глаза, щадя его самолюбие.

— Мы хотели еще детей, — проговорила Аврил, горько вздохнув, — но так получилось, что Ребекка была нашим единственным ребенком… светом в окошке. — Она опять села прямо, с достоинством вскинув голову. — Если у вас есть к нам еще вопросы, задавайте. Мы готовы помочь.

Я покачала головой. Она уже сказала все, что могла.

Я почти сразу поняла, что зря приехала на поминальную службу. Надо было попрощаться с Хауортами накануне вечером и больше не появляться в их доме. Войдя в церковь и увидев в боковом проходе компанию бывших сокурсников, я ощутила неловкость. Я их едва знала и не могла с ними заговорить, но просто пройти мимо значило показаться невежливой. В конце концов я помахала им рукой и слабо улыбнулась (веселое «привет!» в данной ситуации было бы неуместно). Они ответили мне тем же. Девушки обернулись и посмотрели на меня с откровенным любопытством, оценив, как я изменилась, мой костюм и примерный заработок. Я же не стала их разглядывать: они меня не интересовали.

Не успела я сесть на вторую скамью спереди, как чья-то тощая рука по-змеиному мягко обняла меня за плечи, и я чуть не задохнулась от густого аромата ванили (это любимые духи Тилли).

— Спасибо, что пришла. Я поговорю с тобой позже, ладно?

Тилли исчезла, не дожидаясь моего ответа, и я откинулась на спинку скамьи, от души надеясь, что она больше не вернется. О чем с ней говорить? Мы не особо общались даже в лучшие времена. Она была в своем репертуаре: порхала среди гостей, встречала и приветствовала входящих словно главный распорядитель церемонии.

Я боялась расплакаться на людях, однако, пока служили панихиду по моей лучшей подруге, отдавая последние почести ей и ее прекрасной короткой жизни, практически ничего не чувствовала — сидела в тупом оцепенении, погрузившись в себя и с трудом осознавая, что происходит в церкви. Аврил рыдала, присутствующие произносили нелепые речи, которые выбрала Тилли.

Когда все закончилось, я машинально пошла вслед за скорбящими обратно к дому. Там я так же машинально взяла со стола чашку с чаем и, изображая внимание, принялась выслушивать всякую ерунду от людей, которых видела первый и последний раз в жизни. На душе у меня было пусто. В какой-то момент я вновь огляделась… и увидела Гила Маддика. Он смотрел на меня сквозь толпу! Я словно провалилась под лед, с головой окунувшись в холодную воду. Не было сил разорвать притяжение наших взглядов. Почему я не заметила его раньше? Ведь искала его в церкви, а придя на банкет, внимательно оглядела всех гостей и решила, что он не придет.

Он обернулся к своей собеседнице, и я узнала в ней полицейского офицера. Шок подстегнул меня к действию. Извинившись перед стариком, соседом Хауортов, я выскользнула из шатра и быстро пошла по саду — куда угодно, лишь бы подальше от Гила! Холодный воздух бодрил, и я глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Бояться мне нечего, однако, увидев Маддика, я сильно разволновалась.

Только юркнув в калитку в конце сада и оказавшись в убежище из фруктовых деревьев, я почувствовала, что тревога отпустила. Деревья стояли аккуратными рядами, раскинув у меня над головой свои голые ветви. Я побрела вдоль посадок айвы. Ее плоды были горькими и несъедобными: они просто не успевали созреть за короткое нежаркое лето. Но Джеральд восторгался весенним цветением южного дерева. Говорил, что это его вклад в будущее. Мол, когда климат потеплеет на один-два градуса, с айвы можно будет собирать обильные урожаи спелых фруктов. Меня всегда удивляла и забавляла его донкихотская логика.

Я дошла до конца фруктового сада, завернула за угол, все еще размышляя о деревьях, и налетела на Гила: уткнулась носом в его белую рубашку и ахнула от неожиданности. Он поймал меня за плечи.

— Наконец-то мы встретились! Почему ты мне не перезвонила, Луиза?

— Мне нечего было тебе сказать.

Мое сердце отчаянно колотилось, но я заставила себя посмотреть ему в глаза, притворившись невозмутимой.

— Вот как? Зато с другими ты была довольно разговорчива. Ко мне приходили из полиции, спрашивали про бедняжку Ребекку.

— Они опрашивали всех ее друзей. Меня тоже.

— Знаю. Ведь это ты дала им мой телефон?

— Если тебе нечего скрывать, ты не должен из-за этого волноваться.

— С какой стати мне что-то скрывать? Ее убил маньяк. При чем здесь я?

Частично освободившись от его рук, я полезла в карман.

— Вот что я нашла.

Он взял у меня авторучку и повертел ее, читая инициалы.

— Это же твоя ручка? «Г.К.М.». Гилберт К. Маддик. Что означает буква «К»? Кеннетт?

— Кендалл, мое среднее имя. — Он спокойно отдал мне ручку. — Прости, я впервые это вижу.

— Я нашла ее в квартире Ребекки. Ты ведь был там, да?

— Был, но давно.

— Эта ручка лежала на кофейном столике.

— Возможно, у нее был еще один знакомый с такими же инициалами, — произнес он скучающим тоном. — Мне очень жаль, но ручка действительно не моя. И вообще, какое тебе до этого дело?

— Просто хочу разобраться.

Он все еще придерживал меня за плечи, не давая отвернуться.

— Бедная Луиза! Что же ты будешь делать без Бекс?

— Не смейся! — резко сказала я. — Она была моей подругой.

— Даже и не думал смеяться. — Он посмотрел на меня сверху. — У тебя усталый вид, Луиза. А глаза сухие. Ни слезинки! Твоя лучшая подруга умерла, сегодня служили по ней панихиду, а ты не плакала — ни в церкви, ни здесь, в ее доме. Впервые вижу такого бесчувственного человека.

— Я не бесчувственная, — машинально возразила я и чуть не расхохоталась: все мое поведение противоречило этим словам. Будь я более эмоциональной, меня бы задел его упрек, но я осталась спокойна; значит, он прав. Quod erat demonstrandum. [17]

— В тебе нет страсти, — продолжил Гил. — Во всяком случае, я никогда ее не видел.

— И не увидишь! — Я вывернулась из его рук и пошла прочь, но он схватил меня за запястье и притянул обратно.

— Куда ты?

— Подальше от тебя.

Он уставился на меня, растерянно сдвинув брови.

— Послушай, чего ты от меня хочешь? — спросила я.

— Как ни странно, вот этого. — Он вдруг нагнулся и поцеловал меня в губы. Забывшись на пару секунд, я прильнула к нему всем телом и ответила на поцелуй. Меня захлестнула волна желания.

Но потом мысли начали возвращаться в мою голову. Они падали туда точно камни в глубокий колодец. Что я делаю? Ведь это Гил! Я не должна! И это глупо!

Я толкнула его руками в грудь, и он меня отпустил.

— Вот это неожиданность! Оказывается, ты не так уж и холодна.

— Уходи, оставь меня в покое! — Я пыталась сохранить хладнокровие, но мое лицо пылало огнем.

— Ты правда хочешь, чтобы я ушел?

Я не смогла ответить «да», потому что на самом деле хотела, чтобы он поцеловал меня еще раз.

— Почему ты это сделал?

Он пожал плечами.

— Просто захотел. Наверное, мне всегда этого хотелось.

— Чушь! Ты даже не смотрел в мою сторону, пока был с Ребеккой. И почти не разговаривал со мной.

— Я боялся, что она заметит мой интерес к тебе. Понимаешь, она мне нравилась, но ты всегда меня интриговала, Луиза. Как ни старался, я не мог угадать, о чем ты думаешь.

— Охотно верю.

Он засмеялся.

— Да, ты никогда не скрывала своей неприязни ко мне. Но не волнуйся, я на тебя не обижаюсь… и докажу тебе это.

— У тебя не будет такой возможности, — заверила я, отступая назад. Мне надо было побыть одной и подумать.

— Неужели? — Он приблизился, повторяя мои шаги, как танцор. — Хочешь сказать, твой поцелуй ничего не значит? Нет, Луиза, теперь ты от меня не уйдешь!