Мясная муха

Худощавый следователь из Мичигана держится за стул, чтобы не свалится от смеха:

— В следующий раз надо найти личинку повзрослее, чтобы поближе рассмотреть эти трубки...

Приступы гомерического хохота разносятся по комнате. Макилла почти съезжает со стула на пол.

— Черт, я сейчас лопну от смеха! — рыдает он.

— Трубочки для дыхания!

Скарпетта не участвует в общем веселье, молча сидит в стороне. Она уже не контролирует ситуацию.

— Эй, Ник, не знал, что ты была в отряде «морских котиков»!

Это продолжается до тех пор, пока менеджер ресторана не появляется в дверях, показывая тем самым, что они мешают другим.

— Ладно, девочки и мальчики, — беспокойно произносит Скарпетта. — Довольно.

Веселье прекращается так же неожиданно, как началось, запас шуток про личинку истощается. К тому же Скарпетте преподнесли другие подарки: шариковую ручку, «которой можно писать и в дождь и в снег, она не перестанет работать, даже если ее случайно уронить в тело трупа при вскрытии»; карманный фонарик «для исследования труднодоступных мест» и темно-синюю бейсболку, украшенную золотистой тесьмой, которой позавидовал бы и генерал.

— За здоровье Генерала Скарпетты!

Все выпивают, наблюдая за реакцией доктора и снова отпуская неуместные шуточки. Макилла наполняет стакан Скарпетты из четырехлитрового картонного бочонка с вином, для удобства снабженного маленьким краником. Дешевое «шардонне» наверняка сделано из некачественных сортов винограда, выращенного на низких склонах, думает Скарпетта, там ужасное водоснабжение. Если повезет, у этого вина выдержка хотя бы месяца четыре. Завтра ей точно будет плохо.

6

На следующее утро, чтобы пройти таможенный контроль в Нью-Йоркском аэропорту Кеннеди, Люси Фаринелли снимает огромные наручные часы марки Брайтлинг с нержавеющим покрытием, вынимает из карманов монеты и складывает все это на поднос.

Куртка, кроссовки и ремень вместе с сумкой отправляются на сканирование багажа, но сотрудники службы безопасности не находят в вещах Люси ничего подозрительного. Служащие Британских авиалиний, одетые все как один, в строгие синие костюмы и темные жакеты, весьма дружелюбны, но полиция в аэропорту начеку. Хотя рамка металлоискателя не подает сигнала, когда Люси проходит через нее в спортивных носках и джинсах без ремня, ее повторно сканируют ручным прибором. И тут ее бюстгальтер заставляет его противно запищать.

— Поднимите руки, — говорит ей коренастая женщина-полицейский.

Люси улыбается и вытягивает в стороны руки. Женщина обыскивает ее, начиная от подмышек, — пояс, бедра и ноги, — делает она это весьма профессионально. Другие пассажиры беспрепятственно проходят мимо, с любопытством разглядывая Люси. Особенно она привлекает внимание мужчин, симпатичная девушка с расставленными ногами и вытянутыми в стороны руками. Но Люси наплевать. Она через столько прошла, что тратить нервы на излишнюю скромность было бы глупо. Может, расстегнуть рубашку и показать, что это ее нижнее белье, а не какая не батарейка или тем более не взрывчатка?

— Это мой лифчик, — небрежно замечает она женщине-полицейскому, та вздрагивает от звука ее голоса. Они нервничают больше, чем думала Люси. — Черт, все время забываю вытащить вставки, сменить его на спортивный или вообще не носить. Мне правда очень неудобно, что доставила вам столько хлопот, офицер Вашингтон, — она прочитала имя на бэдже. — Спасибо вам за хорошую работу. Что за время! Я понимаю, боевая готовность на случай теракта.

Люси оставляет озадаченного офицера, забирает с подноса свои часы и монеты и легко подхватывает остальные вещи. Сидя на холодном полу, в стороне от проходящих пассажиров, она надевает кроссовки, даже не трудясь их зашнуровать. Готовая быть приветливой и дружелюбной с любым офицером полиции или служащим аэропорта, Люси достает из заднего кармана билет и паспорт, зарегистрированные на одно из ее вымышленных имен.

Она невозмутимо проходит по десятому терминалу, шнурки кроссовок болтаются, и садится в «Конкорд», рейс 01. Бортпроводница улыбается Люси, проверяя билет.

— Место 1С, — она указывает на первый ряд, сиденье с высокой спинкой возле прохода, словно Люси никогда не летала на «Конкордах».

Последний раз это было под другим вымышленным именем, тогда она носила очки и зеленые линзы, волосы ее были выкрашены легко смываемой сине-фиолетовой краской, чтобы соответствовать фотографии на паспорте. Она была музыкантом. Хотя никто в принципе не мог знать несуществующую техно-группу «Желтый Ад», многие сказали: «Да, я о ней что-то слышал! Крутая группа!»

Люси рассчитывает на неумение людей замечать, на их страх показаться несведущими, на то, что они легко принимают ложь за правду. Она рассчитывает на своих врагов, которые замечают все, что происходит вокруг, и, глядя на них, она тоже замечает все, что происходит вокруг нее. Например, когда на паспортном контроле офицер долго возился с ее документами, Люси не удивилась, она прекрасно понимала, почему службы безопасности стоят на ушах. Примерно в ста восьмидесяти двух странах в Интернете появилась информация о том, что Интерпол разыскивает некоего Рокко Каджиано, обвиняемого в убийстве. Заполучить Рокко хотели сразу две страны — Италия и Франция. Рокко и знать не знал, что он в розыске. Он не догадывается, что Люси послала сведения в Центральное бюро Интерпола в Вашингтоне, где информацию перепроверили, прежде чем она добралась по Интернету до штаба Интерпола в Лионе. Именно там информацию о розыске напечатали и разослали правоохранительным органам многих стран. Все это заняло лишь несколько часов.

Рокко не знаком с Люси, но знает, кто она. Она, в свою очередь, тоже очень хорошо знает его, хотя они никогда не встречались. Сейчас, когда Люси пристегивает ремни и воздух взрывается шумом моторов, она не может дождаться встречи с Рокко Каджиано. К тому времени как она приземлится в Восточной Европе, гнев, подогревающий ожидание, сменится нервным волнением.

7

— Надеюсь вам не так плохо, как мне, — говорит Ник.

Они сидят в гостиной роскошного номера Скарпетты в «Мариотте» и ждут заказанный завтрак. Девять часов утра, Ник уже дважды осведомилась о здоровье Скарпетты, до сих пор не веря, что все это происходит с ней. Польщенная приглашением, Ник все-таки не может понять, почему выбор пал на нее.

Почему я? — крутится у нее в голове. — Может, она меня жалеет?

— Бывало и лучше, — улыбается Скарпетта.

— Все Моряк со своим вином. Но это еще ничего, он приносил и похуже.

— Уж не знаю, что может быть хуже, — вздыхает Скарпетта. В дверь стучат. — Если только яд. Извини меня.

Она встает с дивана. Привезли завтрак. Скарпетта подписывает чек и не скупясь дает официанту чаевые.

— В номер Моряка, 106, кажется, можно ходить, как на водопой, — говорит Ник. — В любое время приходишь со своей выпивкой и сливаешь ее в ванную. Около восьми он притаскивает в комнату двадцатифунтовые мешочки со льдом. Слава богу, что он на первом. Я была там однажды.

— Один раз за два с половиной месяца? — Скарпетта внимательно смотрит на нее.

Когда Ник вернется в Луизиану, ее ждут расследования, возможно, самых страшных убийств в ее жизни. Пока она не обмолвилась о них ни словом, и Скарпетта беспокоится за нее.

— Когда я училась на медицинском факультете в университете Джонса Хопкинса, — рассказывает Скарпетта, разливая кофе, — у нас в классе было всего три женщины. Если где-нибудь и стояла ванная с пивом, могу тебя заверить, мне никогда не говорили. Что тебе положить?

— Побольше сливок и сахар. Что же вы мне прислуживаете, а я без дела сижу? — Она вскакивает со стула.

— Садись, садись, — Скарпетта передает Ник кофе. — Вот круассаны и сэндвичи. Не стесняйся.

— Но когда вы учились в медицинской школе, то не были...

Ник хотела сказать простушкой, но удержалась.