Заговор на Нуич-стрит

– Тогда проблема отпадает сама собой, – сказал министр труда. – Никакой суперпрофсоюз не сможет пережить убийство двух агентов ФБР. Все руководство пойдет под суд, и остаток жизни создателей этого вашего суперсоюза пройдет в тюрьме в Ливенворте.

– Для этого необходимо получить неопровержимые улики, мы ведь живем в правовом государстве, господин министр.

– Так-так, – произнес министр. – Как вы знаете, джентльмены, в пятницу я должен выступать на закрытии этого съезда. Теперь, наверное, это дело следует отменить? Мне сообщили, что будут присутствовать представители других профсоюзов транспортников, но я и предположить не мог, к чему все клонится.

– Готовьте свое выступление, – сказал президент, – будто ничего не произошло и вы ничего не слышали. О нашей встрече не должен знать никто, А вас, господин директор, я попрошу на время прекратить расследование и отозвать ваших людей.

– Что?! – воскликнул потрясенный директор ФБР.

– Выполняйте. Отзовите людей, забудьте об этом деле, никому ни слова.

– Но мы потеряли двоих!

– Я знаю. Но вы должны выполнить мою просьбу. Все будет в порядке, поверьте.

– Как мне объяснить в рапорте генеральному прокурору тот факт, что мы не расследуем исчезновение двух агентов?

– Рапорта не будет. Хотелось бы вам все объяснить, но я не вправе, я и так сказал слишком много. Доверьтесь мне.

– Но, господин президент, меня волнуют судьбы моих людей! К тому же, представьте, какой эффект на сотрудников произведет тот факт, что, потеряв двоих, мы отказываемся от расследования.

– Доверьтесь мне, хотя бы на время.

– Хорошо, сэр, – ответил директор ФБР.

Проводив гостей, президент покинул Овальный кабинет и направился в спальню. Убедившись, что поблизости нет никого из горничных или слуг, он открыл верхний ящик бюро и достал небольшой телефонный аппарат красного цвета с кнопкой на месте наборного диска. Президент бросил взгляд на часы – время подходящее, можно выходить на связь – и поднял трубку.

Гудок. На другом конце провода сняли трубку, и послышался голос:

– Минутку. Господа, все свободны.

Президент услышал в трубке другие голоса, возражения, что-то насчет ухода за больными. Но ответивший президенту был тверд в своем намерении выпроводить всех, чтобы продолжить разговор по телефону.

– Вы бываете весьма нетактичным, доктор Смит, – услышал президент один из отдаленных голосов.

– Да, – отвечал доктор Смит.

До президента донеслось какое-то бормотание и звук закрывшейся двери.

– Слушаю, – произнес Смит.

– Вы, вероятно, знаете об этом больше, чем я, но меня беспокоит ситуация в профсоюзах. Там, по-моему, зреют неприятности, которые могут нанести ущерб всей стране.

– Да. Международная ассоциация транспортников.

– Первый раз слышу о такой.

– И, надеюсь, никогда больше не услышите, если все пройдет, как задумано.

– Профсоюзы собираются объединиться в суперсоюз?

– Да.

– Вы занимаетесь этим делом?

– Да.

– Вы собираетесь использовать этого вашего… ну, особого агента?

– Он находится в готовности номер один.

– Без него в такой ситуации, наверное, не обойтись.

– Сэр, я предпочитаю не вести такого рода беседы даже по линии повышенной секретности. Всего доброго.

Глава вторая

Его звали Римо, и ему было немного жаль хозяина элегантного особняка под Таксоном, снабдившего свой дом несовершенной электромагнитной системой охранной сигнализации. Задумана охрана была, в принципе, неплохо: хозяин в меру сил и возможностей постарался создать смертоносную западню для потенциальных налетчиков, но проглядел один очевидный дефект, за что ему и предстояло поплатиться жизнью. Причем именно сегодня и желательно до пяти минут первого, так как позднее у Римо были в городе неотложные дела.

Электромагнитное поле в охранной системе действовало наподобие лучей радара: замаскированные излучатели контролировали весь дом по периметру. На 360 градусов все вокруг было очищено от кустарника, в котором могли бы укрыться злоумышленники. Особняк в плане имел форму буквы "X". На первый взгляд это казалось оригинальным решением, эксцентрической причудой архитектора, но на самом деле такая планировка создавала идеальные условия для перекрестного огня при обороне. Дом – с виду небольшой и уютный – являл собой миниатюрную крепость и мог защитить обитателей от налета наемных убийц мафии или на некоторое время задержать шерифа. Или двух. Или десятерых. Но ни шерифы, ни национальные гвардейцы не собирались осаждать особняк неподалеку от Таксона.

Человек по имени Римо воспользовался единственным слабым звеном оборонительно-охранной системы: она не предусматривала, что кто-то среди бела дня в одиночку подойдет к двери, позвонит и прикончит хозяина вместе со всеми, кто попадется под руку. Система предполагала скрытое нападение. Поэтому никто не остановил Римо, когда он, насвистывая, совершенно открыто подошел к залитому лучами аризонского солнца дому. Какую, в конце концов, опасность может представлять один человек?

Если бы бизнес мистера Джеймса Тургуда так не процветал, то ему, вероятно, удалось бы дожить до часу дня и, может быть, даже остаться в живых и провести остаток дней в стенах федеральной тюрьмы.

Джеймс Тургуд был президентом таксонского Ротариклуба и Сивик-лиги, членом Президентского совета по физической культуре и исполнительным вице-президентом Комиссии по гражданским правам Таксона. Тургуд был крупнейшим банкиром-инвестором штата Аризона. Доходы его были огромны. Бесчисленные звенья подстраховки скрывали от сторонних наблюдателей истинное предназначение денег Тургуда: все его средства были вложены в торговлю наркотиками, принося ежегодно триста миллионов долларов чистой прибыли. Отдача была неизмеримо больше, чем от торговли земельными участками или, например, от финансирования нефтехимической промышленности, а риска для Тургуда его подпольный бизнес представлял гораздо меньше. Так было до сегодняшнего дня, теплого и солнечного.

Между Тургудом и его настоящим делом стояла Первая далласская корпорация развития, в крупных масштабах финансирующая компанию «Денвер консолидейтед эфилиэйтс», которая, в свою очередь, давала крупные ссуды частным лицам, но только таким, как, например, Рокко Скаллафацо.

У Скаллафацо не было гаранта, да и не могло быть, так как он никогда раньше не получал банковских ссуд. «Денвер консолидейтед» пошла на риск, на который никогда бы не отважилась другая компания; Скаллафацо выдали восемьсот пятьдесят тысяч долларов просто под расписку.

Компания так и не получила обратно свои деньги: Скаллафацо арестовали в Мексике, где он пытался приобрести партию неочищенного героина. При нем был чемодан, полный долларов. «Денвер консолидейтед» случившееся ничуть не обеспокоило, и она снова пошла на негарантированную ссуду частному лицу. Им оказался некий Джереми Уиллс, и он тоже угодил в каталажку. В деле снова фигурировал чемодан, но на этот раз полный не денег, а героина. Да, Уиллсы и Скаллафацо время от времени попадали в лапы полиции, но никто не мог доказать их связь с Первой далласской корпорацией развития и, тем более, с ее президентом, мистером Джеймсом Тургудом: уважаемый гражданин Таксона оставался недосягаемым для правосудия.

И вот настал последний день блестящей карьеры Тургуда, финансирующего наркобизнес на юго-западе Штатов. Римо спокойно направлялся к подъезду его дома, на ходу изучая собственные ногти. Глядя на него, никто не заподозрил бы опасности. Рост чуть больше ста восьмидесяти сантиметров, дружелюбный взгляд карих глаз, худощав. Запястья, пожалуй, пошире, чем у большинства мужчин. Он шел к дому ровной походкой и, взглянув в окно слева, а затем – в окно справа, заметил, что за ним наблюдают. Это хорошо. Не придется долго ждать у двери.

Он взглянул на часы: без четверти двенадцать. Минут пятнадцать, прикинул Римо, уйдет на обратную дорогу, полчаса – на ленч, после еды можно вздремнуть, а уж потом приниматься за важные дела. Он до сих пор так и не усвоил всех прав и обязанностей делегата профсоюзного съезда или, к примеру, основных положений закона Лэндрама-Гриффита, а «сверху» предупреждали, что в самое ближайшее время надо быть готовым. Начальство даже предложило оставить в живых Тургуда, если его устранение отнимет у Римо много времени, необходимого для изучения тонкостей профсоюзной жизни.