Путь к тишине. Часть 2 (СИ)

— Они ушли. Вставай.

Роберт замер. Неуверенно поднял голову, оглядываясь, потом встал на ноги. Сразу судорожно вцепился в ворот рубашки, не давая ей сползти. Другой одежды на нем не было.

Сэр Бенджамин успел заметить и синяки у него на шее, и след от удара плетью на плече, и большой кровоподтек на лице, возле губ. Сдвинул брови, отгоняя непрошеную память. Сейчас не время!

Он прошел к противоположной стене, собрал раскиданную там одежду и бросил ученику:

— Одевайся!

Тот начал разбирать вещи. Видно было, что он хочет одеться поскорее, но трясущиеся руки плохо ему повинуются. Сэр Бенджамин не стал расстраивать его еще больше слишком пристальным разглядыванием.

— Итак, — сказал он, отвернувшись, — узнал ты что-нибудь новое для себя за последнее время?

— Н-новое? — всхлипнул Роберт. — Ты шутишь? Что все это значит? Зачем ты так со мной?!

— А ты не понял? Значит, я слишком рано разрешил тебе одеться.

Роберт уставился на него, забыв застегивать пояс.

— Это все из-за девчонки? Из-за какой-то маленькой…

— Роберт, — добавил голосу силы сэр Бенджамин. - Мне позвать обратно тех парней и приказать им довести до конца то, что они начали? Или разрешить валять тебя в каждом углу замка?

— Как ты можешь?! — сорвался на отчаянный крик Роберт. — Да я… Я скорее умру!

— Вот именно.

Роберт осекся. Потом начал осторожно:

— Ты же не хочешь сказать…

— Именно это я и хочу сказать. Маргарет пыталась покончить с собой несколько часов назад. Как ты думаешь, почему?

— Но она женщина! Это совсем другое!

— С чего ты взял? Женщины чувствуют боль точно так же, как мужчины.

Роберт долго молча смотрел на него, прежде чем заговорить:

— И поэтому ты решил, что можешь меня вот так наказать?

— А я тебя не наказывал, — равнодушно произнес сэр Бенджамин. — Я только дал тебе почувствовать что ты сделал, на собственной шкуре. Вот и думай теперь, ради чего это было нужно, и кто ты такой, чтобы распоряжаться чужой жизнью.

— Если так рассуждать…

— Я предпочитаю рассуждать именно так. Думай о том, что ты делаешь. Все так или иначе к тебе вернется. Может быть, ты хочешь ее навестить?

— Кого? Маргарет? Зачем?

— А тебе не интересно полюбоваться на дело рук своих? Я считал тебя более любопытным.

Роберт призадумался.

Сэр Бенджамин не стал дожидаться, пока бестолковый ученик что-то сообразит, и приказал:

— Пойдем!

Роберт не осмелился спорить.

Они вышли из подвала и поднялись в верхние этажи замка. Приблизившись к дверям комнаты Маргарет, сэр Бенджамин понял, что Дарий снова здесь.

Маргарет спала. Дарий сидел в кресле возле кровати. Служанки, бывшие тут же, при появлении хозяина покинули комнату.

— Как она? — тихо спросил сэр Бенджамин, подходя ближе.

— Все хорошо, — шепотом ответил Дарий. — Легко отделалась. Хорошо, что мы не опоздали. А что твой подопечный?

— Он здесь.

Сэр Бенджамин обернулся к двери.

Роберт, видно, набравшись храбрости, не стал ждать дополнительного приглашения и вошел в комнату. Он осторожно сделал несколько шагов к кровати и остановился, в растерянности глядя на бледную тень красоты, которая вскружила ему голову. Дарий и сэр Бенджамин, внимательно следили за его реакцией, но он сейчас этого не замечал. На лице его растерянность сменялась испугом, потом отвращением.

Вдруг он развернулся и выбежал за дверь.

Сэр Бенджамин поджал губы и тоже направился к дверям. Дарий вышел вслед за ним.

По пути к покоям Роберта Дарий заметил:

— Ты не очень спешишь.

— Некуда спешить, — отозвался сэр Бенджамин. — Пусть прочувствует то, что увидел.

— Думаешь, его задело?

— Думаю, да. А вот как именно, пусть он сам решит. Для того и даю ему время.

— А если он решит неверно?

— Когда решит, тогда и узнаем.

Они подошли к нужным дверям. Остановились, прислушиваясь. В комнате было тихо.

Дарий осторожно потянул дверь — незаперто. Он переступил порог и охнул. Кинулся к лежавшему на полу у окна Роберту.

Он присел рядом на колено и осторожно перевернул Роберта на спину. Глаза Роберта были закрыты, на ресницах и щеках блестели слезы, рука была еще теплой… Рука, все еще сжимавшая рукоять торчавшего из груди кинжала.

Дарий поднял голову и посмотрел сэра Бенджамина:

— По-моему, ты переусердствовал.

Тот молча прикусил губу и отвернулся.

*

Митос открыл глаза и коротко вздохнул.

Увлекшись воспоминаниями, он все-таки задремал, и часть того, что тогда случилось, видел во сне.

В комнате было темно, и рука спящей Кедвин по-прежнему лежала у него на груди. Леди осторожна, подумал он с улыбкой. Стоит ему попытаться встать или хотя бы просто пошевелиться — и она тут же заметит.

Интересно, тот кинжал снова у нее под подушкой?

Ни к чему это проверять, решил Митос и осторожно оглянулся на часы. Оказывается, почти утро! Придется осторожненько встать и уйти к себе.

Он мягко взял руку Кедвин и переложил ее на подушку.

Кедвин тут же приоткрыла глаз:

— Уже уходишь?

— Да, пойду к себе. Спи, еще рано.

Он, наклонившись, поцеловал ее в щеку и выскользнул из-под одеяла. Снова про себя хихикнул, кожей почувствовав, как взгляд Кедвин прошелся сверху вниз по его телу, но оборачиваться не стал, взял одежду и ушел, как в прошлый раз, в гостиную.

Одеваясь, он припомнил прошедшую ночь. Пусть он спал и недолго, но спокойно, без кошмаров. После того памятного разговора с Дарием кошмары у него прекратились тоже сразу, со следующей же ночи.

Рассказать об этом Кедвин?

*

Проснувшись утром и обнаружив, что лежит в постели одна, Кедвин решила, что беспокоиться о Митосе не стоит. Побеспокоиться лучше было о Мишель.

Свою юную ученицу она нашла в спортзале. Намеренно не заговаривая о вчерашних событиях, Кедвин размялась и вызвала ее в зал для фехтования. Она видела, что Мишель явно не в лучшей форме, больше того, ей с трудом удается сохранять концентрацию, но не позволила ей расслабиться…

— Хорошо, на сегодня достаточно! — сказала она, заканчивая занятие. — Не могу сказать, что довольна тобой, Мишель. Тебе не достает контроля.

— Контроля? — вспыхнула та. — Кедвин, как ты можешь так говорить? После того, что было вчера. Как я могу делать вид, что ничего не произошло?!

— Ты должна, — тихо, но очень твердо сказала Кедвин. — Не думай, пожалуйста, что я ничего не понимаю и ничего не вижу. Но это часть нашей жизни…

Она помолчала, давая ученице время обратить внимание на ее слова, потом продолжила:

— Мишель, вызов может застать тебя где угодно, хоть на дружеской вечеринке. И тебе, закончив дело, придется вернуться в компанию и продолжать развлекаться, словно ничего и не происходило. Пить вино, танцевать и травить анекдоты, зная, что за углом валяется труп убитого тобой человека. От этого никуда не уйти. Придется привыкать. Неужели тебе этого никто прежде не говорил?

— Говорили, конечно. Но, — на лице Мишель появилась смесь брезгливости и отвращения, — я не понимаю — как же так можно?

— В этом мире возможно и не такое. Поэтому о том, что вчера случилось и как тебе сейчас паршиво, знаем мы с Адамом, но остальные не должны заметить ничего. Понимаешь? Ни-че-го. Потому что в этом деле есть и еще одна сторона.

— Да? Какая же?

— Официальная. Если каким-то образом факт убийства всплывет, ни у кого, слышишь, ни у кого даже мысли не должно возникнуть связывать этот случай с твоим плохим настроением. Самая лучшая защита — это оставаться вне подозрений. Так что изобрази, пожалуйста, беззаботную улыбку и пойдем переодеваться к завтраку.

*

После завтрака, на котором Мишель, к чести своей, всем улыбалась и вела себя радушно, Кедвин сказала:

— А теперь нам нужно поговорить.

Мишель нахмурилась, но спорить не стала.

Митос, который ушел с завтрака чуть раньше, уже ждал их в своей комнате.