Тайна кода да Винчи

Что такое этот «человеческий фактор»? Сталкиваясь с разными неприятными жизненными ситуациями, я часто говорил себе: ну, чего ждать от этих политиков, чиновников, журналистов, священников, служащих и так далее — все же люди. И это звучало как-то уничижительно — «все же люди». Как Дик сейчас сказал: «Адам согрешил». Но разве не стоит за всем этим какая-то сила?

— Помнишь, сгорел шаттл «Колумбия»? Еще тогда шесть астронавтов погибли…

— Да, конечно, помню, — сказал я, и перед глазами промелькнули обошедшие весь мир кадры видеосъемки — небольшой кусок термообшивки отрывается от корпуса космического корабля, пробивает хвостовую часть, и несущийся в небе гигант, вдруг лопнув как петарда, превращается в груду металла. — В 2003 году, кажется…

— Вот-вот! Казалось бы, маленькая проблема — небольшой дефект обшивки. Но какие последствия! Куда попал этот отвалившийся кусок?! Огромная, умная машина, которая вроде бы должна служить человеку, помогать ему, за мгновение ока превратилась в безжалостную машину-убийцу. Фатум. А помнишь, «Конкорд» разбился? Из-за чего?

— Из-за чего? — я сразу и не сообразил, о чем речь.

— На полосе просто валялась какая-то железяка. Как она туда попала? Кто это знает? Но она попала, а на нее налетело колесо самолета. Вот он разгоняется, набирает скорость, сейчас уже оторвется от земли и взметнется в небо… И вдруг — колесо, эта железяка, рвется резина, огонь, две сотни погибших. Фатум.

«Боинг» затрясло с еще большей силой. Нервно, рывками замигало дежурное освещение. Стюардессы заметались по салону. За окном иллюминатора — темнота, мерцание сигнальных огней и яркие вспышки грозовых разрядов. Мне показалось, что трясущийся фюзеляж, вздрагивающие, натянутые от напряжения крылья самолета, ноющие двигатели стали частью меня самого, ощущались физически.

«Дамы и господа! — раздалось из динамиков. — Пожалуйста, оставайтесь на своих местах! Пристегните ремни! Закройте столики! Сохраняйте спокойствие! Спасибо!»

Самолет клюнул носом, нырнул. Взвыл, словно от адской боли, заскрежетал всеми своими тумблерами и форсунками. Люди инстинктивно вжались в кресла и обхватили одеревеневшими от страха пальцами подлокотники. Внутри салона воцарилась гробовая тишина. И только один детский плач. Плакал ребенок, совсем маленький — непонятно даже, девочка или мальчик:

— Мама! Мама! Я боюсь! Мама!

Глава XXXII

ПРЕДАТЕЛЬ

К переправе Форли Пьетро Медичи ехал в настроении мрачной решимости. С ним был небольшой отряд телохранителей Джованни.

— Мост через Ронко уничтожили, — напутствовал его брат-кардинал. — Ты должен сказать Чезаре, что его опоры были повреждены плотами, на которых сплавляли камень для строительства новой базилики Святого Петра в Риме. А для удобства нашего любимого герцога мы устроили паром.

Подъехав к реке, Пьетро увидел, что по обе ее стороны поставили большие вороты. Их приводили в движение быки. Толстые канаты, привязанные по обе стороны от плота наматывалась на ворот, приводя паром в движение. Так можно было бы относительно быстро перетаскивать его с одного берега на другой. Эти простые военные паромы, которые можно был быстро собирать и перевозить с места на место, придумал мессере Леонардо. Борджиа активно ими пользовался.

Старшего Медичи встретил капитан Гуэрра — темнокожий, коренастый, с широким сплюснутым носом. Похоже, некоторым маврам Фердинанд все же позволил остаться в своем королевстве.

— Подозрения не должны быть, — сказал Гуэрра на плохом французском. — Переправа, как делать Кровавый герцог.

— Как вы собираетесь схватить Борджиа? — спросил Пьетро. — Сомневаюсь, что он придет один.

— Военная хитрость, — прищурился Гуэрра. — Наша засада здесь и на другой берег. Отряд еще там, выше, — он показал на небольшую пойму у излучины, густо поросшую тростником. — Если герцог пойдет первым, мы рубить веревки. Герцог будет отрублен от своей армии. Если он пойдет последним, мы остановить паром на середине реки. А вы говорить ему, что заклинило ворот.

Пьетро понял, что в любом случае один из испанских отрядов должен был напасть на Борджиа, когда тот остался бы только со своей личной охраной.

— А если он переправится в середине? — с усмешкой спросил Медичи.

Гуэрра рассмеялся:

— Мы не дурак. Если же герцог в середине, когда на каждом из берегов оставаться по половине его армия, тогда мы атаковать его с воды. Вы так же говорить, что ворот заклинило. Он оставаться в середине реки, никуда не деться. Наши лодки выйдут на веслах и по течению. Схватят его и увезут дальше, где стоять еще один наш отряд. Мы знать хитрость Кровавый герцог. Мы многое предусмотреть и взять много солдат. Мы даже поймать шпиона герцог. Он сказать нам пароль. Мы пускать к герцог голубь. Он будет думать, что все хорошо.

— Как зовут этого шпиона? — Пьетро встревожился. Если он срочно чего-то не предпримет, его надеждам на Чезаре конец.

— Гонзалес — Гуэрра презрительно сплюнул. — Предатель.

Волнение старшего Медичи нарастало. Ближе к закату на другом берегу Ронко показался авангард герцога. Как и предполагал Пьетро, Борджиа прибыл во главе большого отряда.

Чезаре остановился у воды. Ему подали стрелу, он прикрепил к ней какую-то бумаги, вложил в арбалет и выстрелил.

Стрела вонзилась в землю на расстоянии десяти локтей от Медичи. Его паж подбежал к ней, снял бумагу и подал своему господину.

«Я хочу, чтобы ты переправился на этот берег, Пьетро, и оставался рядом со мной неотлучно, пока мы не прибудем в Милан», — значилось в записке.

Мысленно Медичи вознес хвалу осторожности Борджиа. Хорошо, что тот решил взять его в заложники.

Пьетро спешился. Он ощущал на своей спине тревожный взгляд Гуэрры, который затаился в подлеске вместе со своими солдатами.

Медичи решительно приблизился к плоту. Наконец-то ему повезло. Сейчас он доберется до другого берега и предупредит Чезаре о засаде. Потом расскажет ему все о Панчифике. Скажет, где спрятана Плащаница и ларец Джованнины.

В том, что Борджиа сможет отбить нападение одного испанского отряда, Пьетро не сомневался. Может быть, им удастся бежать под защиту императора Максимилиана? Тот давно ищет повода, чтобы объявить войну папскому престолу. Панчифика и ее документы могут стать таким поводом. Ведь если обнародовать ее тайну, получится, что главная ересь всегда была и остается в стенах Ватикана.

Рев быков вывел Пьетро из задумчивости. Он был уже на середине Ронко. Прямо перед ним, на другом берегу, где стоял Чезаре, возникла какая-то сумятица. Один из быков, словно охваченный приступом безумия, заметался и боднул рогами своего соседа. Мгновение, и разъяренные животные начали дико биться в своей упряжи. Раздался треск. Колесо ворота, не выдержав напряжения, разлетелось на куски. Канаты начали быстро разматываться. Плот, на котором стоял Пьетро, резко накренился. Медичи едва устоял на ногах. Солдаты Чезаре в испуге шарахались от взбесившихся быков.

— Канаты! Держи канаты! — раздался срывающийся голос Борджиа.

Несколько человек кинулись к стремительно разматывавшимся веревкам. Но как только один из наемников схватился за канат, над рекой раздался дикий крик боли. Веревки раскручивались с такой силой, что от трения кожаная перчатка была мгновенно прорвана, а кожа на ладони содрана чуть ли не до костей.

Плот с Пьетро развернуло. Бурное течение сносило его вниз, к остаткам опор поста. Медичи отчаянно закричал:

— Чезаре! Здесь засада!

Но его голос утонул в грохоте воды, ржании испуганных лошадей и реве дерущихся быков.

На другом берегу, там, где был отряд Джованни, погонщики хлестали животных, пытаясь вытащить плот с Пьетро. Ворот дрожал и скрипел от напряжения. На мордах быков выступила пена.