Исповедник

Десять минут уже прошли, и он позвонил по «горячей» линии. Трубку сняла та же женщина, которая направила его к церкви Санта-Мария делла Паче. Внутри, возле исповедальни, Габриеля будет ждать мужчина в светло-коричневом пальто со сложенной газетой «Оссерваторе Романо». Агент даст дальнейшие инструкции.

Главное, что требовалось сейчас от Габриеля, – это позаботиться о тех, кто придет ему на помощь. Нужно убедиться, что он не приведет их в западню. Петляя по узким улочкам и переулкам Чентро Сторико, Габриель смешивался то с неспешно бродившими туристами, то с простыми римлянами, постоянно держась подальше от наиболее оживленных мест. Издалека все еще доносился вой полицейских сирен, но он уже наверняка знал, что его не «ведут».

По пьяцца Навона парами расхаживали карабинеры. Габриель опустил на голову капюшон и присоединился к группе зрителей, собравшихся возле фонтана, где какой-то парень играл на классической гитаре. Осмотревшись, он заметил, что северная сторона площади свободна от патрулей, и направился к входу в церковь. На ступеньках сидел нищий. Габриель проскользнул мимо и вошел через открытую дверь.

Его встретил запах фимиама. И сразу вспомнилась Венеция. Тишина и покой церкви Святого Захарии. Всего две недели назад он мирно реставрировал одно из самых замечательных творений великого мастера, сокровище не только Венеции, но и всей Италии. Теперь же на него охотится вся полиция Рима. Суждено ли ему когда-нибудь вернуться к прежней жизни?

Габриель замедлил шаг перед сосудом со святой водой, но все же прошел мимо и двинулся вперед по главному проходу. Перед поминальными свечами стояла на коленях пожилая женщина. Напротив двери в исповедальню сидел на скамье мужчина в светло-коричневом пальто. Рядом с ним лежала сложенная вдвое газета «Оссерваторе Романо». Габриель опустился на скамью.

– У вас кровотечение, – сказал мужчина в пальто. Действительно, левая сторона куртки потемнела от крови. – Врач нужен?

– Нет, все в порядке. Давайте уйдем отсюда.

– Не со мной. Я лишь передам инструкции.

– Куда мне идти?

– Возле церкви увидите серебристый мотоцикл «БМВ». На мотоциклисте красный шлем.

Габриель вышел из церкви. Мотоцикл стоял на указанном месте. Увидев его, мотоциклист включил мотор. Габриель перекинул ногу через заднее сиденье и обхватил своего спасителя за талию. В следующее мгновение они уже влились в поток машин, двигавшихся в направлении реки.

Габриелю не потребовалось много времени, чтобы понять: агент на мотоцикле – женщина. На это указывали изгиб бедер под облегающими джинсами, узкая талия и выбившиеся из-под шлема волосы. Они были вьющиеся и пахли жасмином и табаком. Почему-то этот запах показался ему знакомым.

Они мчались по набережной Тибра. Справа виднелся купол собора Святого Петра, возвышающегося над Ватиканским холмом. Когда переезжали через реку, Габриель бросил в воду пистолет Росси.

Дорога уходила к холму Яникул. На пьяцца Черезе они свернули на круто уходящую вверх улицу, застроенную небольшими жилыми домами и обсаженную пиниями. Мотоциклист сбросил скорость у старого палаццо, перестроенного в жилой дом. Женщина выключила мотор, и они, вкатившись под арку, остановились в тихом, темном дворике.

Вслед за женщиной Габриель вошел в фойе и поднялся на второй этаж. Она открыла дверь и втащила его за собой в полутемную прихожую. Потом сняла кожаную куртку и шлем. Волосы рассыпались по плечам. Она включила свет.

– Ты?

Девушка улыбнулась. Это была Кьяра, дочь раввина из Венеции.

Сотовый телефон на столике в номере парижского отеля запищал уже во второй раз за вечер. Эрик Ланге поднес его к уху и молча выслушал рассказ Рашида Хусейни о перестрелке в пансионате «Абруцци». Очевидно, Касагранде все же знал об Аллоне, но вместо того, чтобы поручить работу одному профессионалу с пистолетом, понадеялся на толпу некомпетентных полицейских с автоматами, которые, как и следовало ожидать, устроили настоящий бой. Другой возможности разделаться с израильтянином могло и не представиться.

– Что ты делаешь сейчас? – спросил Ланге.

– Ищу его вместе с половиной полиции Италии. Но шансов на успех немного. Израильтяне умеют вытаскивать своих из трудных ситуаций.

– Умеют, – согласился Ланге. – У израильской резидентуры сегодня, наверное, горячий денек. Аллон подкинул им работы.

– Да уж, точно.

– Вы знаете их агентов в Риме?

– Двоих или троих наверняка, – сказал Хусейни.

– Тогда, может, стоит понаблюдать за ними сегодня. Если повезет, они сами приведут нас к нему.

– Ты напоминаешь мне Абу Джихада. У него голова тоже отлично работала.

– Я вылетаю в Рим утром.

– Дай мне номер рейса. Тебя встретит мой человек.

Габриель долго стоял в душе, промывая раны и оттирая засохшую кровь. Когда он вышел, закутавшись в белый халат, Кьяра уже ждала. Она тщательно продезинфицировала раны и наложила на живот тугую повязку. Потом вколола антибиотики и вручила Габриелю пару желтых капсул.

– Что это?

– Что-то обезболивающее. Выпей. Легче будет уснуть.

Габриель проглотил таблетки и запил их минеральной водой из пластиковой бутылки.

– Я приготовила кое-какую одежду, она на кровати. Ты голоден?

Габриель покачал головой и пошел в ванную, чтобы переодеться. В какой-то момент его качнуло. Пока он уходил от опасности, пока спасал свою жизнь, пока держался на нервах и адреналине, боли не чувствовалось. Сейчас же бок горел, словно в него всадили раскаленный нож.

Кьяра положила на кровать синий тренировочный костюм. Габриель осторожно натянул его на себя. Костюм оказался на пару размеров больше, так что пришлось закатать рукава и подвернуть штанины. Когда он вернулся в гостиную, девушка сидела на диване и смотрела выпуск новостей. Оторвавшись от экрана, она окинула его внимательным взглядом и неодобрительно нахмурилась.

– Утром я найду тебе что-нибудь более подходящее.

– Сколько убитых?

– Пять человек. Несколько раненых.

Пять человек убиты… Габриель закрыл глаза, отгоняя приступ тошноты. Рана в боку напомнила о себе острой болью. Кьяра, вероятно, заметив гримасу, дотронулась до его лица.

– Ты горишь. Тебе надо поспать.

– В такой ситуации не до сна.

– Понимаю… то есть, кажется, понимаю. Как насчет бокала вина?

– С болеутоляющим?

– Оно поможет уснуть.

– Хорошо. Только немного.

Девушка вышла в кухню. Габриель нашел пульт и выключил телевизор. Кьяра вернулась с бокалом красного вина.

– Ты не будешь?

Она покачала головой.

– У меня сегодня работа – заботиться о твоей безопасности.

Он сделал несколько мелких глотков.

– Тебя действительно зовут Кьяра Цолли?

Она кивнула.

– И ты действительно дочь раввина?

– Да.

– Где работаешь?

– Официально я приписана к римской резидентуре, но вообще-то много разъезжаю.

– Чем занимаешься?

– О… ну, ты же знаешь, всем понемногу.

– А тогда, в Венеции?

– Меня попросил присмотреть за тобой Шамрон. Я так удивилась, когда ты пришел к моему отцу.

– Что он рассказал тебе о нашем разговоре?

– Сказал, что ты задавал много вопросов об итальянских евреях во время войны и о монастыре Святого Сердца на озере Гарда. Почему бы тебе не рассказать мне остальное?

«Потому что у меня нет сил», – подумал он.

– Я здесь надолго?

– Ты обо всем узнаешь утром от Пацнера.

– Кто такой Пацнер?

Кьяра улыбнулась:

– Да, давненько же ты не играл в наши игры. Шимон Пацнер – шеф римского бюро. Сейчас он занят тем, что обдумывает, как вывезти тебя из Италии и доставить в Израиль.

– Я не собираюсь возвращаться в Израиль.

– Но и здесь тебе оставаться нельзя. Или мне еще раз включить телевизор? Тебя ищет вся полиция Италии. В любом случае, решаю здесь не я. Я всего лишь оперативник. Пацнер нанесет визит утром.

У Габриеля не было сил спорить. Болеутоляющее в паре с вином сделали свое дело: боль отступила, а на смену ей пришли сонливость и онемелость. Веки налились свинцом. Может быть, и к лучшему. Кьяра помогла ему подняться и отвела в спальню. Он осторожно, стараясь не потревожить рану, опустил голову на подушку, но боль все равно проснулась и дала о себе знать. Девушка выключила свет и села в кресло у кровати, положив на колени «беретту».