Чудо

— Обычно на этом перекрестке до десяти часов вечера стоит полицейская патрульная машина — красный автомобиль с белой полосой на боку и синей мигалкой. А если машины нет, то вместо нее дежурят двое полицейских,— сказала Роза.

Ага, запомнила Наталия, к полицейским можно обратиться с просьбой перевести ее через дорогу. Затем — определенное количество шагов мимо кафе «Ле Руаяль», мимо каких-то лавчонок и заполненного покупателями сувенирного магазина «Маленький цветок святой Терезы».

— Здесь,— пояснила Роза,— мы поворачиваем направо, переходим улицу и идем к длинному пандусу, который и приведет нас к святилищу.

Наталия продолжала считать и запоминать, считать и запоминать. Число шагов по улице до пандуса, число шагов по идущему под уклон пандусу.

— Теперь мы спускаемся по пандусу,— рассказывала Роза.— Слева от нас, совсем близко, находится базилика Четок, а если обойти ее справа, то там будет грот. Ты хочешь зайти в церковь?

— Не сейчас, Роза. Завтра я приду и на мессу, и на исповедь, а сейчас мне бы хотелось попасть в грот.

— В грот так в грот. Мы проходим мимо церкви и заходим в ворота, ведущие к гроту.

Наталия молча шла рядом со своей провожатой и подругой, считая шаги до грота.

— Вот магазинчик, который торгует книгами и буклетами, посвященными Бернадетте. Сейчас мы проходим мимо кранов, из которых течет вода целебного источника, и мимо лотка, с которого торгуют церковными свечами. Дальше находится грот, за ним еще два входа в пещеру, потом купальни, в которых паломники совершают омовения.

— Давайте остановимся перед входом в грот,— мягко попросила Наталия, не переставая считать шаги.

— Вот он, слева от нас. — Они остановились, и девушка почувствовала, как твердые руки Розы повернули ее.— Мы находимся перед гротом.

— Я хочу войти внутрь.

Роза вновь взяла ее за руку и повела за собой. Наталия шла уже не такой твердой поступью, но счет не прекратила. Вскоре они снова остановились, и Роза произнесла:

— Ты стоишь на том самом месте, где, насколько мне известно, находилась коленопреклоненная Бернадетта.

Наталия кивнула, опустилась на колени и молча помолилась. Когда она поднялась, то услышала слова Розы:

— Если хочешь, ты можешь прикоснуться к стене грота.

Наталия протянула руку вбок и нащупала стену. Осознав, что стена совсем рядом, девушка наклонилась вправо и поцеловала гладкую прохладную поверхность. На душе у нее полегчало, и она позволила своей провожатой вывести себя через полукруглое отверстие наружу.

— Провести тебя по территории святилища? — осведомилась Роза.

— Мне хотелось бы побыть перед входом в грот и помолиться,— ответила Наталия.

— Позади нас много свободных скамеек. В такую жару лучше молиться сидя.

Усевшись, Наталия достала четки и погрузилась в молитвы и размышления. Роза ненадолго отошла, а вернувшись минут через тридцать, сказала:

— Народ расходится. Все идут на ужин. Нам тоже пора. Я отведу тебя в гостиницу тем же путем, каким мы шли сюда.

Наталия встала со скамейки и, опираясь на руку Розы, поплелась следом за ней к подножию пандуса, поднимавшегося к улице. Она снова считала шаги, перепроверяя саму себя. Оказавшись наверху, Наталия остановилась, чтобы перевести дыхание и сравнить число шагов, которые она насчитала по пути отсюда к гроту, и цифру, которая получилась сейчас. Они практически совпали.

Вскоре они снова стояли в вестибюле гостиницы, дожидаясь лифта. Наталия ощущала себя обновленной и получившей заряд некой энергии. В окружающем ее мраке внутренним взором она пыталась рассмотреть Спасителя и Его Мать, Владычицу Небесную.

Она услышала голос Розы:

— Сейчас мы пойдем в твой номер, где ты сможешь освежиться и перевести дух. Я, пожалуй, сделаю то же самое. А потом мы спустимся в ресторан и как следует поедим. Затем я провожу тебя обратно в комнату, а сама уйду. Надеюсь, ты не будешь чувствовать себя одинокой?

— Я никогда не испытываю этого чувства,— улыбнулась Наталия.— Я слишком занята.

В противоположном конце вестибюля, за стойкой регистрации, стояли двое, и один из них пристально смотрел на женщин, собиравшихся войти в лифт.

Круглолицую румяную женщину средних лет звали Ивонна, она была администратором и работала здесь в дневную смену. Сейчас она ни на что не обращала внимания, поглощенная какими-то бумагами. Вторым был консьерж Анатоль, молодой здоровяк с мохнатыми бровями, близко посаженными серыми глазками, сплющенным носом боксера и толстыми губами. Выходец из Марселя, Анатоль долго искал работу в Лурде и примерно с неделю назад нашел ее в гостинице «Галлия и Лондон». Сейчас он приехал, чтобы подменить Ивонну и заступить в ночную смену.

Анатоль не сводил глаз с двух женщин, входящих в лифт.

— Работаю здесь уже неделю и только сейчас увидел бабу, которую с удовольствием бы трахнул,— пробормотал он.

Ивонна, уже успевшая привыкнуть к скабрезностям, которые то и дело изрыгал ее новый помощник, подняла голову от бумаг и, проследив за его взглядом, осведомилась:

— Тебе понравилась та пожилая дама?

— Нет, дура, другая! Она стоит к тебе спиной, но погляди на нее, когда она повернется, чтобы войти в лифт. Классная молодая телка! Похожа на итальянку. Видала когда-нибудь такие титьки?

Его глазки жадно ощупывали Наталию, когда она вошла в лифт и повернулась лицом к вестибюлю. Словно загипнотизированный, он разглядывал точеную фигурку девушки, ее длинные темные волосы, черные солнцезащитные очки, делавшие ее еще более сексуальной, тонкий прямой носик, алые губы, молочную кожу шеи, с которой на высокую грудь свисала золотая цепочка с крестиком. Летнее платье подчеркивало каждую черточку ее сногсшибательного тела.

— Да-а,— протянул Анатоль,— это то, что надо! Я с ней, пожалуй, перепихнусь!

Ивонна воззрилась на парня изумленным взглядом.

— Анатоль, ты что, спятил? Разве не видишь? Она слепая!

— Ну и что? Чтобы трахаться, необязательно быть зрячим.

— Анатоль, ты просто, грязное животное, и то, о чем ты думаешь, совершенно невозможно.

— Может быть,— равнодушно пожал плечами парень.— А вдруг Дева Мария будет на моей стороне?

Стоял ранний вечер, когда заляпанный грязью желтый автобус, на лобовом стекле которого была укреплена табличка с надписью «Испания», натужно скрипя тормозами, остановился у входа в гостиницу «Галлия и Лондон». Из него выбрались восемь пассажиров, после чего автобус тронулся с места и поехал развозить по другим гостиницам остальных паломников из числа группы, прибывшей из Сан-Себастьяна. Последним из вышедших был Микель Уртадо.

Он стоял на тротуаре, разминая затекшие мышцы и вдыхая прохладный вечерний воздух. Какое счастье, что утомительная поездка позади! Ему так надоели теснота автобуса и что-то непрерывно бормочущие попутчики, эти набожные ханжи!

Правда, надо признать, что путешествие от Сан-Себастьяна через баскскую границу на территорию Франции и затем до Лурда длилось не слишком долго, всего шесть часов, но Уртадо они показались вечностью. Ему не терпелось сделать то, ради чего он сюда приехал, и как можно быстрее убраться восвояси.

Дожидаясь вместе с остальными, пока выгрузят багаж, Уртадо осматривался вокруг. По тротуарам шли пешеходы всех национальностей и возрастов, многие из них разглядывали витрины сувенирных магазинов и лавок, торгующих всякой мишурой, рассчитанной на туристов. На другой стороне улицы, ближе к перекрестку, возвышалось огромное серое здание. В свете уличного фонаря можно было прочесть его название: «Больница Богоматери Всех Скорбящих».

В Лурде Уртадо не интересовало ничего, кроме грота. Он вырос в католической семье, всегда знал о лурдской святыне, но не знал, правдива ли история про Бернадетту. Впрочем, ему было на это наплевать. Он знал другое: грот является главной святыней католицизма, и в ближайшие дни здесь вновь ожидают появления Девы Марии, как актрисы, выходящей на бис.