Повести и рассказы (ЛП)

Я пожал плечами. Я уже смекнул, что сейчас получу встречное предложение, а это делало мою позицию достаточно сильной.

— Он сказал мне, — спокойно продолжил Смидли, — что вы потребовали вознаграждение за то, что отыщете и вернете компании колье Сарбайна.

Я кивнул.

— Совершенно верно.

— Но вы знаете, что наши правила запрещают выплачивать вознаграждения своим сотрудникам?

— Да, знаю.

— Значит, вы отдаете себе отчет в том, что ваши требования беспрецедентны. Лично я отстаиваю точку зрения, что хорошие работники на улице не валяются, и их следует ценить и поощрять. И относиться к ним нужно бережно. Иными словами, мистер Крим, я пригласил вас сюда, чтобы попытаться прояснить и, по возможности, исправить некоторые недоразумения. Вам нравится ваша работа?

— Иногда.

— Вы считаете, что вам платят недостаточно?

— Да, — сухо сказал я.

— Мы вас понимаем. Честолюбивые люди нередко выражают недовольство по поводу финансовой оценки своих услуг. А что, если я предложу вам поднять ваше жалованье на десять процентов?

Я помотал головой.

— Нет. Мне не нужна прибавка.

— А что вам нужно, мистер Крим? — холодно спросил он.

— Я уже объяснил это мистеру Хантеру.

— Но позвольте, — мистер Смидли снисходительно улыбнулся, словно напоминая, что мы с ним взрослые люди и понимаем всю нелепость моих требований. — Вы же не можете всерьез требовать выплаты пятидесяти тысяч долларов? Если бы это даже и не противоречило нашим правилам — сумма-то просто абсурдная!

— Допустим. Но лишь на одну пятую столь же абсурдная, как тот чек, который вам придется выписать по истечении двух недель, если вы не найдете колье.

— А почему вы так уверены, что найдете его сами?

— Не знаю. Как не знаю и того, со сколькими людьми мне придется поделиться своим вознаграждением. Хочу только заранее подстраховаться.

— И вы считаете, мистер Крим, что ваше требование стоит того, чтобы потерять положение и работу?

— У меня здесь никакого положения, мистер Смидли. Только работа причем оплачиваемая примерно так же, как труд забулдыги-слесаря. Такое вознаграждение — это пять лет моей работы здесь.

— Понимаю. А что, если вместо вознаграждения, мы выдадим вам премию в размере пяти тысяч долларов?

Я помотал головой.

— Вы понимаете, мистер Крим, что такое пятьдесят тысяч долларов?

— Не совсем, — признался я. — Но, положив их на свой банковский счет и потратив пару бессонных ночей на то, чтобы досчитать до пятидесяти тысяч, я свыкнусь с этой мыслью. Я вообще быстро приспосабливаюсь. Я способный.

— Понятно, — вздохнул мистер Смидли, переплетая пальцы. — Я хочу, чтобы вы поняли следующее, мистер Крим: я ставлю интересы компании выше амбиций и даже выше устоявшихся традиций. Согласись я с тем, чтобы вышвырнуть вас вон, я бы потешил свое самолюбие, но поступился интересами компании. Только давайте сразу жестко договоримся: если колье будет найдено сотрудниками полиции, ФБР или каких-либо иных организаций и правоохранительных органов здесь или в другой стране, никакого вознаграждения мы вам не выплатим. Деньги вы получите только в том случае, если найдете колье сами… или с помощью воров, скупщиков краденого и прочего сброда. Вы согласны?

— Да, сэр. Но я хотел бы получить также письменное подтверждение.

— Я продиктую условия секретарше, и вы заберете контракт с собой. И учтите, мистер Крим, лично вы и ваши методы мне не нравятся. Надеюсь, мне понравятся ваши результаты.

— Я тоже надеюсь, сэр.

Он вызвал секретаршу и надиктовал ей договор. Я дождался, пока его напечатали и подписали, после чего, унося в руке бумажку стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, позволил себе гаденько ухмыльнуться в лицо массы Хантера.

ГЛАВА ВТОРАЯ

С годами у меня выработалась особая манера работать, которая отличается от методов полиции прежде всего полной противоположностью целей, которых мы добиваемся. Полицейские ловят воров. Меня интересует только застрахованное нашей компанией имущество. Если попутно с возвращаемым имуществом удается прихватить и вора, я не слишком возражаю против временного пребывания в ранге ревностного блюстителя законности; аналогичным образом полицейские, изловив вора, с готовностью возвращают похищенное законному владельцу. Есть и некоторые другие различия. Полиция, например, обладает неограниченными возможностями и колоссальной разветвленной организацией, раскинувшей свои щупальца по всему свету. Если в кое-каких подобных организациях мне и готовы изредка оказать поддержку, то при этом там ни на секунду не забывают, что ради спасения страховки я всегда готов пойти на любую сделку как с самими жуликами, так и с укрывателями краденого. В договоре, который вручил мне Смидли, об этом, естественно не было и речи; более того и он и Хантер поклялись бы на стопке библий, что не знаются с ворами и мошенниками. Тем не менее, когда мы, сыщики, вступаем в контакт с такого рода публикой, наши боссы закрывают на это глаза. Для пользы дела.

Так что работаю я по-своему; иногда у меня это выгорает, а порой и нет. О том, как это сработало в деле Лидии Андерсон (а именно под таким именем оно навсегда запечатлелось в моей памяти), вы узнаете, дочитав до конца эти записки.

Колье было украдено в воскресенье вечером, а описанные выше события происходили во вторник утром. Из всего, что я прочитал по поводу этой кражи, я заключил, что будет лучше, если до четверга с этим делом провозится полиция, промолов его через все свои жернова. Скорее всего им не удастся обнаружить ни вора, ни колье. В противном же случае, я все равно ничего не добьюсь, если и буду путаться у них под ногами. Да, колье меня интересовало — даже очень, на целых пятьдесят тысяч долларов, — но только в том случае, если я найду его сам. Поэтому я решил временно оставить полицию в покое, а сам пока прогулялся в доннеловское отделение нью-йоркской библиотеки. Если вы рыщете в поисках каких-то экзотических фактов, то, разумеется, лучше Центральной библиотеки, что на Сорок второй улице, вам места не найти; правда, порыться на полках вам просто так не разрешат, да и кучи всяких формальностей не оберешься. Поскольку мне требовался всего-навсего выпуск «Кто есть кто» пятилетней давности, я решил довольствоваться доннеловским филиалом, где можно неспешно полистать любой справочник в тишине и покое.

Кроме того, здание доннеловской библиотеки удобно расположено на Пятьдесят третьей улице, прямо напротив Музея современного искусства, в котором можно совершенно потрясающе пообедать по самой обычной для Нью-Йорка цене. Я посещал местную столовую уже без малого десять лет и давно проникся уверенностью, что ничто так не красит человека, как способность создавать шедевры искусства.

И еще в этой библиотеке работает моя знакомая, Люсилла Демпси — без нее это учреждение нельзя и представить. Как-то раз я пригласил ее на свидание, после которого проникся болезненным ощущением, что в Люсилле сочетаются наихудшие представления о пуританских приличиях наряду с неистребимым желанием покончить с моим грешным существованием и наставить на путь истинный. После этого неудачного свидания мы стали друзьями и, примерно раз в месяц, обедали вместе в заведении напротив библиотеки.

Люсилла встретила меня приветливой улыбкой. Еще не было и полудня, а пойти пообедать мы условились в половине первого. Люсилла приняла мое приглашение со вздохом. Есть такие женщины, которые всегда вздыхают, когда на что-либо соглашаются.

В справочнике «Кто есть кто» за 1956-57 гг. я отыскал Ричарда Коттера и прочитал следующее:

«Коттер, Ричард Генри, строитель; род. в Бостоне, 9 марта 1912 г.; сын Джеймса Коттера и Энн Фредерикс, колледж, бакалавр наук, Массачусетский технологический институт, 1933 г; 6 февраля 1935 г. женился на Джин Фелтон; 1 дочь Сара. Главный инженер компании „Кэтсби-Уоллес“ с 1939 г. И т. д. и т. п.»

Затем я попытал счастья с Марком Сарбайном, но безуспешно справочник о нем не упоминал. Тогда я порылся в более свежих выпусках «Кто есть кто», закончив на 1963 г. Увы, похоже, что жизненные достижения Марка Сарбайна не показались составителям справочника достаточно эпохальными, чтобы увековечить его в глазах современников и потомков.