Черное воскресенье

— Шесть-пять, вызываю шесть-пять!

— Слышу тебя, Джон, — раздалось из коробки.

— Женщина в рентгеновской лаборатории утверждает, что нарушительница только что ушла отсюда.

— Тут все перекрыто. Думаешь, мне надо подняться? Я на площадке третьего этажа.

— Нет, я сам приведу ее на третий. Попроси старшую сестру не отходить далеко.

— Джон, она говорит, что в это время в рентгене никого не должно быть.

— Оставайтесь на месте, я приведу ее.

— Что она там плетет? — возмутилась Далиа. — Ну и память — как решето!

— Идемте.

Они направились к лифту. Салливэн шел сзади, глядя ей в спину и касаясь большим пальцем кобуры на поясе. Далиа зашла в кабину, потянулась к кнопкам. Двери закрылись.

— Третий? — спросила она.

— Я сам. — Салливэн поднял руку.

Рука Далии змеей скользнула к выключателю, и лифт погрузился в кромешную тьму. Зашаркали ноги, скрипнула кожа ремня или кобуры — одновременно со сдавленным стоном и ругательством, потом раздались глухие звуки ударов и отчаянные задыхающиеся хрипы. Над механической дверью, сменяя друг друга, мерцали на панели индикаторы этажей.

Напарник-полицейский озадаченно нажал на кнопку, подождал, пока лифт, проехавший мимо, поднимется снова.

Гул в шахте затих, и створки с рычанием разъехались в стороны.

— Джон? О, Господи, Джон!

Скрюченный офицер Джон Салливэн сидел в углу кабины. Стенки не позволяли ему завалиться на бок. Глаза почти выкатились из орбит, по подбородку стекала пена, а из шеи, раскачиваясь, словно бандерилья, свисал шприц.

В это время Далиа уже бежала коридором второго этажа, и светильники, как в туннеле, мелькали у нее над головой. Миновав удивленного санитара, террористка свернула за угол и попала в бельевую, где, мгновенно сориентировавшись, сдернула с плечиков и натянула на себя бледно-зеленый хирургический халат. Надела, подоткнув, волосы, такую же шапочку, на шею повязала марлевую повязку, потом выскочила, сбежала вниз по лестнице и направилась в дальнее крыло первого этажа, где находился травмпункт. Здесь она прошла, внешне спокойная, мимо нового поста возбужденных полицейских, лишь мельком взглянувших на нее. Их было трое, и все напоминали охотничьих псов, только и ждущих команды «апорт!», чтобы броситься за подранком в камыши. Перед травмпунктом, под доносящиеся из-за двери вопли раненого в поножовщине, рядком сидели в очереди на обработку легких телесных повреждений пострадавшие в драках помельче и прохаживались чьи-то мрачные родственники.

Маленькая, средних лет, пуэрториканка с выступающим животом тихо всхлипывала на скамье, пряча лицо в ладонях. Далиа подошла и присела рядом, полуобняв ее за плечи.

— No tenga miedo [10], — тихо произнесла она.

Пуэрториканка отняла руки и подняла глаза, показав отечное, Орехово-коричневое лицо. Золотой зуб сверкнул у нее во рту.

— А Хулио?

— С ним будет все в порядке. Пойдемте со мной. Погуляем пока неподалеку, вам не повредит вдохнуть свежего воздуха. Вы сразу почувствуете себя лучше.

— Но...

— Тс-с, делайте, как я говорю.

Она помогла женщине подняться, и та покорно поплелась рядом, переваливаясь на стоптанных туфлях и продолжая шмыгать носом.

— Я говорила! Сколько раз я ему говорила...

— Успокойтесь, не переживайте, вам вредно волноваться, — утешала ее Далиа, поглаживая по спине.

Она повела ее к запасному выходу, у которого пасся грузный, потный легавый в синем мундире.

— Почему он не пришел сразу домой, ко мне? Вечно он влезет в какую-нибудь драку.

— Ну-ну, все образуется. Мы сейчас погуляем в розарии...

Пуэрториканка вздыхала и беззвучно шевелила губами. Полисмен стоял как вкопанный, загораживая проход.

— Офицер, — обратилась к нему Далиа, — этой даме срочно необходимо на воздух. Не могли бы вы выйти с ней и последить несколько минут, пока она придет в себя.

«Дама» безвольно стояла, опустив голову и, похоже было, перестала что-либо воспринимать. Переносная рация потрескивала на стуле в нескольких шагах от полицейского. Теперь в любой момент могут объявить тревогу. Мертвый легавый — дело нешуточное.

— Я не имею права покидать пост, леди. Этот выход сейчас закрыт.

— В таком случае позвольте мне самой погулять с ней поблизости. Я опасаюсь, что здесь ей станет совсем плохо.

Беременная пуэрториканка вновь закрыла лицо руками; меж ее толстых коричневых пальцев потекли слезы. Полисмен, раздираемый долгом и состраданием, ладонью вытер сзади потную шею. На крупном, прорезанном морщинами лице отражалась тяжелая работа мысли. Подопечная Далии покачнулась и навалилась на нее всей своей тяжестью. Террористка едва устояла на ногах.

— Уф-ф! Как вас зовут?

— Доктор Виццини.

— Ладно, доктор, валяйте. — И полицейский толкнул дверь мощным плечом.

В лицо Далии пахнуло зимним холодом. Мигалка на легковом автомобиле освещала улицу красными вспышками. Бежать некуда — кругом полиция.

— Дышите глубже, — сказала Далиа. Пуэрториканка мало-помалу успокаивалась.

Перед ними остановилось желтое такси; из него вылез молодой парень — видимо студент или врач-стажер. Далиа помахала рукой таксисту, чтобы не уезжал, и обратилась к парню:

— Вы ведь идете в госпиталь, да?

— Точно.

— Будьте любезны, проводите туда вот эту даму, ладно? Заранее спасибо.

Кажется, проскочила! Теперь все зависит от таксиста и сообразительности легавых. Далиа попросила поднажать и откинулась на заднем сиденье, прикрыв глаза. А ведь благодаря моей заботе ей действительно стало легче, усмехнулась она про себя.

Полицейский офицер Джон Салливэн не был мертв — пока. Но жизнь в могучем теле чуть теплилась. Став на колени, напарник прижался ухом к его груди — сердце Салливэна еще билось, хотя и редко, неровно, чуть слышно. Полицейский сдвинул корпус раненого, аккуратно уложив его на пол, одновременно блокируя ботинком начавшие закрываться двери лифта.

Эмма Райан недаром работала старшей медицинской сестрой. В доли секунды оценив ситуацию, она молниеносно нажала на кнопку «Стоп» и крикнула дежурной, чтобы та вызвала бригаду реаниматоров, сама же опустилась перед пострадавшим и, бегло скользнув взглядом по его лицу, не мешкая, скинула халат, ловко свернула из него валик и подсунула под шею Салливэна, так, чтобы его голова была слегка запрокинута. После этого старшая сестра положила ему на грудь свои руки, покрытые с тыльной стороны ладоней коричневыми родимыми пятнышками, и ее круглая спина задвигалась вверх-вниз. Она проводила наружный массаж сердца, а полицейский, тоже обученный приемам оказания первой помощи, начал делать искусственное дыхание рот в рот.

Драгоценные секунды спасли человеку жизнь, но были потеряны для поимки преступницы.

Прибежала сиделка, толкая впереди себя каталку на колесиках. Вчетвером они подняли на нее грузного Салливэна; при этом Эмма проявила недюжинную силу и сноровку. Каталку покатили вперед, к грузовому лифту; старшая сестра уже на ходу выдернула шприц из шеи бесчувственного полицейского и вручила сиделке, сопроводив указанием найти доктора Филда и передать ему остатки жидкости на анализ. Дежурной сестре она велела взять у пациента пробу крови.

Смертоносная игла впилась в кожу Салливэна с левой стороны пониже уха, но не пошла вглубь, а снова проткнула кожу в сантиметре от первого прокола и вышла наружу. Теперь в этом месте краснели два пятнышка, как после змеиного укуса. Позже, когда полиция осмотрела место преступления, она обнаружила в лифте подсохшие белые потеки. Видимо, большая часть раствора не попала по назначению, а брызнула в стенку и стекла по ней, образовав на полу крошечную лужицу.

Через считанные минуты Салливэна подключили к аппарату искусственного дыхания и электростимуляции сердечной деятельности в отделении интенсивной терапии. Рядом стоял доктор Филд, вооруженный результатами анализов крови, раздумывая, какие препараты из богатого, всегда бывшего под рукой набора сильнодействующих средств окажутся наиболее эффективными в этом экстраординарном случае.