Ливень

Элла прижала листочки к груди, как если бы это было какое-нибудь сокровище.

— Вы и представить себе не можете, доктор, как я вам благодарна!

— Рад, что смог помочь, — улыбнулся Кинкэйд.

Элла рассказала ему о том, как Солли выбирал костяшки домино из коробки и выстраивал их в линию.

— Конечно, он просто делает это в строгой последовательности, но я не думаю, что все дети, страдающие данным заболеванием, могут так концентрировать внимание и обладают схожей… схожей…

— Дотошностью?

— Да-да, дотошностью.

— Об этом же говорится и в статье. — Доктор кивнул на листочки, которые Элла продолжала прижимать к груди. — Подобная точность и педантичность характерны для детей с тем же недугом, что у Солли. Теперь, прочитав эту работу, я думаю, что ошибался, когда уговаривал вас давать своему сыну лекарства. Умственные способности таких детей — загадка даже для специалистов. Без сомнения, у разных пациентов они варьируют. Не исключено, потенциал Солли ограничен забавами с домино, а может быть, ваш мальчик в чем-то гениален. В любом случае лишь вы вправе решать, развивать ли его способности и как именно это делать.

Элла сказала доктору, что написала запрос в несколько школ.

— Я пока не получила ни одного ответа и не знаю, будет ли из этого какой-нибудь толк. Вполне возможно, что эти школы не принимают таких детей, как Солли. Но даже если у них есть соответствующая программа, расходы на обучение могут оказаться слишком высокими. К тому же… — она немного помолчала и закончила свою мысль: — Я и подумать не могу о том, чтобы расстаться с ним на такое долгое время.

— Даже если это пойдет Солли на пользу?

— Его могут просто не принять в школу, доктор Кинкэйд. Не факт, что выбор здесь будет за мной.

— Но если бы решать пришлось вам…

— Посмотрим, — пробормотала Элла, явно желая закончить разговор.

Подождав минуту-другую, доктор встал:

— Мне пора. Миссис Кинкэйд всегда нервничает, если меня долго нет дома вечером.

Элла проводила его до дверей и еще раз поблагодарила за принесенную статью.

— Мне не терпится прочитать ее.

— Вот и хорошо. Потом мы с вами еще раз побеседуем на эту тему.

— Конечно.

Доктор посмотрел на лестницу, которая вела на второй этаж.

— Ну, как он там?

Элла понимала, что он спрашивает не про Солли.

— Вчера разозлился на меня. Несколько раз сказал, что чувствует себя хорошо, но я продолжала донимать его расспросами. В конце концов, он не выдержал…

По сути, она сказала доктору правду. Другое дело, что Кинкэйду незачем было знать, почему ее внимание вывело Рейнуотера из равновесия.

— Вообще-то он очень спокойный человек, но при этом может быть совершенно невыносимым из-за своего упрямства. Так было с самого детства. Если уж Дэвид поставил перед собой цель, он будет идти к ней до самого конца, — улыбнулся доктор. — Помню, пару раз он даже впадал в ярость, когда не мог настоять на своем.

Элла с трудом могла представить Рейнуотера в ярости, а вот насчет его упрямства сомневаться не приходилось. Он уже два раза смог переупрямить такого упрямца, как Конрад Эллис.

Внезапно доктор Кинкэйд нахмурился:

— Вы сказали, что Дэвида нет дома.

Элла кивнула.

— Полагаю, он был сегодня на ферме Элтона Хэтчера, а вечером снова отправился туда или в поселок бедняков. Я пытался отговорить Дэвида с самого начала… Конрад и его дружки — опасные противники.

Она снова кивнула и добавила:

— Я тоже пробовала объяснить ему это, мистер Кинкэйд, но не преуспела в своем желании.

— Тут уж ничего не поделаешь, — вздохнул доктор.

— У него всегда была тяга к подобным делам?

— Безнадежным, вы имеете в виду?

— Почему вы называете это дело безнадежным?

— Видите ли, в мире всегда было много негодяев разных мастей, и я не думаю, что это когда-нибудь изменится. Во время экономического кризиса одни люди вынуждены страдать, тогда как другие наживаются на их страданиях. Есть и такие, кто не в силах справиться с ситуацией и со своим эмоциями… Они вымещают гнев на всех подряд. Соответственно, увеличивается число преступлений — краж, разбойных нападений и даже убийств. Не желая, впрочем, прослыть старым ворчуном, хочу добавить, что такие времена пробуждают в людях не лучшие их качества. А может быть, наоборот, самые прекрасные?

— Да, если речь идет о мистере Рейнуотере.

— Знаете, Дэвид неизменно вставал на сторону обиженных. Мне кажется, он чувствует себя немного неловко за те блага, которыми был наделен с самого рождения.

Элла не решилась бы спросить, что это за блага, но доктор Кинкэйд сам ей об этом рассказал:

— Отец Дэвида унаследовал тысячи акров плодородной земли, что позволило ему выращивать хлопок и активно торговать им. Он заработал на этом очень много денег. Дэвид изучал коммерцию, причем весьма успешно, готовясь со временем возглавить семейный бизнес. Уже в колледже он знал об агротехнике хлопка больше, чем многие практики, занимавшиеся им не одно десятилетие. Затем он поступил в университет и ко времени его окончания продавал свой хлопок по очень выгодной цене, так что окрестные фермеры начали обращаться к нему как к посреднику при торговле. В общем, дела у него шли прекрасно. Теперь все земли находятся в его владении. Другое дело, что спрос сейчас невелик, и Дэвид обрабатывает лишь часть площадей. Однако ему удалось сохранить всех арендаторов. За последние год-два доходы от продаж значительно сократились, но, когда кризис наконец закончится, ситуация, безусловно, изменится к лучшему. Что же, земля есть земля, и хлопок всегда будет нужен.

Из всего этого стало ясно, что у Дэвида Рейнуотера весьма приличное состояние.

— Почему же онприехал сюда? — спросила Элла. — С такими деньгами он мог бы жить где угодно.

— Он хотел быть поближе к нам. Думаю, после того, как Дэвиду сообщили его диагноз и сказали, что болезнь неизлечима, он пожелал провести остаток жизни рядом с родными людьми, а кроме миссис Кинкэйд и меня, у него никого нет.

— Он не был женат?

— Нет, но вовсе не из-за недостатка желающих отвести его к алтарю, — улыбнулся доктор. — Едва ли не каждая девушка в северном Техасе мечтала выйти за него замуж, ведь Дэвид привлекательный мужчина. Боюсь только, среди его почитательниц было немало меркантильных. Как-то раз я спросил Дэвида, почему он остался холостяком, когда столько прекрасных дам буквально вешались ему на шею. Он ответил, что всегда искал женщину, которая любила бы его самого, а не его деньги.

Элла отвела глаза, а доктор задумчиво потер висок и продолжил:

— Сейчас жена была бы ему очень нужна. Хотел бы я знать, не жалеет ли Дэвид о своем решении остаться холостым. — Он покачал головой. — Впрочем, это не в его правилах — жалеть о чем-либо.

Элла все еще удивлялась тому, что Рейнуотер из всех возможных вариантов выбрал ее скромный пансион.

— Он вполне мог бы жить в собственном доме, — заметила она.

— У Дэвида есть свой дом, но он оставил его и приехал сюда. Полагаю, ему не хочется доживать в полном одиночестве. Семейная атмосфера стала для него важнее уединения. — Бросив на Эллу задумчивый взгляд, доктор надел шляпу. — Мне на самом деле пора, миссис Баррон. Расскажете потом, какое впечатление произвела на вас статья, которую я привез. Что касается Дэвида, уговор прежний: при малейшем ухудшении сразу звоните мне.

— Разумеется, доктор. Спокойной ночи. Еще раз спасибо за статью.

Попрощавшись с Мердоком Кинкэйдом и закрыв за ним дверь, Элла вернулась в гостиную. Она села около самой яркой лампы и стала читать статью, привезенную доктором. Очень скоро молодая женщина услышала, как к дому подъехала машина. Это мог быть только Рейнуотер.

Он не успел коснуться ручки, а Элла уже распахнула дверь. При виде Дэвида у нее перехватило дыхание.

— Все в порядке, — поспешил успокоить ее Рейнуотер. — Это не моя кровь.

— Господи боже мой!

— Я же говорил вам, что работа грязная. Сами понимаете, я не могу войти в дом в таком виде. Нельзя ли мне воспользоваться душем в сарае?