Прежде чем проститься

В десять Лайза попыталась позвонить Нелл Макдермотт. Она знала, что та живет на Манхэттене, в районе Семидесятых улиц. Однако номера Нелл в телефонном справочнике не оказалось. К счастью, Лайза вспомнила, что у деда Нелл, бывшего конгрессмена Корнелиуса Макдермотта, есть своя фирма. Этот номер ей сообщили достаточно быстро, и Лайза позвонила туда.

Ей ответил приятный женский голос:

— Меня зовут Лиз Хенли. Чем я могу вам помочь?

— Это Лайза Райен, вдова Джимми Райена. Мне очень нужно поговорить с Нелл Макдермотт, — без обиняков выложила Лайза.

Секретарша Макдермотта попросила ее не вешать трубку. Через пару минут снова раздался голос Лиз:

— Советую позвонить прямо сейчас по номеру 212-555-6784. Нелл ждет вашего звонка.

Лайза поблагодарила секретаршу и сразу же набрала номер. Нелл сняла трубку после первого гудка. Еще через пять минут Лайза уже сидела в машине, направляясь на встречу с Нелл.

Больше половины из своих тридцати восьми лет Джед Каплан жил в постоянных конфликтах с законом и научился безошибочно определять, когда копы висят у него на хвосте. В этом он вполне мог состязаться с экстрасенсами.

«Я вас, скунсов, чую за две мили, — думал Джед, выходя утром из дома. — Надеюсь, казенные сапоги не жмут? А то я намереваюсь прогуляться, и подольше».

Джеду вообще хотелось убраться из Нью-Йорка. Житье бок о бок со старухой превратилось в кромешный ад. Час назад он проснулся с задубевшей спиной. Черт бы побрал этот вшивый диван-кровать! Войдя на кухню, чтобы глотнуть кофе, он увидел за столом мать. Глаза Ады Каплан были красными от слез.

— Сегодня твоему отцу исполнилось бы восемьдесят, — срывающимся голосом сказала она. — Будь он жив, я бы устроила торжество. А вместо этого я сижу здесь одна. Даже соседей позвать не могу. Мне стыдно смотреть им в глаза.

Джед пробовал возражать, говоря, что копы просто хотели взять его на пушку, но номер у них не прошел. Как известно, тот, чья вина не доказана, считается невиновным. Но где там! Мать распалялась все сильнее, продолжая в своем излюбленном ключе:

— Помнишь старые фильмы, в которых играл Эдвард Робинсон [25]? Я читала о нем. Когда умерла его жена, она завещала их сыну единственную вещь — высокий стул, на котором тот сидел в раннем детстве. И написала в завещании: «Ты доставлял мне радость только до тех пор, пока сидел на этом стуле». Я могу повторить ее слова про тебя! — кричала Ада Каплан, потрясая кулаками. — Своим поведением ты позоришь и меня, и память о своем отце.

Джед даже не стал пить кофе, а поскорее убрался прочь из проклятой квартиры. Он бы уехал хоть сейчас, но для этого требовался паспорт. Копы лишь попугали его судом за марихуану. Сами знали, что обвинение шито белыми нитками и никакой суд не будет рассматривать дело о пакете старой травки. Но они добились разрешения конфисковать его паспорт, а без паспорта не улизнешь.

«И все-таки с травкой я этих скунсов облапошил, — мысленно похвалил себя Джед. — Поди докажи, что я к ней прикасался. Но они меня пасут. Ждут, когда проколюсь».

Вывернув на Бродвей, он зашел в первую попавшуюся забегаловку и взял себе кофе. «Я бы мог кое-что подсказать копам насчет этого взрыва, — подумал он, обжигаясь кофе из пластикового стаканчика. — Но не буду. Они все переиначат и взрыв яхты повесят на меня».

— Извините, не рассчитала время, — сказала Лайза Райен, входя в квартиру Нелл. — Редко здесь бываю. Забыла, что на Манхэттене трудно найти парковку. Пришлось поставить машину в гараж.

Лайза старалась говорить спокойно, не показывая хозяйке квартиры своего истинного состояния. Потоки машин на улицах Манхэттена всегда выбивали ее из колеи. А тут еще куда ни сунься — парковки заняты. Оставалось единственное — загнать машину в подземный гараж, что обойдется ей минимум в четвертак. Еще одна финансовая прореха.

Двадцать пять долларов были для Лайзы весьма ощутимой суммой. Обычно столько она получала в виде чаевых, сделав маникюр пяти, а то и восьми клиенткам. Двадцать пять долларов за стоянку далеко не новой машины, когда сейчас каждый цент в семье на счету! Если б не отчаянная необходимость встретиться с Нелл, она бы развернулась и поехала домой.

Лайза шла от гаража до дома Нелл и чувствовала, что вот-вот расплачется от досады. Неудивительно, если у нее все эти дни глаза на мокром месте. Но реветь на манхэттенской улице? Нет, такого удовольствия местной публике она не доставит. Лайза достала платок, вытерла глаза и припудрила нос.

Лайза очень любила свой темно-синий брючный костюм и считала его элегантным. Но когда она увидела Нелл Макдермотт в желто-коричневых, безупречно скроенных слаксах и кремовой кофточке, ей стало неловко. Вот где настоящая элегантность. А тем тряпкам, что на ней, — самое место в отделе уцененных товаров какого-нибудь универмага средней руки.

В жизни Нелл была гораздо симпатичнее, чем на снимках. И выглядела она сегодня намного лучше, чем на поминальной мессе.

Нелл тепло поздоровалась с гостьей. Держалась она очень просто; сразу же предложила Лайзе называть ее только по имени, без всяких формальностей. Но главное, у Лайзы оставалось ощущение доверия к этой знаменитой женщине.

Нелл распространяла вокруг себя что-то еще, чему Лайза не могла подыскать определение. Возможно, спокойную уверенность в себе. Она была из другого мира, знакомого Лайзе лишь по фильмам и книгам.

Нелл провела ее в гостиную. Лайзу всегда интересовало убранство домов. Джимми часто подшучивал над женой, показывая, с какой жадностью она листает журналы по дизайну интерьеров. А сколько времени она провела, мысленно обставляя их «дом мечты»! Иногда Лайзе хотелось, чтобы у них была антикварная мебель и персидские ковры. Менялось настроение — и она видела их дом точной копией английских коттеджей. Временами ее «заносило» в модерн и даже ар деко. К сожалению, Джимми терпеть не мог ни один из этих стилей. Лайза не собиралась всю жизнь работать в косметическом салоне. Еще два-три года, а там дети подрастут и она пойдет учиться на курсы интерьерных дизайнеров... Мечты, которым теперь уже не суждено сбыться.

— Какая у вас замечательная гостиная, — тихо сказала Лайза, глядя на разностильные, но вполне сочетающиеся между собой предметы.

— Спасибо. Я люблю это место, — с заметной грустью ответила Нелл. — Мои родители были антропологами. Они много путешествовали и отовсюду привозили оригинальные вещицы. Мебель здесь частично из нашей прежней квартиры, а что-то я потом докупала сама. Знаете, за минувшую неделю я по-настоящему прочувствовала смысл английской поговорки: «Мой дом — моя крепость».

Нелл украдкой разглядывала свою гостью. Торопливо наложенная косметика не могла скрыть покрасневшие глаза и опухшее от слез лицо. Слезы и сейчас были где-то совсем близко. «Тут бы хватило на нас обеих», — подумала Нелл.

— Идемте пить кофе, — предложила она Лайзе. — Перед самым вашим приходом сварила.

Через несколько минут они уже сидели за кухонным столом и пили кофе. Нелл специально умолкла, позволяя гостье собраться с мыслями и начать говорить о главном. Лайза понимала это, но молчала, подыскивая слова. Наконец она решилась.

— Нелл, мой муж почти два года был без работы. Он посылал свое резюме в разные фирмы. И везде — либо молчок, либо отказ. А потом ему вдруг позвонили из фирмы вашего мужа и пригласили на собеседование. Когда он вернулся, то сказал мне, что будет работать у Сэма Краузе, делового партнера вашего мужа.

— Мне кажется, Сэм Краузе был для Адама скорее компаньоном, чем обычным деловым партнером, — возразила Нелл. — Адам сотрудничал с разными людьми, однако никого из них не считал своими партнерами. Наверное, вы знаете, что он несколько лет работал в компании Уолтерса и Арсдейла, занимаясь реконструкцией зданий. Строительный подряд там осуществлял Сэм Краузе. Потом Адам открыл собственную фирму и собирался поручить Краузе работу по строительству «башни Вандермеера».