Крестное знамение

Туристы восторгались видом с крыши Il Duomo, [13]а Мария Пелати неподвижно сидела в уголке, словно одна из 2245 мраморных статуй, украшающих собор. В другой день и с другим настроением она смешалась бы с толпой и стала бы тоже с восхищением созерцать шпили, взмывавшие к небесам, и размышлять о тех 511 годах, что ушли на строительство храма. Но сегодняшний день сильно отличался от других дней.

После размышлений над рукописью в течение целого часа девушка вышла из транса, внезапно почувствовав, что исходит потом. В поисках более прохладного места Мария спустилась по шиферной крыше, расположенной под углом в тридцать градусов к порталу в одном из шпилей, но там тоже не нашла ни прохладного ветерка, ни тени, на которые рассчитывала.

«Черт с ним! — подумала она. — Я все равно попаду в ад за то, что обнаружила свиток, поэтому вполне могу найти какое-нибудь местечко с кондиционером, пока у меня еще есть такая возможность».

Мария прошла мимо изысканного ряда статуй, запечатлевших смесь из святых, рыцарей и грешников в самых разнообразных позах. Несмотря на потрясающее искусство, отличавшее их, сегодня они оставили девушку совершенно равнодушной за исключением последней, изображавшей величественного человека в длинной тоге. Мария взглянула на него и, к своему удивлению, поняла, что лицо его ей знакомо. Насмешливый изгиб губ. Легкомысленное мерцание в глазах. Высокомерно выпяченная вперед нижняя челюсть. Презрительно-надменная улыбка на…

— О Господи! — вскрикнула она. — Смеющийся человек!

Потрясенная этой находкой, Мария хотела немедля броситься обратно к доктору Бойду и рассказать ему о своем открытии, однако поняла, что, если сейчас же не разыщет всю необходимую информацию, он настоит на их возвращении в церковь и тогда уже расследование будет вести сам. А этого она как раз и стремилась избежать.

Быстро оценив все возможные варианты, Мария пришла к выводу, что удобнее всего будет поговорить с одним из гидов. На крыше их было несколько, поэтому она присоединилась к одной из групп у самого высокого шпиля и прослушала всю лекцию экскурсовода.

— Башня возвышается на триста шестьдесят футов над площадью — потрясающая высота, если принимать во внимание возраст здания. Чтобы почувствовать, насколько высоко мы находимся, давайте подойдем к краю крыши…

Группа стала осторожно приближаться к краю, а Мария тем временем подошла к гиду, молодому человеку лет около тридцати.

— Простите, — произнесла она по-итальянски. — Не могли бы вы ответить на один вопрос?

Ему было достаточно одного взгляда в ее яркие карие глаза, чтобы он забыл об остальной группе.

— Да, гм, конечно. Что угодно.

— Заранее благодарю, — сказала она, взяла его под руку и отвела в сторону. — Вон там одна статуя, которая мне чем-то очень знакома. Вы можете просветить меня по ее поводу?

Экскурсовод уверенно улыбнулся:

— Буду рад. Я работаю здесь уже почти пять лет и знаю все о соборе.

— Все? Поразительно! Ведь собор такой огромный!

— И вы это говорите мне! — хвастливым тоном воскликнул гид. — Его длина составляет пятьсот двадцать футов, а ширина — двести восемьдесят четыре фута. Он занимает площадь большую, чем футбольное поле. Это третий по величине собор в мире.

— Вы так много знаете о нем. Должно быть, вы очень умный.

Гид просиял.

— О какой статуе вы хотели побольше узнать? Я вам многое могу поведать о любой из них.

Мария показала на смеющегося человека.

— Вот о нем.

Уверенная улыбка гида внезапно исчезла.

— Вот о нем-то как раз известно совсем мало. Перед вами одна из немногих статуй, окутанная завесой тайны. Когда я поступил сюда на работу, я спросил о ней куратора местного музея, и он ответил, что это одна из самых древних исторических реликвий в храме, старше других его статуй на несколько столетий. Кроме того, она изготовлена из совершенно другого камня. Большая часть собора сделана из каррарского мрамора, но не заинтересовавший вас господин. Он высечен из такой разновидности мрамора, которой в Италии нет. Единственное место, где его добывают, — небольшая деревушка неподалеку от Вены.

— В Австрии? Довольно странно.

Гид согласился.

— Еще более странно расположение памятника. Взгляните на другие статуи вокруг нас. Сразу бросается в глаза, насколько он чужд им. Они изображают многотрудный поиск человеком Бога. Притом простым человеком. Но он — все, что угодно, только не простолюдин. И все-таки кому-то из служителей церкви пришло в голову поместить его именно здесь. Почему было принято такое решение, нам неизвестно.

Мария закрыла глаза и вспомнила о катакомбах. И там, точно так же, как здесь, смеющийся человек казался абсолютно неуместным. Вначале он со своей сатанинской улыбкой появлялся в середине сцены распятия. Потом та же улыбка на ящике, в котором лежал свиток Тиберия. И вот теперь его необъяснимое появление на крыше собора.

У этого человека какая-то загадочная манера появляться там, где его меньше всего ждут. Но почему? Или, точнее, все-таки кто же он?

— Один вопрос, прежде чем я вас отпущу. У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кем он может быть?

Гид пожал плечами.

— Единственная зацепка — буква у него на кольце.

— Буква? Какая буква?

Экскурсовод указал на руку статуи.

— Вам все равно ее отсюда не разглядеть. Человек, убирающий здесь и чистящий статуи, заметил ее в прошлом году. Тем не менее у нас нет полной уверенности относительно того, является ли буква инициалом запечатленной в статуе личности, или самого скульптора, или… ни того ни другого.

— А какая буква? — спросила Мария.

— Буква «пэ», как в имени Павел.

Или в имени Пакциус, подумала девушка. В восторге от своей гипотезы она расцеловала гида в обе щеки.

— Спасибо! Огромное спасибо! Я и рассчитывала, что вы назовете именно эту букву.

— Вот как? Почему же?

Вместо ответа Мария бросилась к доктору Бойду, чтобы сообщить ему о своем открытии.

Глава 29

Ник Дайал открыл портфель и осторожно извлек из него содержимое. Внутри находилась переносная доска, на которую он постоянно наклеивал фотографии, заметки, карты.

Повесив ее на стену в полицейском участке здесь, в Ливии, Ник попытался установить, что еще ему нужно добавить. Очевидно, фотографии Нарайяна. А еще, по-видимому, несколько крупных планов окровавленной арки. Кроме того, следует начать отыскивать связи с делом Янсена, находя сходство между двумя убийствами, каким абсурдным бы это сходство ни казалось на первый взгляд. Дайал прекрасно знал, что порой за самой большой нелепостью может скрываться истина.

Взглянув на ту часть доски, которая была посвящена Янсену, он сразу обратил внимание на его идеально чистую кожу. Почему вторую жертву избили, не оставив на теле живого места, изодрав всю кожу в клочья, а первую оставили нетронутой? В случае с Янсеном у убийц не хватило времени? Или что-то их спугнуло? Или Дайал вновь столкнулся с той закономерностью, с которой не раз уже встречался в прошлом: чем больше убийств совершает преступник, тем наглее становится?

Или, подумал Дайал, это все-таки не имеет отношения к наглости. А скорее к религии. Какая-то связь, которую он не заметил. Чтобы поставить все точки над i, он решил позвонить Анри Тулону в центр Интерпола и получить от него дополнительную информацию относительно смерти Христа.

— Анри, — начал Дайал, — как ты себя чувствуешь после ночи, проведенной за рюмкой вина?

— А откуда ты знаешь, что я пил? — ответил Тулон заплетающимся языком. — Ты что, вернулся во Францию?

— Да нет, я просто знаю, что ты пьешь всегда.

— Oui, это верно.

— У тебя была возможность разъяснить вопрос, связанный с Шекспиром, который мы обсуждали прошлый раз?

На другом конце телефонной линии Тулон кивнул, по-лошадиному мотнув гривой волос, завязанных в хвост.