Консьерж (Пока ты спал)

— Не говорите глупостей, пожалуйста! Мы тут серьезно разговариваем.

Киллиан решил, что с него достаточно. Он опустил прозрачную пластиковую маску и включил распылитель, направив его в сторону соседей:

— Будьте осторожны, это яд!

Соседи подались назад и оказались на лестничной клетке.

— Я уже говорил с администратором, — продолжал сосед из квартиры 10Б. — И предложил срочно собраться, чтобы…

Дверь захлопнулась. Вернее, ее захлопнул Киллиан.

Наконец-то наступила тишина.

Оставшись один, он выключил распылитель, глубоко вдохнул и огляделся по сторонам. Окна без штор и мебель, закрытая пластиковой пленкой, вселяли чувство запустения, будто должно пройти еще много, очень много времени, пока жизнь вернется к обычному ритму. «Мой свищ куда-то делся», — подумал Киллиан.

Он прошелся по квартире. Несмотря на то что в этот час Клары никогда не было дома, ему ее не хватало. Это было странное ощущение, свойственное скорее брошенному любовнику, чем неудачливому охотнику. Но он не стал подавлять тоску или бороться с ней. Он искренне скучал по девушке.

Киллиан вошел в спальню. Кровать, без белья, была накрыта большим куском пластиковой пленки, как и шкаф, и прикроватная тумбочка. Матрас стоял у стены, и разрез, сделанный в нем Киллианом, оказался на виду.

Опустошенный шкаф, казалось, стал больше и просторнее. Все вещи Клары, в том числе обувь, лежали в четырех белых пакетах, предназначенных для прачечной.

У него болел живот, как будто он переел. Киллиан слышал урчание в кишках.

В ванной было пусто. Клара позвонила Киллиану и попросила его все выбросить: она купит новую косметику. В мусорном ведре оказались шампуни, гели, всевозможные кремы, зубная паста и щетка, средства для укладки волос. Киллиан подумал, что выбрасывает еще и часы своей работы, и полфлакона кислоты… Он пытался спорить с Кларой, говорил, что насекомые никак не могли попасть в продукты в герметичных упаковках. На это девушка заявила, что все в ее доме, что обладает сроком годности, можно считать официально просроченным. У Киллиана не было сил противостоять ей.

Тараканы продолжали бегать в основном по ванне, вбегая и выбегая из стока для воды, будто у каждого была определенная цель. Они отлично справились с задачей, но Киллиану захотелось выместить на них свои переживания. Он открыл кран с горячей водой и стал наблюдать за их реакцией. В стоке для воды образовалась сутолока, тараканы быстро выбегали наружу. Он насчитал тринадцать. Они противостояли напору воды без особых проблем, поднимались по стенкам ванны и выбирались наружу. Одни бегали по краю ванны, другие падали на пол.

Киллиан попытался поймать одного, и его рука проследовала за тараканом вдоль всего края ванны, до струи воды. Он внезапно почувствовал, что из крана льется холодная вода, несмотря на открытый вентиль горячей. Посмотрел на нагреватель: индикатор не горел. Выключатель тоже не работал.

Подумав, что выбило пробки, он решил их проверить. Действительно, сработал предохранитель, и восстановить ток не получалось: каждый раз, когда Киллиан переключал тумблер, свет загорался на пару секунд, а потом предохранитель срабатывал снова.

От волнения у него болел живот, как в глупых телесериалах или рассказах для подростков. Он чувствовал себя не как живой человек, а как персонаж этого мусора, но то, что с ним происходило, было наяву и неотвратимо. Эта девушка не только помрачила его разум, но и заставляла испытывать новые ощущения. Голова болела все сильнее, симптомы мигрени не утихали. Перед глазами — вернее, пока перед левым глазом — появились желтоватые точки. Он знал, что скоро станет еще хуже.

Кухонная мебель еще не была закрыта защитной пленкой. Следуя указаниям Клары, он открыл шкафчики и выбросил все продукты в мусорный пакет, потом сделал то же самое с содержимым холодильника. Лампочка в холодильнике не горела. Вытаскивая зелень и йогурты, он обратил внимание, что внутри было почти так же тепло, как и снаружи. Это означало, что свет перестал гореть несколько часов назад, возможно, когда здесь еще была Клара.

Он открыл морозилку, и на пол полилась вода. Лед растаял, а пакеты с овощами и рыбой были мягкими и мокрыми.

«Только этого не хватало… — Он взял ведро и тряпку и стал убирать. Он видел самого себя, подметающего тротуар, замывающего пятно на полу вестибюля, заметающего следы на снегу на крыше, отмывающего ступеньки и лестничную площадку пятого этажа. — Где бы я ни был, все время приходится это делать… А ведь мой контракт не включает уборку».

Вода натекла и под шкафчики со встроенной техникой. Киллиан выдвинул холодильник, отделив его от стены, и обнаружил причину короткого замыкания. У плинтуса лапками кверху лежали два крысенка. Их убило током, когда они перегрызли электрический провод.

— Какие же вы идиоты! Это ж надо так быстро сдохнуть! — Он в бешенстве оглядывался по сторонам: — Где ваш дружок?

Убрав на кухне, он включил распылитель. Яд начал распространяться по квартире. Он хотел, чтобы Клара вернулась побыстрее, а для этого нужно было сделать работу хорошо, не оставить ни следа насекомых, иначе девушка отдалится от него еще сильнее. Он обработал фикус, ковер в гостиной, диван со снятыми подушками. Убийственный газ дошел до мебели, шкафов, стульев, кухонных полок, холодильника и фотографии Кортни Кокс. Он прошелся по картинам, лампам, ванне и раковине. По всем углам. Насекомые были уничтожены. Плодовые мошки падали мгновенно, тараканы — не так быстро, они еще некоторое время бегали по полу, все медленнее, пока не останавливались, как старые игрушечные машинки, у которых кончается завод.

Он не получал удовольствия ни от гибели насекомых, ни от того, что яд испортит домашние растения Клары или какие-то памятные для нее вещи, оставшиеся в ящиках. Этот пар, наполнявший квартиру, был символом его неудачи, и те мелочи, которые в другой ситуации могли порадовать Киллиана, не шли ни в какое сравнение с его провалом. Он знал, что не заслуживает такого, но ничего не мог поделать.

Он провел в квартире Клары весь день, и никто из соседей, даже вечно жалующийся зануда с десятого этажа, не зашел к нему. Все боялись, что насекомые могут попасть и в их квартиры.

Он выключил распылитель, когда мигрень стала невыносимой. Болели глаза, в которых без остановки мелькали желтые точки; боль била по голове молотком. В желудке продолжалось неприятное движение.

Киллиан спустился в свою подвальную квартирку, чтобы выпить аспирин. Почти ослепший, он лег на кровать, положив на лоб пакет со льдом. Капелька меда в бочке дегтя. День не удался, и организм не давал отвлечься и забыть об этом.

В четыре утра он проснулся, когда запищал будильник, который он забыл отключить. Подушка промокла от растаявшего льда. Головная боль прошла, зрение снова стало острым. Но паническая атака пришла, как обычно, только была неожиданно жестокой, стремительной, и он, даже не успев надеть свои новые ботинки, выскочил из квартиры. К счастью, он проснулся одетым.

И снова он, как канатоходец, балансировал в шестидесяти метрах над тротуаром, чувствуя голыми ступнями снежный холод металлической крыши. Внизу, на улице, прямо под ним стояла припаркованная машина красного цвета.

Он кратко перебирал события прошедших дней. Игра становилась опасной.

«Причины, чтобы вернуться в постель: скоро вернется Клара…»

Других причин не находилось. Ему вдруг показалось в высшей степени глупым им же придуманное правило, согласно которому причин должно быть не меньше трех.

«Причины, чтобы спрыгнуть: ничего из того, что я делаю, ее не расстраивает… Придется начинать с самого начала… Еще несколько дней, и меня уволят… И эта Урсула… И сосед из 10Б… Мать заслуживает страданий…»

Он уже отпустил руки, но вдруг ясно понял, что не прыгнет. Не прыгнет, несмотря ни на что. Он бесстыдно дурачил сам себя — и понимал это. Его дисциплина, его строгость в правилах куда-то исчезли. Одна чаша весов явно перевешивала, и, следуя собственным законам, как он это делал много лет, он должен был нажать на курок. Но сейчас, в эту секунду, он понимал, что не может.