Увековечено костями

— Так зачем туда лезть?

— Чтобы знать наверняка.

В бывшей больнице среди пепла виднелся черный угол моего кейса. Он был открыт, и все содержимое обуглилось. Прямо за ним находился стальной стол, где я работал над черепом Дженис Дональдсон. Стол лежал на боку, наполовину погребенный под обломками крыши. Ни черепа, ни челюсти. Я и не надеялся. Прокаленные кости превращаются в пыль от любого удара. Пара зубов могли сохраниться, не более. В любом случае придется ждать, пока приедет команда судебной экспертизы и просеет пепельную массу. Для надлежащего расследования моих сил не хватит.

Стерев с лица грязь, налипшую с порывом ветра, я стал осторожно пробираться к холодильнику. Там лежала рука жертвы, и она могла уцелеть благодаря изоляции. Не тут-то было. Расчистив доски, я увидел почерневшую дверцу: резиновые прокладки расплавились, и она открылась настежь, предоставив все содержимое на съедение пламени. От руки Дженис остались лишь косточки, опаленные до цвета жженого сахара. Пальцы выпали из фаланг после сгорания соединительных тканей. Они лежали на верхней полке, еще горячие. Я достал их, подождал, пока слегка остынут, и положил в пакеты, прихваченные в отеле. Затем вернулся к Броуди с Фрейзером.

— И это все? — спросил сержант, щурясь на пакет.

— Все.

— И стоило ли труда?

Я пропустил мимо ушей его замечание и направился к доскам, торчавшим среди руин. Деревянные балки обуглились. К ним был прибит медный кабель — все, что осталось от электросети клуба. Пластиковая изоляция вокруг меди сгорела, однако сама проволока сохранилась и по-прежнему тянулась вдоль балок.

Судя по расположению, она шла к выключателю у входа. При виде этой картины у меня зародилась мысль, слишком смутная, чтобы назвать ее подозрением. Я едва успел выбраться из горящего зала, пока огонь не добрался до дверей. Значит, сначала загорелся противоположный конец. Я начал ходить кругами по центру.

— Что еще? — раздраженно спросил Фрейзер. Броуди молчал, лишь наблюдал за мной задумчиво.

— Надо кое-что проверить.

Я убеждал себя, что напрасно теряю время, разглядывая место у задней стены. Нагнувшись, я разгреб пепел и обнаружил то, чего боялся.

Металлические крапинки переливались на обугленных досках.

У меня мурашки пошли по коже. Я повидал достаточно пожаров, чтобы понимать, что это значит.

Это не несчастный случай.

И тут меня посетила еще одна мысль. О Боже! Только не это…

Охваченный паникой, я поспешил к Броуди с Фрейзером, но тут услышал гул мотора и увидел, как по дороге катит разбитая машина Мэгги Кэссиди.

Хуже времени она выбрать не могла.

— Доброе утро, парни! — бодро поприветствовала она. — Слышала, вчера тут устроили барбекю.

Фрейзер уже шагал ей навстречу.

— Сюда нельзя. Вернитесь в машину. Живо!

Ветер приминал пальто, похожее на кокон, а журналистка протягивала свой диктофон, словно защитное оружие. Она пыталась скрыть свое волнение.

— Да? А почему?

— Потому что я так говорю.

Мэгги покачала головой с притворным сожалением:

— Извините, но такая причина не годится. Вчера я проспала все самое интересное, но сегодня не собираюсь ничего пропускать. Если скажете пару слов, например, о том, как продвигается расследование по делу об убийстве и почему загорелся клуб, я с радостью оставлю вас в покое.

Фрейзер сжал кулаки, глядя на нее с такой враждебностью, что я испугался, не выкинет ли он какую-нибудь глупость. Мэгги улыбнулась мне:

— Как насчет вас, доктор Хантер? Может…

— Мне надо с вами поговорить.

Не знаю, кто больше удивился — она или Фрейзер.

— Вы же не собираетесь разговаривать с ней?!

Я переглянулся с Броуди.

— Пусть делает, что считает нужным, — сказал он Фрейзеру.

— Что? Вы, наверно, шутите. Это же чертова…

— Молчать! — командным голосом крикнул Броуди, и сержанту пришлось сдаться.

— Ладно, ваше дело, — фыркнул он и пошел к «рейнджроверу».

— Не отпускайте его, — предупредил я. — Нам нужна машина.

Мэгги подозрительно на меня косилась, ожидая подвоха.

— Мне нужна ваша помощь, — сказал я ей, взял под руку и повел к машине. — Мы сейчас уедем, и я прошу вас не ехать за нами.

Она уставилась на меня как на сумасшедшего.

— Как это понимать, вы…

— Послушайте. Пожалуйста, — добавил я, помня, как много времени уже потеряно. — Вам нужна сенсация, обещаю, вы ее получите. Но сейчас вы должны оставить нас.

Недоверчивая улыбка сошла с губ.

— Дела плохи, да?

— Надеюсь, нет. Может оказаться, что да.

Локон волос задуло ветром на лицо, глаза искали мои. Она кивнула и поправила волосы.

— Ладно. Но меня у меня должна быть статья на первую полосу, хорошо?

Я поспешил к «рейнджроверу», а она села в свою машину.

— Что вы ей сказали? — спросил Фрейзер, когда Мэгги поехала прочь.

— Не важно. Вы сегодня разговаривали с Дунканом?

— С Дунканом? Нет пока. Он еще не вышел на связь. Я собирался везти ему завтрак чуть позже.

— Позвоните сейчас.

— Сейчас? Зачем?

— Просто позвоните.

Он бросил на меня мрачный взгляд и потянулся за рацией.

— Не могу пробиться… — Сержант нахмурился.

— Садитесь в машину. Мы едем к коттеджу.

Броуди с обеспокоенным видом наблюдал за мной, но молчал, пока мы не тронулись с места.

— Что случилось? Что вы нашли?

Я тревожно смотрел через лобовое стекло на небо впереди.

— Проверил проводку в клубе. Огонь, вызванный коротким замыканием, не способен расплавить медную проволоку. В дальнем конце клуба есть место, где медь потекла.

— И что? — нетерпеливо спросил Фрейзер.

— Значит, там огонь был сильней, — медленно произнес Броуди. — О Боже…

Фрейзер ударил по рулю:

— Мне кто-нибудь скажет, что происходит?

— Огонь был там сильней, потому что в ход пошел катализатор, — объяснил я. — Пожар начался не от замыкания. Кто-то поджег клуб.

Сержант продолжал ломать голову.

— А при чем тут Дункан?

Ответил Броуди:

— Если кто-то хочет избавиться от улик, то поджечь могли не только больницу.

Судя по лицу Фрейзера, до него наконец-то дошло. А даже если нет, не было необходимости объяснять дальше.

На небе прямо впереди виднелась черная струйка дыма.

Из-за холмов мы не могли различить источник дыма. Будто каждая горка и каждый поворот сговорились скрыть от взгляда коттедж и фургон. Фрейзер жал на газ и несся по узкой дороге, пренебрегая мерами безопасности. Никто не жаловался.

За последним поворотом возник коттедж. И фургон.

То, что от него осталось.

— О нет… — произнес Фрейзер.

Большая часть дыма исходила от дома. Как и клуб с больницей, его подожгли. Там гореть было почти нечему, но упавшие накануне толстые балки крыши по-прежнему тлели среди руин. Если следственная команда и могла что спасти, теперь все улики уничтожены.

Однако наше внимание привлек фургон. Он превратился в выжженную раковину, шины растопились до бесформенных резиновых глыб. Жилая часть полностью сгорела, крыша частично отлетела — видимо, когда взорвался газовый баллон или бензобак. Оттуда дым поднимался пеленой, тотчас сдуваемой ветром.

Дункана нигде не было видно.

Фрейзер свернул с дороги, но машина сбавила обороты по грязи, он ударил по тормозам, выскочил и побежал к фургону, не захлопнув дверцы.

— Дункан! Дункан! — орал сержант, мечась по траве. Мы с Броуди неслись следом, дождь хлестал по лицам. Фрейзер резко остановился у фургона. — Боже мой! Где он? Где же он?

Фрейзер смотрел по сторонам, будто надеялся, что молодой констебль появится откуда-нибудь и пойдет навстречу вальяжной походкой. Мы с Броуди переглянулись с жестоким осознанием одного и того же факта.

— Он там, — тихо произнес я.

Сержант проследил за моим взглядом. Из-под куска покореженной крыши торчал ботинок, кожа местами сгорела, обнажив обугленную плоть и кость.