В плену снов

Они немного выпили в каком-то винном баре, на который наткнулись, переходя Ганноверскую площадь, потом выпили еще бутылочку или около того шардоне. Вино оказалось совсем неплохим. Сэм подумала: интересно, а одобрил бы его Арчи, если бы она подала такое вино на приеме с обедом. Они дурачились, резвились, вели себя почти вызывающе, чокались рюмками и хихикали, как школьницы. И Рови сказала, что не надо дергаться попусту, время от времени у всех бывают ПРЕДЧУВСТВИЯ, просто у некоторых они сильнее, чем у других, но с Сэм все нормально, и ей не следует сходить с ума: этот мужчина в капюшоне из прошлого появлялся вовсе не затем, чтобы схватить ее. Наверное, она взвинчена из-за интрижки Ричарда, отчего в ее сознании и всплыли неприятные воспоминания прошлого.

Только и всего.

Так что ступай, дорогая, домой.

Расслабься!

Хорошо.

Сэм криво улыбнулась и побрела пешком, чтобы проветрить голову, испытывая смутное чувство вины, но совсем не потому, что уже поздно, а она не позвонила Ричарду и не пришла вовремя, чтобы самой уложить Ники спать. Она никак не могла решить, ехать ли на своей машине или взять такси. Пожалуй, ей не следует в таком состоянии садиться за руль, недолго и разбиться, но внезапно, когда она сообразила, что находится на Ковент-Гарден, хлынул такой сильный дождь, как из ведра, и, конечно, нигде поблизости не было видно ни одного такси; тогда она уже, не раздумывая, побежала к автостоянке.

17

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, оставив после себя в лондонской ночи мокрые, черные мостовые, на которых пританцовывали, мерцая, дорожные огни. Она выглянула через боковое оконце и увидела отражение своего «ягуара» на черном гудроне так ясно, будто на зеркальной глади озера.

Белишский маяк подмигнул ей, и она остановилась. Какой-то мужчина торопливо пересекал перекресток, держа сломанный зонтик.

СЕВЕР. ШОССЕ М-1.

Сэм нахмурилась. Север. Она направлялась на север. Господи, до чего же она пьяна! Который час? Который, черт подери, час? Лондон казался тихим, слишком тихим. Она уставилась на часы и внезапно услышала, как они громко тикают, словно часы дедушки.

Без четверти десять. А кажется, что уже четыре часа утра.

Без четверти десять. Бог мой! Неужели они с Рови пропьянствовали все это время? Она въехала на дорожку одностороннего движения, мотор яростно взвыл, пронзая ее насквозь своим ревом.

– Ах, мать твою! – выругалась она в темноту. Резко крутанув руль, тут же услышала сердитый гудок такси прямо рядом с собой. Она осторожно притормозила и прищурилась. Расплывавшиеся огни сливались воедино. Помедленнее. Надо ехать помедленнее. Направление не то. Ей надо к Сити.

Но она свернула еще дальше в сторону и покатила вверх по Фитцджон-авеню, двигаясь к Хампстеду. Какой-то белый «форд-капри», на очень высоких колесах, пытался проскользнуть мимо нее, водитель-молокосос показал ей большие пальцы, поднятые вверх. Она нехотя, с презрением уступила дорогу, а потом переключилась на вторую скорость и нажала на акселератор. Когда задние колеса бешено завертелись, то хвостовую часть «ягуара» стало мотать из стороны в сторону, и она сбавила ход, чувствуя, как покрышки сцепляются с дорогой, услышала рев двигателя и вновь увеличила скорость, рванувшись вперед, ощущая всю его мощь. Она мчалась, занимая встречную полосу движения. Вдруг увидела фары какой-то машины, спускающейся с холма в ее сторону, все ближе и ближе. Двигатель взревел, она переключилась на третью скорость и промахнулась мимо ручки переключения передач. Автомобиль сердито заскрежетал, начал замедлять ход, теперь фары были почти над ней. Она продолжала давить на ручку переключения передач, пытаясь сдвинуться в сторону, и что есть силы резко крутанула руль влево. Грузовик всего в нескольких дюймах промчался мимо нее, ударив воздушной волной и оглушив ревом мотора.

Ах, черт побери!

Тут она увидела, что с холма спускается полицейский автомобиль, замедляет ход, как бы высматривая, где бы ему свернуть и поехать за ней.

Стоп.

«Стоп, – подумала она. – Надо остановиться. Да не будь ты дурой, убирайся прочь!»

Не включив указатели поворота, она свернула вправо, на боковую дорожку, и понеслась по ней, прибавляя скорость. Дорога выходила на оживленную улицу, ярко освещенную, с магазинами, ресторанами, кафе и пивнушками, на улицу Хампстед-Хай.

Черт подери!

Сэм свернула налево, увидела справа от себя еще одну боковую улочку и повернула туда. Она оказалась тихой, обсаженной старыми деревьями, по обеим сторонам припаркованные автомобили и большие, стоящие уступами дома. Сэм посмотрела в зеркальце, не едет ли за нею следом машина. Ничего. Она совсем замедлила ход и почти ползла, пока не нашла место между автомобилями, куда и заехала. Выключила зажигание, потом огни и перевела дыхание. Тихо. «Ах, как тихо», – отметила она.

Она выбралась из автомобиля в странный полупрозрачный свет и затуманенным взглядом посмотрела вверх, на полную луну, сияющую между ветвями деревьев. «Какая яркая, – подумала она, – ярче солнца». Она немного прошлась вдоль мостовой, но вдруг в тишине мимо нее стремительно прогромыхал автомобиль, промчавшийся на такой скорости, словно хотел сбить ее, она едва успела отпрыгнуть на тротуар. Постояла какое-то мгновение, наблюдая, как исчезают его хвостовые огни.

Сэм снова сердито посмотрела на сияющую луну и пошла дальше по дорожке, пугаясь теней деревьев, которые казались ей похожими на темные большие пятна крови. Она боялась и самих деревьев, будто наблюдавших за ней, и лунного света, освещавшего ее так безжалостно, словно напоказ. Сэм чувствовала себя перепуганным кроликом, ослепленным светом фар автомобиля.

Она с облегчением вздохнула, когда выбралась на улицу Хампстед-Хай. Автомобили. Полиция. Шум. Ослепительный блеск луны рассеивался уличными огнями и огнями витрин магазинов. Теперь, почувствовав себя в безопасности, она стала озираться в поисках такси. Два такси проехали одно за другим, оба с пассажирами. Пошлого вида мужчина в японском спортивном автомобиле притормозил, всматриваясь в нее. Она отвернулась и заметила на небольшом расстоянии от себя красный круглый знак метро. Она еще раз поискала глазами такси, а потом пошла дальше по улице и спустилась в метро.

На грязной, продуваемой насквозь станции никого не было, если не считать женщины в билетной конторке, внимательно смотревшей на Сэм через стекло из плексигласа. Суровая пожилая женщина, прямые волосы зачесаны назад, на лице под толстым слоем косметики проступали пятна, губы выделялись ярко-красным сердечком. Что-то в ней напомнило Сэм ее тетю.

– Уоппинг, – произнесла она. – Мне нужен билет до Уоппинга.

– Обратный? – спросила строго женщина, словно делая замечание.

– Нет, просто… Я просто хочу поехать туда. – Сэм понимала, что все еще пьяна, невнятно произносит слова, запинается, и она лихорадочно пыталась отыскать нужные выражения, но они ускользали, словно ребенок, прячущийся за темными деревьями. – Я не хочу возвращаться назад.

– Мы не продаем билетов в одну сторону от этой станции, – отчеканила женщина, но голова ее при этом оставалась совершенно неподвижной, как у куклы. – Никаких одиночных билетов!

Одиночный. Именно это слово: одиночный. «Почему же его так трудно было вспомнить?» – подумала она.

– Тогда двойной, – сказала Сэм, будто заказывала двойную порцию спиртного.

И почти мгновенно косметика на лице билетерши стала трескаться, губы разомкнулись и как-то сразу увеличились. Сэм было испугалась, когда выражение лица женщины изменилось, рот стал еще больше, плечи заходили ходуном, а глаза заискрились. «Она хохочет, – сообразила Сэм, – она просто стонет от хохота. Ей кажется, что я сострила».

– «Тогда двойной!» – повторила женщина. – Как в баре, двойную порцию, да?

Она снова загоготала, и Сэм радостно улыбнулась в ответ, ощущая тепло, распространяющееся глубоко внутри ее.